Первая война Гитлера - Томас Вебер
Гуго Гюнцбургер был одним из немногих еврейских ветеранов полка Гитлера, кто остался в Германии после войны. После его освобождения в Терезиенштадте он вернулся в Мемминген, где умер в 1977 году.
***
Очень мало видимых следов осталось от полка Листа на Западном Фронте. Под Фурнэ ещё существует один из немецких бетонных бункеров, который образовывал часть третьей линии окопов. В самом Фурнэ наиболее очевидным знаком присутствия полка Гитлера в деревне в течение полутора лет является немецкое военное кладбище, в котором всё ещё погребено столь много товарищей Гитлера. Однако, в отличие от прекрасно ухоженных и величавых британских и французских кладбищ, немецкое военное кладбище в Фурнэ было понятным образом спрятано за горами песка и мастерскими местной компании. Понятным образом нет упоминаний о присутствии Гитлера в Фурнэ во время войны где-либо в нынешней сонной, но дружелюбной деревне. Сегодня самой видимой ссылкой на Баварию в Фурнэ являются огромные логотипы мюнхенского пива "Пауланер", содержащие профиль баварского монаха, являющегося почти вылитым портретом отца Норберта, в окнах местного спортивного бара на главной улице деревни.
Скудности сохранившихся видимых следов полка Листа, пробывшего на Западном фронте более четырёх лет, соответствует недостаточность сохранившихся записей о Гитлере, относящихся к периоду между 1914 и 1919 годами, что объясняет, почему миф, созданный Гитлером о своём опыте войны оказался столь стойким. Как мы видели, Гитлер рассматривал свой военный опыт как палимпсест[22], с которого он стёр свой настоящий опыт войны и заменил тем, что подходило к его политическим нуждам. Тем не менее, несмотря на все его попытки уничтожить любые инкриминирующие свидетельства, Гитлер не покрыл все свои следы достаточно старательно. Письма, дневники и другие кусочки свидетельств, относящиеся к людям 16‑го полка, разбросанные по архивам и частным домам по всему миру, позволили нам реконструировать с большой степенью вероятности то, что Гитлер не хотел, чтобы мы видели. Таким образом, мы больше не должны полагаться ни на ложь Гитлера, ни на понимание его военных лет, соответствующее размытой, нечёткой фотографии ефрейтора Гитлера из истории полка, изображающей его в Фурнэ в 1915 году.
Кусочек за кусочком, картина, которая в конце концов возникла от складывания вместе частиц свидетельств, является образом ефрейтора Гитлера, которого избегало большинство солдат-фронтовиков как "тыловую крысу" и который к концу войны в 1918 году был всё ещё не уверен в своей политической идеологии. Взгляд на полк Листа как на отряд братьев с героем Гитлером в их сердцах имеет своё происхождение в нацистской пропаганде, не в реальности. Первая мировая война не "сделала" Гитлера. Даже революционный период, похоже, что имел гораздо менее непосредственное влияние на политизацию Гитлера, чем до сих пор предполагалось. Центральным для радикализации Гитлера был, таким образом, послереволюционный период, время, когда он всё ещё был окружён такими людьми, как Эрнст Шмидт и Карл Майр, которые, подобно ему, обладали переменными политическими пристрастиями. Этот период жизни Гитлера всё ещё покрыт большой секретностью.
Его выдуманный опыт Первой мировой войны (и его вымышленный революционный) имел, тем не менее, чрезвычайно важное значение для Адольфа Гитлера. Он стал центральным узлом его самоидентичности и пропагандистского представления истории его жизни. На протяжении лет Веймарской республики и Третьего Рейха Гитлер продолжал перестраивать для политических целей свой опыт войны. Таким образом, ретроспективно его военный опыт имел большое значение. Тактическое сознательное измышление Гитлером своего опыта войны лежит, таким образом, в центре истории того, как он пришёл к власти.
Гитлер также ретроспективно использовал войну для рационализации своего собственного мировоззрения. Например, с ретроспективным взглядом его опыт войны на фронте, казалось, превосходно поддерживал такой его взгляд, что сила была не просто не последним, а первым средством политики. То же самое верно в отношении его ожесточённого антибольшевизма и антисемитизма. Таким образом, ретроспективно война на самом деле была формирующим периодом в политическом взрослении Гитлера. Его случаи чудесного избавления от смерти во время Первой мировой войны могли также помочь убедить Гитлера, что он был спасён для великих дел в будущем. Более того, представляется обоснованным доказывать, что он использовал организационную модель штаба 16‑го полка при реорганизации NSDAP и при трансформации рейхсканцелярии после 1933 года. Кроме того, во время Второй мировой войны Гитлер обращался к своему опыту войны в полку Листа (в переформатированной после 1919 года форме) для вдохновения в том, как вести новую войну. Однако – не только потому, что он обращался к опыту войны, который был перестроен при условиях Веймарской республики, но также потому, что Гитлер пытался извлечь уроки из Великой войны, а не проиграть её заново, – его вторая война оказалась очень отличавшейся от его первой войны.
Так что истоки радикализации Гитлера лежат в послевоенном периоде, не в Первой мировой войне. Что же в отношении Гитлера, то Первая мировая война не была, таким образом, зародышем катастрофы двадцатого столетия. То же самое верно в отношении людей его полка. Большинство из них не было ожесточено, радикализовано и политизировано войной, но вернулось в свои города, деревни и сёла со своими довоенными политическими взглядами, более или менее сохранившимися. Война для них не вызвала – если пользоваться термином, который был применён для описания ситуации во Франции – "большой мутации" их сознания. Основной темой этой книги было то, что их политические пристрастия, как и пристрастия баварцев и немцев в целом, не были несовместимыми с демократизацией Германии.
Люди полка Гитлера были продуктом консервативного, реформистского общества, которое медленно двигалось в направлении к большей демократии. Широко распространённые мнения, разумеется, не всегда активно поддерживали больше демократии и либерализма – вовсе нет. Тем не менее, несмотря на или, быть может, из-за традиций конфессиональной политики и аполитичного почтения голосованием в преобладающих числах за партии мирной инициативы рейхстага и Веймарской коалиции люди из регионов призыва полка Листа доказали, что они совместимы как с постепенной демократизацией периода до 1914 года, так и с послевоенной демократизацией. Демократизация
