Блог «Серп и молот» №6 2024 - Петр Григорьевич Балаев
Вот не захотел бы Фадеев уходить с поста секретаря СП и ничего с ним никто не сделал бы, и были бы проблемы с валом антисталинского дерьма в литературе. Поэтому Александр Александрович застрелился. Большевик с 16 лет. В 18 лет ушел в партизаны. Что такое партизаны в Приморском крае в 1919 году во время атаманов Калмыкова, Семенова и японских зверств — вы даже близко себе представить не можете. Партизаны, попавшие в руки этих атаманов и японцев быстро не умирали. Гестапо там отдыхает. В 20 лет — комиссар полка, затем комиссар бригады. Делегат 10-го съезда РКП(б), вместе с Ворошиловым участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа, получил там тяжелое ранение, был награжден орденом Красного Знамени. Вся эпопея с троцкизмом через него прошла — еще одна война, фактически. Два романа в работе, «Черная металлургия» и «Последний из удегэ», последний еще и как дань памяти своим погибшим друзьям-партизанам… Застрелился, как нервная институтка.
«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы — в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли, благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; все остальное, мало-мальски способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40–50 лет.
Литература — это святая святых — отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, и с самых „высоких“ трибун — таких как Московская конференция или XX партсъезд — раздался новый лозунг „Ату ее!“ Тот путь, которым собираются исправить положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду, — выводы, глубоко антиленинские, ибо исходят из бюрократических привычек, сопровождаются угрозой, все той же „дубинкой“.
С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать!
Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожили, идеологически пугали и называли это — „партийностью“. И теперь, когда все это можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность — при возмутительной доле самоуверенности — тех, кто должен был бы все это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в роли париев и — по возрасту своему — скоро умрут. И нет никакого стимула в душе, чтобы творить…
Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими и крестьянами, одаренный богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединенная с прекрасными идеалами коммунизма.
Но меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать все то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических порок, которые обрушились на меня, — кем наш чудесный народ вправе был бы гордиться в силу подлинности и скромности внутренней глубоко коммунистического таланта моего. Литература — это высший плод нового строя — унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти — невежды.
Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни.
Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение трех лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять.
Прошу похоронить меня рядом с матерью моей. А. Фадеев.
13 мая 1956 года.»
Еще раз один момент из предсмертного письма:
«С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать! Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожили, идеологически пугали и называли это — „партийностью“.»
Это про кого так Александр Александрович, кто так к писателям относился — идеологически пугал? Не он ли сам на посту секретаря СП? И — да, известно это письмо стало через 34 года, в Перестройку. Тогда же стало известно, что Фадеев — алкоголик.
А сегодня организация «Молодая гвардия» — это такое, от чего настоящие молодогвардейцы в гробах переворачиваются. Поэтому роман Фадеева включили в 2023 году в школьную программу. Теперь точно почти ни один школьник его не прочитает. Почти 100% гарантии. А моральные уроды из леваков будут вам рассказывать, что «Разгром» — это Санта-Барбара…
* * *
Я написал, что в Перестройку стало известно, что Фадеев — алкоголик? Да, в Перестройку. Но — моему поколению. Рожденным в 50-60-е. Потому что мы не должны были догадываться, какая мразь прорвалась в 1953 году к власти и что эта мразь планировала. Эта мразь в 50-е думала, что после вылитого ею на Сталина можно не тянуть с планами, поэтому сразу после смерти Александра Александровича 15 мая 1956 года в «Правде» был опубликован некролог со словами:
«… в последние годы страдал тяжелым прогрессирующим недугом — алкоголизмом, который привел к ослаблению его творческой деятельности. В состоянии тяжелой душевной депрессии, вызванной очередным приступом болезни, А. А. Фадеев покончил жизнь самоубийством.»
Да хоть бы и наркоманией страдал! Но это — автор «Молодой гвардии»! На его книгах вся молодежь… Суки!
Естественно, «за бугром» это не осталось незамеченным. Это ж сенсация! Самый известный советский писатель, руководитель всех писателей СССР — алкаш, оказывается, допился до чертиков и застрелился. Газета «Фигаро»:
«Значение Фадеева объясняется не его творчеством. Будучи длительное
