Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке
После Пресненских прудов в моду вошел Кремлевский сад, а по воскресеньям — Нескучный.
Кремлевский сад был устроен под стенами Кремля над заключенной в трубу Неглинной в 1819–1822 годах и первоначально именовался то Воскресенским (по близлежащим Воскресенским воротам Китай-города), то Александровским или Александрийским (в честь Александра I), то — чаще всего — Кремлевским. Примерно в это же время над засыпанным Кремлевским рвом вдоль Красной площади был создан и бульвар для прогулок, но лет через тридцать в этом месте стал проседать и проваливаться грунт, и бульвар исчез, а сад сохранился. Точнее, это было даже три соединенных между собой сада — Верхний, Средний и Нижний. Как и полагалось в приличном месте, по воскресеньям и праздничным дням здесь играла военная музыка и имелась кондитерская, где певица пела тирольские песни и подавали шоколад, а также «галерея, в которой, — как писалось в рекламе, — очень хороший обеденный и ужинный стол с прекрасными винами, равномерно и все кондитерские принадлежности»[429]. 30 августа в саду праздновалось тезоименитство императора Александра I, а позднее — Александра II и было многолюдное гулянье с иллюминацией. В честь коронации Александра III за садом окончательно закрепилось его наиболее известное название — Александровский.
Несмотря на все приманки, гулянье в Кремлевском саду считалось престижным лишь в самом начале, первые годы после открытия. Постепенно «хорошая публика» его покинула, и главными посетителями сада сделались купцы. Компанию им составляли приезжие провинциалы, армейские офицеры, студенты, мелкие чиновники и бесчисленные «княжны Трубецкие и Козицкие». Здешний грот пользовался дурной славой: довольно часто в нем находили трупы застрелившихся от несчастной любви, что, впрочем, в дневное время не мешало ему быть популярным местом детских игр. «Какое наслаждение было в обществе моих сверстников бегать и прятаться среди искусственно нагроможденных каменных глыб, на полуразрушенной лестнице под сводом, по откосам горы под кремлевскими стенами, по кустарникам! — вспоминал купеческий сын Н. П. Вишняков. — С гиканьем наша веселая орда штурмовала этот грот, одерживала победы или несла поражения под командой избранных нами генералов…. Над гротом на площадке стояли скамейки, служившие нам штабной квартирой: тут собирались военные советы, вырабатывались планы атаки и защиты»[430].
В 1872 году на территории Кремля, в Манеже, на набережной Москвы-реки и особенно в Кремлевских садах была развернута грандиозная Политехническая выставка. Всего было построено 88 разнообразных павильонов, для размещения которых сад пришлось основательно проредить. Многие старые деревья и кустарники были в это время вырублены, в частности, был оголен склон холма в Среднем саду, так и оставшийся потом ничем не засаженным. Выставка пользовалась большим успехом, особенно среди школьников, для которых вход на экспозиции был бесплатный, по ученическому билету, и в вакационное время школяры толклись там целыми днями: сбегают только домой пообедать и чаю выпить — и опять на выставку. Здесь имелось множество занимательных экспонатов с подробными этикетками, а еще можно было бесплатно взять проспекты или образчики товаров текстильного производства, а кое-где устраивались и дегустации. «В каких-то восточных палатках, — вспоминал Н. П. Розанов, — помещались на столах огромные круги кавказского сыра, который давался по кусочку и осматривавшей выставку публике, и мы, конечно, неоднократно подходили за этим угощением к раздававшим его каким-то грузинам, которые при этом иногда были столь любезны, что подносили нам „опробовать“ и кавказское красное вино»[431].
После того как павильоны разобрали, сад на долгое время пришел в упадок на аллеях и дорожках оставались свалки, исчезли цветы, которых раньше было довольно много, и всякое посещение публикой сада прекратилось, так что даже и снаружи его территорию огородили безобразным дощатым забором. В этот период сад облюбовали московские золоторотцы, что, разумеется, усугубило общее ощущение разрухи. Лишь во второй половине 1880-х годов, в бытность городским головой Н. А. Алексеева, забор сломали, бродяг выгнали, сад опять привели в порядок и обнесли чугунной решеткой.
Что же касается Нескучного и соседнего с ним «Орлова сада», то, как рассказывал М. Н. Загоскин, в начале века он был «сборным местом цыган самого низкого разряда, отчаянных гуляк в полуформе, бездомных мещан, ремесленников и лихих гостиннодворцев, которые по воскресным дням приезжали в Нескучное пропивать на шампанском или полушампанском барыши всей недели, гулять, буянить, придираться к немцам, ссориться с полуформенными удальцами и любезничать с „дамами“… На каждом шагу встречались с вами купеческие сынки в длинных сюртуках и шалевых жилетах, замоскворецкие франты в венгерках, не очень ловкие, но зато чрезвычайно развязные барышни в купавинских шалях, накинутых на одно плечо, вроде греческих мантий. Вокруг трактиров пахло пуншем, по аллеям раздавалось щелканье каленых орехов, хохот, громкие разговоры»[432].
Потом Нескучное купил князь Шаховской. Сад был вычищен и приведен в порядок Был выстроен Воздушный театр, в котором давали водевили, дивертисменты и даже комедии, трагедии и балеты. «Я очень помню, как однажды в проливной дождь дотанцевали последнее действие „Венгерской хижины“ почти по колено в воде», — рассказывал М. Н. Загоскин[433]. Сам сад был на редкость романтичным местом — сильно пересеченная местность придавала ему своеобразие и очарование: здесь имелись змеящиеся по склонам выгибные аллеи, глубокие сырые овраги, воздушные мостики, беседки на обрывистых кручах и даже что-то вроде острова, «который вместо воды окружен был со всех сторон обрывистыми оврагами»[434].
По воскресеньям здесь была неизменная музыка, песельники и фейерверки, но выделялся сад на общем фоне еще и тем, что рядом с ним существовало заведение искусственных минеральных вод, также принадлежавшее Шаховскому. Оно стояло на самом берегу Москвы-реки и включало несколько живописных домиков для ванн и питья воды, колодец и галерею для прогулок в ненастную погоду. Полный курс водолечения с прогулками по галерее стоил 15 рублей, ванны от 5 до 10 рублей ассигнациями. Воды были как искусственные, так и натуральные, привозные. По деловой ли незадачливости владельца или по тогдашней отдаленности места от Москвы, но особым успехом заведение не пользовалось. Аристократия ленилась в него ездить, а публика попроще ни в какое водолечение не верила и денег на него тратить не собиралась. Вскоре к тому же у заведения Шаховского появился конкурент. В 1828 году на Остоженке открыл собственное «Заведение искусственных минеральных вод» популярный в Москве доктор Лодер.
Эта новая лечебница находилась гораздо ближе к центру города, почти в сердце «дворянской» Москвы — в Хилковом переулке, и практически сразу вошла в невероятную моду. Здесь были обширный дом с двумя пристроенными галереями, большой сад с музыкой и дорожками для прогулок, — все как полагается. Здесь были «искусственные газовые и тинистые ванны… купальня с палаткою для удобного и безопасного купания в реке, сверх того… травяные и обыкновенные ванны»[435]. Открывалось заведение в 5 часов утра, потому что воды надо пить пораньше, и почти сразу начинался съезд — событие для дворянской Москвы почти невероятное, ибо обычно ее представители редко вылезали из постели ранее полудня. А. Я. Булгаков писал брату: «Давно обещал я Лодеру, да и самому хотелось посмотреть „Заведение искусственных вод“. Встал сегодня в 6 часов и отправился, позавтракав, туда. Там нашел я Лодера, который все мне показал. Все устроено прекрасно, по-моему, лучше, нежели в Карлсбаде… Я нашел множество дам и кавалеров, более 130 человек»[436].
Не выдержав конкуренции, заведение на Воробьевых горах прекратило свое существование, а вместе с ним вскоре приказал долго жить и увеселительный сад. Популярность Нескучного добил Петровский парк — ездить туда было и ближе, и приятнее, чем в расположенное на отшибе Нескучное, отделенное, к тому же, от города малоаппетитными сорными пустырями.
Возрождение места произошло лишь в 1840-х годах, после того как эту территорию приобрело Дворцовое ведомство. Бывшая орловская усадьба была перестроена под царскую резиденцию — Александринский дворец, а сад стал считаться царским, и для входа в него теперь следовало получить пропуск от дворцовой конторы. У входа стояли два караульных и гауптвахта с дежурным офицером, который эти пропуска проверял. Впрочем, после смерти Николая I излишние строгости и пропускная система были отменены, и в Нескучный вновь устремились все желающие.
