Геннадий Коваленко - Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века
Смута начала XVII века вызвала пристальный интерес в Европе и породила обширную литературу о России. Ее создателями были профессиональные военные, дипломаты, священнослужители, ученые и купцы из Германии (К. Буссов, М. Шаум), Франции (Ж. Маржере, П. Делавиль), Англии (Г. Бреретон), Польши (С. Жолкевский, Н. Мархоцкий, С. Маскевич, С. Кобержицкий), Голландии (И. Масса, Э. Геркман), Швеции (П. Петрей, М. Ашаней, Ю. Видекинд). Иностранные сочинения фиксировали и описывали прежде всего ключевые события новгородской истории. В XV веке таким событием было его покорение Москвой, в XVI веке — опричный разгром. В XVII веке воображение иностранцев поразил единственный в многовековой истории Новгорода его успешный штурм, предпринятый шведскими войсками в июле 1611 года.
Его довольно подробно описал очевидец событий немец Матвей Шаум — полевой священник в войске Я. Делагарди. Он писал, что неожиданное и быстрое «новгородское взятие» может показаться «странным и невероятным» не только потому, что «Москва и Новгород были сильны перед целым светом, но и потому еще, что Его Величество, король шведский, долго был в согласии с русскими и несколько лет помогал им противу общего врага, поляков… Новгородцы почитали себя довольно сильными и умными для защищения самих себя и не помышляли, как трудно удержать старый полуразвалившийся дом».
Таким же «странным и невероятным», идущим вразрез с известной поговоркой казалось это событие другим иностранцам. П. Петрей объяснял быструю победу шведского оружия личными качествами шведского полководца: «отважной храбростью и неустрашимым сердцем». Олеарий писал о том, что «в 1611 году шведский полководец Яков де ла Гарди… доказал ему (Новгороду. — Г. К.) ничтожество его поговорки о великом могуществе». А. Мейерберг заметил, что «1611 год показал, что великие громады, один раз обрушившись, уже никогда потом не в состоянии подняться, как бы придавленные собственной тяжестью». Г. Шлейссингер сообщил о том, что «в 1611 году граф де ла Гарди счастливо Новгородом овладел, и город полных семь лет состоял под королевским шведским управлением, пока, наконец, в соответствии с заключенными трактатами господа шведы не отступились от него добровольно».
В поэтической форме взятие Новгорода шведами и сопутствующие ему обстоятельства описал Ю. Видекинд в латиноязычном стихотворении, в котором он сравнил подчинение Новгорода власти Делагарди с его покорением Иваном III.
Много веков для людей был Новгород чуду подобен.Мощью своей даже Рим был ему равен едва ль.Властью, богатством гремя, знаменитый строеньем обширным,Сильный в бою, процветал в торге с Европою он.Был для соседей грозой, и не раз вырывалось со стономРобкое слово у них — полный почтенья вопрос:Кто против Бога пойдет? На тебя кто, Новгород, встанет?Может ли кто одолеть недруга так же, как ты?Так говорили тогда, но можно ли с Богом равняться?Разве не то же, что дым, мира богатства и мощь?Первый тебя Базилид научил покорности москам,Гордую власть отцов силой заставив отдать.Сломлена доблесть была. Верховный священнослужитель,Будто святыню блюдя, вред тебе тяжкий нанес:Московита сумел убедить, чтобы тот с казной увозимойВсех горожан увел, верою чуждых ему.Много терпел ты потом от трехликого Дмитрия козней,Сам был добычей себе, мрачной Эринией был.Верную помощь послал тогда тебе Карл, но напрасно;Твой неустойчивый дух новое горе сулил.Чужд благодарности, сам на друзей ты поднял оружье,Первым напасть пожелал, пал и позорно разбит.Тысячи тысяч бойцов на стенах стояли для боя,Так что даже и счесть ты бы не мог горожан.Бог же судил победить пяти тысячам шведов всего лишь:Сам он в бою поражал неблагодарности грех.Если б не сжалился тут над тобой Понтиад благородный,Черного пепла гора след твой являла б теперь.Ныне ты мир получил. Почитай же царя и запомни:Прежнюю славу свою ты навсегда потерял.Вместо хвалебных стихов, что встарь о тебе говорились,Пусть повторят и не раз наши потомки в веках:«Новгород был и велик, но взят Делагарди отвагой.Малые силы порой большую славу дают».
Одно из наиболее интересных сочинений о Смутном времени в России — «История о Великом княжестве Московском» было написано шведским дипломатом Петром Петре ем. В начале XVII века он несколько раз приезжал в Россию, где в общей сложности прожил около четырех лет. За это время он установил тесные контакты с представителями разных слоев русского общества и, по всей вероятности, в какой-то степени овладел русским языком. Петрей стал очевидцем и «репортером» русской Смуты, которую описал в своих сочинениях «Реляция о России начала XVII в.» (1608) и «История о Великом княжестве Московском» (1615). Написанные на основе личных наблюдений с привлечением русских и иностранных источников, они положили начало шведской «Россике», а самого Петрея в Швеции считают «первым шведским кремлелогом», успешно совмещавшим роль дипломата и историографа. Его книги стали первыми историко-политическими сочинениями о Московии на шведском языке и способствовали распространению в Швеции знаний о восточном соседе.
Важное место в его «Истории» занимает Новгород, к которому шведы традиционно проявляли особый интерес. Петрей описал его былое величие и современное состояние:
Великий Новгород в старину был особенным государством и всегда имел своих князей и правителей. Но теперь он данник великого князя московского, лежит в 120 милях от Москвы к северо-западу и в 78 милях от Выборга. Город укреплен валами и рвами. Крепость находится в середине города на берегу реки Волхова и с одной стороны обнесена высокими и толстыми кирпичными стенами, а с другой же идет кругом вал и ров. Это Новгородское княжество в ширину и в длину, с западной и северной стороны, тянется к Белоозеру, Волге, Холмогорам и другим областям, на несколько сот миль, а потом к финской границе, Карелии, Ингерманландии, Водской пятине и Соловецкому монастырю. Прежде Новгород чеканил хорошую серебряную монету, пока еще не сделался данником москвитян: на одной стороне монеты изображался князь на коне, замахнувшийся саблей, с другой написано было имя правящего князя и сколько ходила монета…
Город Новгород почти с малую милю в окружности: в старину, когда у него были собственные князья и правители, пока лукавство и козни не привели его под московское иго и власть, он был так силен и многолюден, что князья его воевали со шведами, поляками, литовцами и ливонцами, и он ставил в поле несколько сот тысяч солдат. Когда же в 1477 году завоевал и смирил его Иван Васильевич Грозный[7], он упал по населению и богатству.
Петрей подробно освещает действия шведских войск под командованием Якоба Делагарди в Новгородской земле, переговоры шведов с новгородскими властями о приглашении на русский престол шведского принца Карла Филиппа. Стремясь обосновать его права на московский престол, Петрей сообщил о варяжском происхождении Рюрика. Одновременно он подверг критике легенду о родстве Ивана IV с Августом через Рюрика: «Свирепый Иван Васильевич говорил, что ведет свой род от брата славного римского императора Августа, по имени Пруса, жившего в Придцене, но это отвергают все историки, и Иван ничем не мог доказать того».
До Петрея о варяжском происхождении Рюрика вслед за Герберштейном писали Гваньини, Принц и Нойгебауер. Их сообщения об этом в конечном итоге основывались на русских летописях, ничего не сообщавших об этнической принадлежности варягов. Сам Герберштейн, будучи в Москве, безуспешно пытался получить ответ на этот вопрос. В конечном итоге им была выдвинута гипотеза о том, что варяги были выходцами из граничившей с Любеком Вагрии. Петрей поначалу также безуспешно пытался «отыскать, что за народ были варяги» и нашел ответ на этот вопрос в 1613 году, когда в Выборг на переговоры с Карлом Филиппом прибыли новгородские послы. По словам Петрея, они просили герцога приехать в Новгород, «поставляя на вид, что Новгородская область до покорения ее московским государем имела своих особенных великих князей, которые правили ею; между ними был один, тоже варяжского происхождения, по имени Рюрик, и новгородцы благоденствовали под его правлением».
Впервые эта мысль была высказана в Новгороде года за полтора до выборгских переговоров. Подписав договор со шведами, новгородские власти вынуждены были взять на себя дальнейшие переговоры со шведами, в том числе и по вопросу о кандидате на престол. В декабре 1611 года они составили инструкцию посольству, направлявшемуся в Швецию. Свое обращение к шведскому кандидату они мотивировали решением ополчения от 23 июня 1610 года, а также тем, что «прежние государи наши и корень их царский от их же варяжского княжения, от Рюрика и до великого государя царя и великого князя блаженные памяти Федора Ивановича всеа Руси был». Таким образом, одним из аргументов в пользу шведского кандидата было его этническое родство с пресекшимся царским родом.
