А. Фурсов - De Secreto / О Секрете
Но, оказывается, в Рязани не было не только обычных яиц по девяносто копеек, но и хлеба. «Сегодня утром, — записала 4 марта 1967 г. Л.K. Чуковская в дневнике, — уехал от нас живший несколько дней Солженицын. Ватник, ушанка. Вынес из дверей на площадку тяжёлый мешок с хлебом и с трудом взвалил его на спину. Угловатый тяжёлый мешок, словно камнями набитый. Таким теперь всегда я буду помнить Солженицына»[262].
Мотив о бедственном положении, в котором долгое время находился писатель, звучит во многих воспоминаниях о нем. Так, в 1967 г. в беседе с Н. Бианки А.Т. Твардовский заявил: «У него за душой ведь нет ни копейки»[263]. «Денег у них не было, — вторила ему А.М. Гарасева, — они с женой копили их всю зиму на отпуск, а потом летом отправлялись по добытым адресам бывших лагерников»[264]. «Денег у Солженицына нет. Это ясно», — читаем мы в дневнике А.И. Кондратовича[265].
Наслушавшись рассказов Александра Исаевич, даже Г.П. Вишневская, которую очень трудно провести, с удивлением и восхищением пишет: «Жил Александр Исаевич на один рубль в день — так распределил он на много лет свой довольно большой гонорар за Ивана Денисовича»[266].
Лидию Корнеевну Чуковскую Александр Исаевич сумел убедить, что живёт в день всего на несколько копеек, отказывая себе во всём[267].
Но оказывается, если верить писателю, в его жизни бывали дни, когда он не мог наскрести на хлеб даже нескольких копеек. Выступая 20 марта 1976 г. в Мадриде, он с возмущением заявил: «Коммунистическая печать очень любит спекулировать на том, что вот Солженицын поехал на Запад и стал миллионером. Когда я в Советском Союзе голодал, они не писали об этом»[268].
Чтобы понять, о чем идёт речь, как современник писателя могу сообщить: килограммовая буханка чёрного хлеба стоила тогда 14 копеек. Получается, что в жизни писателя были дни, когда он не мог купить даже чёрного хлеба. Пишу, и слезы катятся у меня из глаз.
Г.П. Вишневская уверена, что до получения Нобелевской премии, Александр Исаевич жил только за счёт гонораров от «Ивана Денисовича», но 30 марта 1972 г. в интервью «Нью-Йорк тайме» и «Вашингтон пост» А.И. Солженицын назвал нам ещё один источник своих доходов: «После гонораров за «Ивана Денисовича» у меня не было существенных заработков, только ещё деньги, оставленные мне покойным К.И. Чуковским, теперь и они подходят к концу. На первые я жил шесть лет, на вторые — три года»[269].
Откровения нобелевского лауреата настолько потрясли его поклоников, что один из них, американский писатель Альберт Мальц, направил в редакцию «Нью-Йорк таймс» письмо, в котором заявил о своей готовности помочь деньгами бедствующему собрату по перу.
Узнав об этом, Александр Исаевич был растроган. Поблагодарив А. Мальца за предложенную помощь, он заявил, что «хотя и очень смущён» таким предложением, но «готов принять деньги», правда, как уважающий себя человек только с возвратом, т. е. «в долг»[270].
Однако если А.И. Солженицын на протяжении многих лет еле-еле сводил концы с концами, если он носил ботинки по десять лет и вынужден был появляться на рязанских улицах в сапогах и фуфайке, если иногда он жил даже впроголодь, то как ему удалось приобрести дачу за 2600 рублей[271], одну автомашину не менее чем за 3000[272]', вторую за 7500 валютных рублей (1971 г.)[273], третью за столько же (1972 г.)[274]? А благоустройство новой квартиры? А ремонт дачи? А ежегодные комфортабельные поездки (и ведь останавливался не где-нибудь, а в таких, например, столичных гостиницах, как «Будапешт» и «Москва»)? Да если посмотреть на фотографии, обнаруживается, что Александр Исаевич и Наталья Алексеевна не ходили годами в одной и той же одежде.
Более того, как мы знаем, с 1 мая 1969 г. Наталья Алексеевна, оклад которой составлял 320 руб., вообще оставила работу. Причём, что следует подчеркнуть, почти за полгода до смерти К.И. Чуковского. В результате к весне 1972 г. Н.А. Решетовская пожертвовала примерно 11520 руб. Такое можно было позволить лишь при условии компенсации не меньшей суммы из другого источника. А ведь не следует забывать, что с конца 1969 — начала 1970 г., т. е. до получения Нобелевской премии, «нищенствующий» писатель стал содержать собственного адвоката и не где-нибудь в Рязани, а за границей.
К сожалению, у нас пока нет возможности получить полное и точное представление о бюджете семьи А.И. Солженицына до его отъезда за границу. Но некоторые расчёты сделать всё-таки можно. Как доцент Наталья Алексеевна Решетовская получала 320 рублей в месяц, пенсия её матери составляла 50 рублей, около 80 рублей приходилось на пенсию двух её тётушек: Марии Николаевны и Нины Николаевны[275]. Итого 450 рублей. Делим на пять членов семьи, получаем 90 рублей. Таким образом, даже если бы Александр Исаевич вообще не работал, у него была возможность жить не на один рубль, как он сумел уверить знаменитую певицу, а на три рубля в день.
Между тем у него были и гонорары. Сделанная мною попытка хотя бы ориентировочно определить их суммарный объём позволяет утверждать, что с ноября 1962 по март 1972 г. бедствующий писатель совершенно официально получил гонораров на сумму как минимум 60 тыс. руб., что не менее 6000 руб. в год или же более 500 руб. в месяц. 500 и 450 рублей — это 950 рублей, 180 руб. в месяц, или 6 рублей в день на одного человека.
Но и это не всё. Мы не учли ту часть наследства, которую Александр Исаевич получил после смерти К.И. Чуковского. Остаются неизвестными те гонорары, которые потекли с конца 1960-х гг. на его заграничный счёт за роман «В круге первом» и повесть «Раковый корпус». По свидетельству О. Карлайл, издательство «Харпер энд Роу» готово было выплатить писателю за роман только в виде аванса более 60 тыс. долларов[276].
Наконец, осенью 1970 г. Александр Исаевич стал нобелевским лауреатом, уже 27 ноября 1970 г. предложил своему адвокату Ф. Хеебу перевести «часть денег от Нобелевской премии» на его счёт «в шведский или швейцарский банк» и выразил надежду, что «в конце декабря или начале января» эти деньги будут в распоряжении Ф. Хееба. В связи с этим он писал: «Я прошу Вас мне лично перевести через Внешторгбанк 3000 долларов»[277]. В декабре 1970 г. затребованная сумма находилась на личном счёте Александра Исаевича[278].
26 августа 1973 г. Ю.В. Андропов докладывал в ЦК КПСС: «За последние два года (т. е. с лета 1971 г. — А.О.) Солженицыным из иностранных банков получен 23301 инвалютный рубль, на которые он купил легковые автомобили марки Москвич-214 для своей первой жены Решетовской и матери второй жены — Светловой. Различные промышленные и продовольственные товары он, как правило, приобретает в валютных магазинах “Берёзка”»[279].
Этого, конечно Альберт Мальц не знал. Но какую же нужно было иметь совесть, чтобы, обладая такими суммами, изъявить готовность принять его помощь?
Таким образом, и лагерная телогрейка, и помятый алюминиевый чайник, и школьный костюм из магазина рабочей одежды, и чиненные-перечиненные ботинки, и зэковские бахилы, и решётка с тремя десятками яиц по 90 копеек, и разговоры о рубле в день использовались А.И. Солженицыным лишь как средство для создания образа не только гонимого, но и бедствующего писателя.
Независимо от того, как мы будем оценивать приведённые факты, очевидно одно: появляясь в самой скромной одежде, демонстрируя неприхотливость в отношении пищи, подчёркивая ограниченность финансовых средств, призывающий нас всех жить не по лжи, А.И. Солженицын не просто в каждом конкретном случае расчётливо играл разные роли, но и мистифицировал окружающих, т. е. попросту говоря, обманывал их.
На эту черту его личности уже обращено внимание, и он давно уже назван мастером полуправды[280]. Чтобы получить более наглядное представление, насколько наш герой любит правду, обратимся к конкретным фактам.
Начнем с мелочи.
Выступая 12 декабря 1974 г. на пресс-конференции в Стокгольме и демонстрируя своё отрицательное отношение к той шумихе, которая была поднята вокруг его имени, Александр Исаевич заявил, что после выхода в свет «Одного дня…» он «девять лет вообще… не давал ни одного интервью»[281].
Как же так? А интервью журналисту Виктору Буханову, опубликованное 25 января 1963 г. на страницах «Литературной России»? А описанное самим А.И. Солженицыным интервью японскому корреспонденту Седзе Комото 17 ноября 1966 г.?
А интервью словацкому коммунисту-партизану Павлу Личко, опубликованное 31 марта 1967 г. на страницах братиславской газеты «Литературная жизнь»[282]?
