Блог «Серп и молот» №6 2024 - Петр Григорьевич Балаев
Самое сильное в написанной части романа, я считаю, про Пташку. Это кличка горняка Стаценко, у которого дома под половицами были найдены динамитные шашки. Я даже думаю, что Фадееву доверили писать «Молодую гвардию» именно потому, что кто-то из нашего руководства в черновиках еще, разумеется, прочитал страницы про Пташку. Александр Александрович даже не описывал, как именно горняка пытали, что именно с ним делали, но читаешь и — чувство ужаса. И ненависти к тем, кто это делал. Читали в «Молодой гвардии», как наших ребят пытали?
И, уверен, когда вы дочитаете до конца недописанный роман, вы поймете замысел автора. Он не только как роман-хроника о партизанской борьбе в Приморском крае задумывался. В романе идет параллель — удэге. Племена, роды еще в состоянии первобытного коммунизма. Один из главных героев романа — удэгеец Сарл. Гайавата практически. Только Гайавата научил индейцев выращивать маис, а Сарл с помощью своего русского друга Мартемьянова мечтал научить удэгейцев земледелию, мечтал построить мельницу, которую увидел у китайцев.
Фадеев показывал начало разложения первобытного коммунизма у удэгейцев, переходящих от охоты и собирательства к земледелию, на фоне революционных процессов возврата к коммунизму, только на более высоком витке истории.
В Приморской тайге встретились два диалектических витка человеческой истории в лице партизана и революционера Мартемьянова, большого друга удэгейцев, когда-то спасших его от смерти, и удэгейца Сарла, лучшего друга Мартемьянова. У народа Сарла коммунизм начинал разлагаться, у народа Мартемьянова — вновь зарождаться. Как бы эта идея выглядела в завершенном виде, если бы роман был дописан — я не знаю. Но точно уверен, что мы много потеряли из-за того, что Александру Александровичу не дали его закончить…
* * *
Одновременно с «Последним из удэге» Фадеев, спившийся к тому времени человек, как сегодня любой даже левый знает, работал над еще одним романом, судя по оставшимся наброскам и рабочим записям к нему — огромнейшее по объему эпическое произведение об индустриализации, предварительное название — «Черная металлургия». Да, именно так, алкоголик писал одновременно два больших романа и занимал пост секретаря Союза писателей.
Впрочем, сам Фадеев даже предсказывал насчет своего «пьянства»:
«Современные плохие писатели, плохие прежде всего именно в моральном отношении, любят выводить в сатирическом освещении типы своих собратьев по перу, любят выводить их людьми, оторванными от народа, пьяницами, красивыми говорунами без правды в душе, подхалимами перед людьми вышестоящими, халтурщиками и сребролюбцами. Это первый признак, что у автора у самого нет любви и уважения к своей профессии, нет моральной основы в своей профессии, а есть некоторое смутное ощущение собственной неполноценности и фальши.»
Это из рабочих записей к роману «Черная металлургия». Еще в этих записях:
«Индустриализация, как основа перехода к коммунизму, — политический смысл романа в этом.»
Те, кто интересуются нашим Коммунистическим Движением имени «Антипартийной группы 1957 года», знают, какое внимание мы уделяем вопросам воспитания и образования подрастающего поколения и как на нас гавкают «патриоты СССР» за наши утверждения о пороках позднесоветского воспитания молодежи. Будь сегодня среди нас Фадеев, наше левачье сожрало бы его вместе с пуговицами, потому что в тех же эскизных набросках к «Черной металлургии»:
«Во время одного из серьезнейших разговоров Багдасарова — либо в министерстве, либо на Магнитке с руководителями и инженерами предприятия — пустить одновременно радиопередачу для детей. Она идет параллельно, тихо, не мешая разговору, что-нибудь очень „современное“, то есть далекое от жизни, сюсюкающее, — имеет видимость нового по содержанию и по форме, на деле повторяет и по методам подхода к детям, и по тону что-то очень старое, дореволюционное, точно передают не для наших, а для барских детей. Некоторое время разговор и радиопередача идут одновременно. Зам. министра, невольно прислушиваясь к радиопередаче, вдруг восклицает:
— Слушай, кому они это передают? Разве тебя, или его, или меня так воспитывали? Это и в старое время не подошло бы ни тебе, ни ему, ни мне. А теперь ведь таких детей совсем нет, а если есть, то их так мало и это — уродливые дети. Черт его знает, сколько десятилетий прошло, весь мир перевернули, а этот барский штамп подхода к детям все пережил! Ну кто это может слушать? Дети колхозников, рабочих? Твои дети, его дети или мои дети? — и он с возмущением выдергивает штепсель.»
И, разумеется, имея такие планы: «Я должен буду развить в романе три наиболее важных, острых и значительных темы в связи с развитием промышленности: 1) коллективизация сельского хозяйства, 2) действия врагов народа и их разгром, 3) Отечественная война и перебазирование значительной части промышленности на восток» — Александр Александрович уже не мог после 1953 года оставаться руководителем советских писателей. С ним была только одна проблема, он автор — «Молодой гвардии». Это сейчас о «Молодой гвардии» наше молодое поколение почти ничего уже не знает, да почти никто из школьников роман даже не читал. А в те годы это даже не «Война и мир», тем более не «Тихий Дон». Даже для восприятия людей тех лет — не «Как закалялась сталь». Это не про то, как «Книжная берлога» про Павку Корчагина, просто война недавно закончилась. На автора «Молодой гвардии» хвост задирать было опасно, народ бы не понял. Но и терпеть Фадеева на посту секретаря Союза писателей было дальше невозможно. Как вы понимаете, занимай Александр Александрович эту должность дальше, никаких Солженицыных и Шаламовых в нашей литературе и духу не было бы.
Поэтому Фадеева хотели с должности… уговорить уйти. Уговаривал Шолохов. Прямо на 20-м съезде КПСС в своем выступлении. Мол, пропадает великий писатель на бюрократической должности. Это потом, уже после Перестройки, когда набирала популярность личность Сталина и появились толпы спекулирующих на этом, пытались Шолохова изобразить в приличном свете — «Был культ, но была и личность». В реальности Михаил Александрович, увы, великий писатель, но и закадычный дружок Никиты Хрущева. Он сам об этом с гордостью рассказывал на 22-м съезде КПСС. А про то, что был культ, но была и личность — такого с трибуны съезда в 1961 году Шолохов не рассказывал. Хотя, мог и сказануть, но после 1964 года, когда его дружка его же подельники сделали козлом отпущения и отправили на пенсию. Вполне мог. Великий писатель, но мелкий человечишко.
А после того, что произошло под закрытие 20-го съезда Фадеев мафии ЦК стал элементарно
