История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I - Михаил Михайлович Бородкин
Молчаливый, деятельный, недоверчивый и честолюбивый Яков Спренгтпортен верил в успех своего дела. Граф Вержен обещал субсидировать предприятие. Взволнованный король говорил, что его хотят подчинить игу России.
Среди тайных приготовлений к перевороту, Густав короновался, а его советник К. Шеффер выработал проект новой формы правления.
Тем временем партии вновь окончательно раскололись, королевство посетил голод, обнаружилось расстройство бюджета. Густав сделал шаги к сближению с Россией. Наш представитель, Остерман, — этот «сатрап в русском вассальном государстве» — продолжал подкупы. В риксдаге его влияние уменьшилось, но члены правительства внимали его голосу. Тайные планы короля открылись. Остерман плохо верил сообщениям, что Якову Спренгтпортену дана полная доверенность действовать по своему усмотрению. Такая доверенность, однако, существовала, хотя предусмотрительный король плохо ее подписал и печать не отличалась ясностью.
Король имел свидание с Остерманом, говорил о дружеском расположении к Императрице и о своем намерении просить разрешения риксдага поехать в Россию.
Як. Спренгтпортену надлежало поднять финские войска, увлечь гарнизон Свеаборга и распространить пламя недовольства действиями сословных представителей по всей Финляндии. Одновременно должно было вспыхнуть восстание в Сконии. Революцию имели в виду кончить в Стокгольме. Ворвавшийся в город Як. Спренгтпортен, должен был арестовать государственных советников и руководителей риксдага, а затем предложить сословиям принять новую Форму Правления.
При содействии своего крамольного брата Гёрана (Георгия) Магнуса Спренгтпортена, без труда удалось подговорить эскадрон драгун, расположенный в г. Борго. Они присягнули королю. Затем заговорщики отрезали сообщение Гельсингфорса, с остальным краем и с маленьким отрядом быстро и энергично овладели Свеаборгом. Коменданта арестовали; гарнизон обещал под присягой с оружием в руках встать на защиту прав короля. Губернатор и магистрат Гельсингфорса также присягнули. Спренгтпортен донес королю о достигнутых успехах, но обещал прибыть в Стокгольм только тогда, когда революция охватит весь край. В Або обнаружились признаки противодействия, но до открытого его проявления дело не дошло.
Наконец, отряд Як. Спренгтпортена, состоящий из 780 чел., готов был переправиться в Швецию. Между тем король отлично исполнял свою роль, не давая повода заподозрить своих революционных намерений. Со дня вступления на престол, Густав старался казаться равнодушным к захваченной аристократами власти, но приобретал среди крестьян, особенно далекарлийцев, нужную ему популярность. Он не имел обычного режима. Был весел, приветлив. Однако причастился и, на случай неудачи, озаботился участью своих сторонников. Накануне переворота, притворяясь беззаботным и легкомысленным, он дал концерт и устроил «супе».
Риксдаг и Совет готовились подавить восстание; Густаву угрожает арест. — Утром, 19 августа, когда хотели захватить короля, он вышел из затруднения, благодаря своей находчивости и спокойствию. Сев на лошадь, он едет в казармы арсенала, указывает офицерам на необходимость переворота и получает их согласие. Возвратясь во дворец, где находилась гвардия, он с жаром рисует офицерам народное бедствие и говорит о цепи, скованной золотом иноземцев. «Клянусь вам, что я более всякого шведа ненавижу самовластие. Принужденный защищать мою независимость и свободу отечества от дерзких вельмож, я вас спрашиваю: хотите ли вы присягнуть мне с той верностью, которая всегда отличала шведский народ при Густаве Вазе и Густаве Адольфе? Если вы согласны, я охотно подвергну жизнь мою опасности на блого отечества». Настала минута грозного молчания, но она скоро прошла. «Мы готовы пожертвовать жизнь за ваше величество», — был ответ. Густав подвязал руку белым платком. Это был условный знак. Офицеры последовали его примеру. К Государственному Совету был приставлен караул. Секретная комиссия разошлась, не предприняв ничего для защиты прежнего порядка управления. Король обратился с речью к собранным солдатам, он увлекал и воспламенял их преданность. Все поклялись. Им раздали денег. Присягнул магистрат. По городу прошел слух, что король арестован. Тогда он с обнаженной шпагой проехал по городу, при общем восторге народа. — «К оружию, братья, — кричал один из коноводов шапок, мчавшийся по улице, — шведы, погибает ваша свобода». Его арестовали.
Иностранные министры были приглашены к королевскому столу; они поздравили Густава. Остерман от поездки во дворец уклонился. Король просил посланников сообщить своим дворам о происшедшем и прибавить, что в отношениях к иностранным державам ничто не изменилось. Таким образом в 3 несколько часов, без капли крови, совершен был государственный переворот. — Утром Густав едва не был арестован, вечером он распоряжался, как триумфатор. Густав уверял каждого, что ни прусский король, ни русская императрица не будут спорить против установленной формы правления. 20 августа присягали коллегии и граждане. Для Густава настало время громко высказать свои излюбленные мысли, которые пленяли его в Париже.
21 августа созван был риксдаг. Густав в королевском одеянии, сопровождаемый свитой и драбантами, вошел в зал. Членам риксдага было заявлено: кто не прибудет на заседание — тот недруг короля и государства. Окруженные войсками и угрожаемые пушками, собрались (вчера еще всесильные) депутаты сословий. Главные их руководители были арестованы; сословиям не дали сговориться. Тремя ударами серебряного молотка Густав потребовал внимания и произнес речь, полную жизни, энергии и теплоты.
«Государство на краю гибели, — сказал король, — в стране голод, но партии продолжают враждовать; большинство поставило себя выше закона. Свобода превращена в деспотизм аристократии. В риксдаге сказываются чужие намерения и влияния. Король желает только поражения своеволия, желает обеспечить свободу основными законами времени Густава-Адольфа». Речь короля в целом была осуждением прошлого и программой будущего. Такой «речи осуждения» никогда еще не выслушивали сословия Швеции.
Затем король приказал прочесть новую Форму Правления, выработанную Ульрихом Шеффером и состоявшую из 57 статей. Новый закон был принят без единого замечания общими возгласами. Тальманы беспрекословно его подписали. Король и представители обменялись присягами. Густав запел псалом: «О, Боже, тебе мы обещаем». Все кончилось тем, что король разрешил членам риксдага поцеловать свою руку. Арестованных освободили. Остерман советовал одному члену риксдага протестовать против новой Формы Правления, но тот признал за лучшее молчать.
Во введении к Форме Правления 1772 г. говорилось, что «мы по несчастному опыту узнали, что, злоупотребляя именем благородной свободы, многие из наших
