Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)
Сейчас же, когда все это стало действительностью, ему некогда было даже почувствовать всю необычность своего нового положения. Он еле успевал обеспечить питанием огромное и нестройное войско с его неутолимым аппетитом. Он знал, что ощущение свободы, возможность отоспаться и наесться досыта всецело завладели душами рабов, сбросивших цепи. Бывшие невольники продолжали праздновать свою победу, не испили еще до дна чашу великого торжества и ликования. Песни, пляски, неистовое веселье сменялись обильнейшими пирами и сном по двенадцати часов в сутки.
Атамаз, при всей своей простоте, чувствовал, что этот угар быстро пройдет. Сорвав первое яблочко с дерева небывалого успеха, вся разношерстная масса исстрадавшихся в неводе людей неизбежно потянется и к другим его плодам. Многолетнее озлобление, жажда отмщения поработителям еще не утолены. Пламя обиды и ненависти лишь притихло в атмосфере первых радостей, но завтра опять забушует неудержимо. Смешно было бы думать, что тысячи людей удовлетворятся мгновенным изменением их положения. Огромная сила и энергия, заключенные в груди любого из этих людей, потребуют применения, разрядки.
Было очевидно, что стоит прекратиться притоку продовольствия и хмельных напитков - и рабы хлынут в усадьбы и дома горожан, разнесут вдребезги весь город, столь ненавистный им.
Уже не раз Атамазу задавали острые вопросы, почему царь защищает эллинских рабовладельцев, богачей, что сидят на мешках с добром в своих каменных домах и ждут, когда из-за пролива явятся карательные войска и перебьют взбунтовавшихся рабов.
- Вернется царь Савмак - все объяснит вам,- отвечал шутливо Атамаз,- а пока отдыхайте и несите охрану. Ведь вы воины, ваше дело подчиняться.
И, собрав наилучших, создавал из них отряды, приказывал им не пьянствовать, следить за порядком в городе, не допуская насилия и грабежей. Он сам встречал караваны с хлебом и гурты скота, следил за расходом продовольствия.
А на площади толпа голодных людей увеличивалась с каждым днем. Увечные старцы и сильные молодые парни вопили: "Хлеба! Хлеба!" И в то же время почти все мастерские стояли из-за нехватки работников.
Атамаз посетил всех мелонархов, содержателей мельниц, и потребовал именем царя начать работу. Зерно надо превратить в муку. Потом приказал хлебопекам растапливать печи.
Хозяева мельниц и хлебопекарен возражали:
- Кто же будет тереть зерно, топить печи, носить дрова, месить тесто? Не мы же одни. Рабы разбежались, вы им дали свободу.
- Вон на площади народу много - зови и нанимай. Каждый пойдет,
- Не идут они. А некоторые даже обещают всем хозяевам кишки выпустить. Какой уж тут наем!
Пришлось кликнуть клич среди вооруженных воинов-рабов, а также выделить несколько десятков парней из своей дружины одношкольников. Кое-как смололи зерно, испекли хлеб. В душе царского наместника начало нарастать раздражение. Он чувствовал, что необходима какая-то сила, которая привела бы в движение человеческую массу, поставила бы каждого на свое место. Он уже хотел послать воинов на рыночную площадь, устроить облаву на работоспособных людей и поставить их силой к зернотеркам, но побоялся Савмака и сдержался.
Усталый и потный, он завернул к Синдиде передохнуть и закусить.
В храме он увидел обычную сцену богослужения. Пахло дымом бензол. Хор молодых жриц к прислужниц сладкозвучно и стройно выводил гимн Афродите. Девушки в белых одеждах медленно двигались в танце, поочередно возлагая венки на подножие статуи богини. Казалось, потрясения нескольких ночей и дней, что ураганом пронеслись над Боспором, не коснулись этого тихого мирка. Все стояло на своих местах.
Приглядевшись, Атамаз увидел Пифодора и Фарзоя возле колонны. Оба слегка покачивались. Грек что-то говорил князю, махая рукой, весело скалясь и подмигивая. Фарзой слушал и кивал головой. Он усмехался хмельной улыбкой и с необычайной внимательностью присматривался к одной из служительниц Афродиты, что выглядела миловиднее других. Она с грустью смотрела мимо подруг своими большими главами. Атамаз не видел раньше этой девушки. Заметив, куда направлены взгляды князя, не мог удержаться от улыбки. И в то же время подумал, что этих двух людей не потрясли необыкновенные события. Они оказались как бы по ту сторону всех забот и треволнений, которые таким тяжким грузом свалились на шею как самому Атамазу, так и всем руководителям восстания. "Не здесь место ему,подумал Атамаз, глядя на князя, - а в Скифии, где его род. Хоть он и пробыл свыше года в рабской шкуре, но остался князем царских скифов". Однако подошел к колонне и сказал приветливо, со скрытым лукавством:
- Вижу, князь, что после бед и лишений в плену ты не утратил вкуса к женской красоте.
- Мне кажется, что богиня хочет вознести меня куда-то ввысь!ответил Фарзой, закрывая глаза.- После бича и брани надсмотрщика эти песни кажутся мне музыкой богов.
Пифодор подмигивал Атамазу и беззвучно хохотал, прикрывая рот ладонью.
- О Синдида! - улучил грек момент, когда жрица проходила мимо с курильницей в руках. - Скажи имя той служительницы, которая так печальна и хороша? Она поразила взоры и сердце моего господина.
Жрица лукаво усмехнулась и тут же опять стала серьезной и торжественной.
- Это, - ответила она уклончиво,- одна из дочерей города нашего. Она служит богине по обету. Многие знатные женщины и девушки приходят в храм, дабы выполнить свое обещание богине служить ей.
Изобразив на лице показную набожность, Синдида подняла очи вверх и, вздохнув, проследовала дальше.
- Узнал? - толкнул срока Фарзой.- Кто эта иеродула?
- Какая иеродула! Дочь вельможи. Служит богине по обету. А может... скрылась здесь от лихих людей.
- Воображаю, какая это распутница,- скривился Атамаз, - если обеты занесли ее в храм "нижней" Афродиты!
- Тут какая-то тайна...- поднял палец родосец.- Она наверняка скрывается у Синдиды от повстанцев.
2
После богослужения гостя прошли во двор, в знаменитую харчевню Синдиды. Атамаз потребовал пирожков и кувшин вина.
Синдида, присмиревшая после грозовой ночи, еще не оправилась от ночных страхов. Теперь она видела в Атамазе уже не обычного гостя, а одного из самых больших начальников Боспора. И когда из подвалов были извлечены запечатанные амфоры, покрытые мхом, гости встретили их веселым смехом.
- Что-то раньше ты, Синдида, не угощала нас таким вином,прищурившись, заметил Атамаз.- Как времена-то изменчивы!.. А вот и Зенон!
Толстый пьяница с трудом пробирался в дверь. И не потому, что она оказалась тесной для него, но отекшие ноги плохо слушались, мучили одышка и тяжесть во всем теле.
- Мир и благоволение новым архонтам Боспора! - прохрипел он, делая салют рукой.- Чую запах хорошего вина и жареных пирожков.
- То и другое - перед тобою. Садись, садись, почтенный. Ешь и пей, ибо Синдида сегодня добра и щедра, как никогда... Слушай, Синдида, пригласила бы девушек, пусть споют мою любимую песню!
Атамаз опять прищурил свои козлиные глаза цвета соленых маслин и поправил на плече новую хламиду.
- Нарядный ты,- заметила Синдида,- теперь ты царский друг. Всё в твоих руках. Не забудь и храм Афродиты, ведь богиня всегда была к тебе благосклонна. Храм надо обновить, многие столбы подгнили, а эту вот развалину следует снести и построить заново.
- Да, да,- рассеянно отвечал Атамаз,- все перестроим, но не сразу. Где девушки? Я хочу, чтобы они посмотрели на меня нарядного и знатного. Авось страстью загорятся... Слушай, Синдида, тебе известно, что долговые записи не действительны?
- Не слыхала этого,- насторожилась жрица.
- Не слыхала? Так вот я и говорю тебе. Все долги царь прощает. Только не думай, что сегодняшние. Но лишь те, что сделаны до смены царей.
- Ага,- с задумчивой миной отозвалась Синдида.
- Это напоминает одну из реформ Солона,- заметил Фарзой.
- Я что-то не знаю Солона. Кто он?.. А, вспомнил. Судовладелец из нижнего города.
- Нет,- рассмеялся Фарзой,- Солон жил более четырехсот лет назад. Он был старшим архонтом Афин. И отменил все долги. Но ранее проговорился друзьям, что предполагает сделать это. Тогда ловкие друзья его набрали взаймы у богачей огромные деньги и приобрели земельные участки, дома и рабов. Отдавать им не пришлось. Их выручил новый закон. Зато Солону было довольно-таки солоно. Его обвинили в злоупотреблениях.
- Да? - заинтересовался Атамаз.- Такое было?.. Это очень важно. Я догадываюсь, что Савмак знает, как подвели Солона друзья. Он ни мне, ни другим ничего не говорил об отмене долгов раньше. О, Савмак все знает! Вот голова!
- И я скажу - Савмак необыкновенный человек! Просто диво, что от простого вскормленника в царской военной школе он дошел до царской диадемы!
- Вот и сказывают, что он колдун. Знает тайную науку.
- Едва ли. А вот науку жизни он знает!.. И тайны царей - тоже!.. Да еще ум ему боги дали не такой, как у нас!.. Он далеко видит!.. Богатырь ума!
