История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I - Михаил Михайлович Бородкин
Памятник Павлу I в Гатчине.
Пером гр. C. Г. Воронцова изображена (5 февр. 1801 г.) следующая прозрачная картина. Корабль в море. Подымается сильная буря. Пассажиры, страдая сильной морской болезнью, прикованы к постели. Они узнают при этом, что капитан сошел с ума, бьет экипаж, но люди не осмеливаются противиться его выходкам, хотя ненормальность начальника для них очевидна, ибо он бросил уже одного матроса в море, а другого убил. Кораблю грозит гибель. Имеется, однако, надежда на спасение: помощник капитана — молодой, кроткий и рассудительный человек; экипаж питает к нему доверие. Пассажиры заклинают молодого капитана и матросов спасти корабль, указывая, что им смешно бояться одного человека, который в своем сумасшествии потопит всех...
В ужасную ночь с 11 на 12 марта 1801 г. «несчастного безумца» не стало...
Примечания
1
В записках умного и наблюдательного шевалье де Корберона (1775— 1780) имеются замечания, которые, кажется, рисуют истинное положение дела в царствование Екатерины II.
«Недостаточно иметь солдат и богатство, надо иметь государственных людей; надобно, чтобы было национальное единение для процветания добродетелей, нравов, искусств и наук... В этом громадном государстве я вижу только Государыню, женщину выше своего пола, но ниже созданного о ней мнения; министры слабы, низкопоклонны, без гения, народ — без характера... Пустая, праздная и необразованная молодежь не дает надежды на полезных и ценных подданных в будущем. Несколько проблесков ума, несколько поверхностных знаний могут поразить иностранца в обществе, бегло его посещающем, но при близком знакомстве вы не остановитесь ни на одной черте силы и гения, ни на одном решительном действии, ни на одном твердо установленном вкусе, ни ва одном определенном и последовательном поступке: это люди (как сказал бы гр. Нессельроде) с прекрасными воротничками и без рубашки... Существует академия, но нет таланта в головах, нет крепких начал для основы... Вот, мой друг, какова эта блестящая нация, изумительная по газетам и такая бедная, как только вы видите ее у себя дома... Она несомненно богата пространством, населением, качеством руд, свойством земли, если бы только она не хотела казаться старше, чем есть на самом деле, и не восприяла бы разнузданную и суетную роскошь,, которая погубит ее еще вернее тем, что сама не умеет производить предметы этой ненасытной роскоши, которая, развращая ее, делает ее, мимо её воли, данницею чужих наций» (1777 г.). «Расшитых платьев и роскошных экипажей здесь множество, но под всем этим скрывается варварство».
2
В Эрмитаже давали пьесу «Médecin par occasion». «Случайный доктор». В ней, между прочим, речь идет о влюбленных женщинах. Артист произнес: «Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть! Но в шестьдесят! Это нетерпимо!» В ту же минуту Екатерина встала и ушла, сказав: «Эта вещь глупа, скучна». Пьесу прервали, спектакль прекратился. Ее страсть влекла к слабостям, непозволительным для властелина. В «Чистосердечной исповеди» она писала: «ну, господин богатырь (Потемкин), могу ли я надеяться получить отпущение грехов?.. Первого поневоле, да четвертого из дешперации... А если б я в участь получила с молода мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась. Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви. В своих Записках она прибавила: «Человек не властен в своем сердце; он не может по произволу сжимать его в кулак и потом опять давать свободу».
3
«С своими широкими замыслами и лучшими намерениями Екатерина II губила страну нравами, разоряла ее тратами и кончила тем, что о ней теперь судят как о женщине слабой и романтичной». Записки Корберона, Рус. Арх. 1911, VI, стр. 195.
4
Законобесие.
5
Когда Портан находился в Улеоборге, последовало запрещение пить кофе. Мимоходом Портан шутя рассказывает, что в доме губернатора все дамы после обеда заснули за отсутствием живительного напитка. «Везде, где я проезжал, дамы жаловались на запрет кофе; втихомолку все утешали себя этим напитком». Как известно, запрет кофе не мог быть на практике осуществлен.
6
«В начале войны (в июне 1788 г.) генерал-поручик Гюнцель сообщил, что города Або и Тавастгус, кроме замков, ничем не укреплены, а город Борго совсем открытое место и город Ловиза, кроме начатой в 1745 г., но потом не доделанной стены, укрепления никакого не имеет. А в 10 верстах от оного в море имеется крепость на острове Свартгольме, построенная для защиты прохода в Швецию; при границе-же в Абборфорсе сделано ныне вдоль реки Кюмени великое укрепление». Ловиза (или, как кн. А. И. Вяземский называл — Луиза) — прескверный городок, имевший (в 1782 г). два развалившихся бастиона и армейский гарнизон.
7
завтрак
8
Вел. Кн. Павел Петрович рвался первоначально в армию Потемкина; но фаворит отделался от добровольца такого крупного ранга, предвидя, что с ним будет немало хлопот. Собираясь на войну, Павел Петрович составил обширное завещание, устанавливая в нем право наследования. Супруга его, Мария Феодоровна, желала сделать ему сюрприз, поехав на день или на два повидать его, но не получила на это разрешения Екатерины II. Конечно, порывистому Великому Князю, обладавшему пылким воображением, трудно было примириться с ролью подчиненного у вялого гр. Мусина-Пушкина. Бездействие главнокомандующего вызывало острую, иногда даже публичную, критику Великого Князя. Критике подвергались также действия Густава III, о котором он сообщал жене, что задает пиры и устраивает празднества в своем лагере («Рус. Стар.» 1873, т. VIII, 877).
Говорят, что в своем интимном кружке Екатерина иронизировала над ролью, которую играл Павел Петрович в армии Мусина-Пушкина, а в письмах Гримму описывала наследника престола и его супругу под именами monsieur et madame de Secondât.
В 1789 г. Павел Петрович возобновил свои просьбы о поездке в действующую армию. Последовал вежливый отказ со ссылками на то, что нельзя заставить его семью плакать и тосковать.
О том, что наследник престола находился при армии, публиковано не было в тогдашних петербургских ведомостях. До всеобщего сведения довели разрыв со Швецией и разные сведения с театра войны, но замолчали отъезд
