А. Фурсов - De Secreto / О Секрете
Очевидно, что история, рассказанная Б.А. Ивановым, — это «газетная утка». Если бы Александр Исаевич верил в неё, он не ограничился бы её пересказом в своих мемуарах и потребовал бы от прокуратуры расследования.
На основании текстологического анализа «воспоминаний Иванова» B.C. Бушин не только поставил под сомнение их подлинность, но и высказал мысль о причастности к составлению этого апокрифа самого её героя — А.И. Солженицына[535].
Очень странно КГБ боролся с ним, когда появился первый том «Архипелага». Вскоре после его высылки за границу Агентство печати «Новости» издало сборник статей под названием «В круге последнем»[536]. Статьи имели своей целью дискредитацию не только книги «Архипелаг ГУЛАГ», но и её автора. Сборник был подписан к печати уже 13 марта 1974 г.[537], что свидетельствует о необыкновенной оперативности. Однако знакомство со сборником не может не вызывать удивления. Для разоблачения писателя были приглашены 35 авторов. Однако за небольшим исключением каждому из них было предоставлено всего по несколько страничек, в результате чего весь сборник составил лишь 172 страниц. Неудивительно, что подавляющее большинство публикаций — это совершенно бессодержательные гневные эмоции. Но самое поразительное заключалось в другом. Сборник статей был издан на ротапринте тиражом всего в 600 экземпляров[538]. Даже сейчас такой тираж считается ничтожным. В те времена обычным изданием считался тираж не менее 15 тыс. экземпляров. Издания массового характера, а рассматриваемый сборник имел смысл только в том случае, если был доступен массовому читателю, предполагали тираж не менее 50–100 тыс. экземпляров[539].
Это означает, что сборник статей «В круге последнем» представлял собою холостой залп, который создавал лишь видимость борьбы с А.И. Солженицыным. На второй и третий тома «Архипелага» названные учреждения не отреагировали даже так. Между тем молчание Москвы можно было расценивать как неопровержимость «Архипелага»[540]'.
По словам А.И. Солженицына, когда «Архипелаг ГУЛАГ» начал публиковаться на русском языке, Ассоциация американских издателей ещё до появления «Архипелага» в США предложила тогда широко опубликовать в Соединённых Штатах любые опровергающие материалы, «Тщетное великодушие! — гордо восклицает Солженицын в брошюре “Сквозь чад”, — кроме бледной статьи Бондарева в «Нью-Йорк тайме» да захлебной ругани АПНовских комментаторов, ничего не родили тотчас». И дальше с чувством ещё большего торжества: «Они ничего не родили в опровержение и до сих пор, за пять лет. Пропагандистский аппарат оказался перед “Архипелагом” в полном параличе: ни в чём не мог его ни поправить, ни оспорить… Потому что ответить — нечего». И наконец, уж вовсе упоённо: «За четырнадцать лет моих публикаций… не смогли ответить мне никакими аргументами или фактами, потому что ни мыслей, ни аргументов у них нет»[541].
В.C. Бушин выражает удивление, «почему в своё время не приняли предложение Ассоциации американских писателей», и высказывает предположение: «Может, действительно сразу-то с налёта не нашлось ни мыслей, ни аргументов»[542].
То, что советский агитпроп не отреагировал на «Архипелаг» так, как должен был сделать, — это действительно вопрос, который заслуживает самого серьёзного внимания. То, что у него «не нашлось ни мыслей, ни аргументов» — это верх наивности. Во-первых, даже если бы все использованные Солженицыным факты были бесспорными, а аргументы неотразимыми, в стенах Агитпропа работали такие мастера, которые могли нагромоздить гору лжи, которая бы затмила «Архипелаг». Во-вторых, и это самое главное, Агитпропу ничего не нужно было выдумывать, достаточно было посадить за «Архипелаг» нескольких специалистов (привлечь хотя бы того же B.C. Бушина), чтобы показать, на какой шаткой базе построено все здание «Архипелага».
Почему же Агитпроп промолчал? Можно допустить, что он решил не заострять на «Архипелаге» внимания. Пошумят, и всё стихнет. Но ведь «Архипелаг» был не личной акцией Солженицына. За его изданием стояла администрация США. Агитпроп молчал, а за рубежом не только печали «Архипелаг», но и раздували в связи с этим антисоветскую и антикоммунистическую пропаганду. Поэтому те, кто рекомендовал эту страусиную тактику или были дураками (во что плохо верится), или же играли с американцами в четыре руки (что более вероятно).
Как мы знаем, в июне 1973 г. АПН заказало Н.А. Решетовской книгу воспоминаний о её муже. Наталья Алексеевна подчёркивала, что в данном случае инициатива исходила от неё и книгу она писала совершенно самостоятельно. Однако есть деталь, которая позволяет усомниться в этом. Обычно после представления рукописи в издательство она передаётся редактору. Здесь же всё было не так. Редактор — им стал Константин Игоревич Семенов — был назначен сразу же после заключения договора и к исполнению своих обязанностей приступил уже летом 1973 г.[543] Это значит, что Наталья Алексеевна с самого начала готовила воспоминания под контролем АПН. К намеченному сроку книга, по всей видимости, была представлена в издательство и к весне следующего года подготовлена к печати. Об этом свидетельствует записка Правления АПН, которую оно направило 17 апреля 1974 г. в ЦК КПСС. В ней говорилось:
«Агентство печати “Новости” вносит предложение об издании через зарубежные издательства на коммерческой основе рукописи Н. Решетовской “В споре со временем” (объем — до 15 печатных листов). Написанная в форме воспоминаний, книга бывшей жены Солженицына содержит письма, дневники, заявления бывших друзей и другие документы, свидетельствующие о том, что в “Архипелаге ГУЛаг” использованы лагерные легенды и домыслы. Кроме того, приводится ряд фактов неблаговидного, аморального поведения Солженицына. В рукописи Н. Решетовской можно проследить эволюцию взглядов Солженицына от троцкизма до монархизма… Крупные буржуазные издательства “Нью-Йорк тайме”, “Пресс де ля Сиде” (Франция), “Аллен Даво” (Швейцария) обратились в АПН с просьбой предоставить им права на издание воспоминаний Н. Решетовской. Рукопись воспоминаний Н. Решетовской подготовлена к печати издательством АПН совместно с КГБ при СМ СССР»[544].
В 1974 г. воспоминания Натальи Алексеевны были опубликованы за рубежом[545], а в 1975 г. — в СССР. Однако до сих пор их не удалось обнаружить ни в одной отечественной библиотеке, так как тираж был полностью предназначен для заграницы[546].
Воспоминания Натальи Алексеевны ещё готовились к печати, когда в Париже на русском языке увидел свет второй том «Архипелага», из которого читатели могли узнать, как в 1945 г. на Калужской заставе А.И. Солженицына вербовали в осведомители. Казалось бы, что ещё надо — взять эти страницы да перепечатать, да приложить к ним воспоминания надзирателя «Сенина» (а «Сенин» мог вспомнить всё, что нужно), да сопроводить всё это необходимыми комментариями, да пустить в обращение: за границей — в печать, в нашей стране — в самиздат. Не сомневаюсь, число сторонников А.И. Солженицына заметно бы поредело.
Однако, что удивительно, КГБ ограничился тем, что организовал киноинтервью у бывшего меньшевика М.П. Якубовича, жившего тогда в Караганде, под названием «Постскриптум к “Архипелагу”». По имеющимся сведениям, М.П. Якубович поставил под сомнение возможность для человека, согласившегося быть агентом органов госбезопасности, отказаться от сотрудничества. Однако, как признаёт сам Александр Исаевич, это интервью широко не демонстрировалось[547].
Едва только А.И. Солженицын обосновался в Цюрихе, как к нему обратился с просьбой о встрече эмигрант Василий Васильевич Орехов (1896–1990)[548]. Уроженец Орловской губернии, он участвовал в белом движении, эмигрировал в чине капитана, жил в Болгарии. Франции, Бельгии. Был близок к генералам Врангелю и Кутепову. В 1929 г. основал журнал «Часовой». Создал и возглавил «Российское Национальное Объединение». В 1936 г. участвовал в гражданской войне в Испании на стороне Франко, затем сотрудничал с гитлеровцами, а в послевоенный период — с НТС[549].
А.И. Солженицын согласился на эту встречу не сразу. А когда встреча состоялась, В.В. Орехов, по словам Александра Исаевича, преподнес ему подарок: «Показал мне… два-три письма моих! моим безусловно почерком, замечательно подделанные, и с моими выражениями (из других реальных писем), да не ленились лишний раз Бога призвать и с большой буквы — а никогда мною неписанные! Подивился я работе кагебитского отдела». И далее: «А плели они эту переписку с 1972 года. Сперва я будто запрашивал у Орехова материалы по Первой мировой войне, и он мне слал их — куда жё! а в Москву, на указанный адрес заказными письмами и с обратным уведомлением — и уведомления возвращались в нему аккуратно с “моей” подписью. Изумление? Да столько ли чекисты дурили! Затем, видимо, для правдоподобности “я” предложил ему сменить адрес — писать через Прагу, через какого-то профессора Несвадбу. Тот подтверждал получение писем Орехова. А в конце 1973, когда уже завертели полную “конспирацию”, передали Орехову приглашение от “меня” встретиться нам в Праге, уже не для исторических материалов, а для выработки общего понимания и тактики… да тут меня выслали». «Тут, — завершает свой рассказ А.И. Солженицын, — как раз брал интервью “Тайм”, я дал им в эту публикацию, факсимиле “моего” почерка, поймал КГБ на подделке…. И урок: не надо такие случаи пропускать: эта публикация ещё сослужит защитную службу в будущем»[550].
