Войтех Замаровский - Их величества пирамиды
Итак, арабы продвинулись в изучении пирамид значительно дальше, чем неарабские авторы в эпоху, предшествовавшую завоеванию Египта. Несмотря на приверженность к сказкам, они дали и весьма достоверную гипотезу возникновения этих (а также и иных) гигантских построек, полностью свободную от фантастических представлений и последовательно исходящую из общественных предпосылок. Перечитаем еще раз слова Ибн-Халдуна, который писал в XIV веке, всего лишь за каких-нибудь сто лет до той поры, когда венецианцы в своем знаменитом кафедральном соборе изобразили пирамиды как библейские «житницы Иосифа».
«Знай, что все творения древних народов возникли единственно благодаря ремесленной сноровке и слаженному труду множества рабочих. Лишь так могли быть построены эти памятники и здания. II потому нельзя считать, подобно непосвященным, будто все дело в том, что наши предки сильнее нас. Человеческие существа в этом отношении отличаются друг от друга не в такой мере, как их памятники и постройки. Рассказчики воспользовались этим сюжетом и использовали его, чтобы наполнить свои истории преувеличениями. Они не поняли, что только благодаря высшей общественной организации и ремесленной сноровке построены эти гигантские памятники, и потому приписывали их создание силе и способностям, которые, по их мнению, люди древности черпали из мощи своих тел, по это не так».
Долгое время арабы не могли сообщить о пирамидах ничего нового. Но успели они сказать немало. И притом весьма ценное.
Теперь опять слово было за европейцами.
Глава III
АВАНТЮРИСТЫ, СОЛДАТЫ И КЛАДОИСКАТЕЛИ
В первую тысячу лет после захвата Египта арабами пирамиды редко посещались европейцами. Полностью контакты Европы с Египтом не прерывались, но были минимальными. Первоначально их поддерживали одни византийцы; вскоре после своего изгнания из Египта они возобновили торговлю с ним, но в основном через сирийские порты, путешествия же в сам Египет старались избегать. Позднее в устье Нила стали появляться корабли венецианских и генуэзских купцов, которые наряду с товарами и всякими болезнями приносили домой различные известия о Египте, но весьма поверхностные и не слишком достоверные. Впрочем, мало кто в ту пору попадал дальше Александрии. Она постепенно приходила в запустение и представляла собой жалкие останки былого птолемеевского и византийского великолепия. В глубь египетской территории не проникли даже крестоносцы.
Походы крестоносцев, эта злосчастная авантюра Европы на Ближнем Востоке, поначалу не затронули Египта. Их целью, во всяком случае официальной, было отвоевать «Святую землю» у неверных. Этими неверными были турки-сельджуки, которые завладели ею в 1055 году, у них-то участники первого крестового похода и отвоевали в 1097 году Иерусалим. Затем к концу XII века большую часть Сирии и Палестины захватила египетская династия Фатимидов. Папа Иннокентий III организовал в 1202 году крестовый поход против них. Целью этого четвертого по счету похода было взятие Александрии, но в результате происков венецианцев крестоносцы двинулись против Константинополя и подвергли его страшному опустошению. В 1219 году на египетскую землю вступили участники пятого крестового похода, но они завоевали одну Дамиетту (нынешний Думьят) у восточного устья. Нила, однако вскоре утратили и ее. Несколько дальше продвинулись в 1249 году участники седьмого крестового похода, возглавляемого французским королем Людовиком IX; во время сражения король попал в плен, из которого освободился за колоссальный выкуп, и с остатками крестоносцев отступил в Аккру. Между тем до Египта добралось несколько тысяч европейских детей. Дело в том, что монахи распространили безумную идею, будто невинные дети больше преуспеют в борьбе с неверными, чем грешники-взрослые. В 1212 году 15 тысяч Детей под предводительством двенадцатилетнего Стефана из Марселя собралось для отплытия на Восток; часть детей погибла во время морской бури, остальных христиане-капитаны продали египетским работорговцам. Примерно так же закончилась и вторая экспедиция из 20 тысяч детей, которых вел Клаус из Кельна. Никто из них в Европу не вернулся, и если они и видели в Египте пирамиды, то сообщений о них никаких не оставили.
В конце средних веков одной из наиболее распространенных в Европе книг о Египте было «Путешествие Мандевиля». Ее автор — по всей вероятности, льежский врач Жан де Бургонь, живший в конце XIV столетия, который, как считает ряд ученых, возможно, посетил Египет. По-чешски она вышла приблизительно в 1400 году в переводе Вавржинца из Бржезовой: «А земля Египетская есть земля длинная и узкая, ибо лежит она но берегам Нила, и насколько Нил, когда широко разольется, заливает почву, такова и ширина всей земли. Поелику в Египетской земле редко или же не идет вовсе дождь, и ни снега, ни росы, ни грома, ни молнии не бывает, но постоянно стоит погода ясная…» Помимо названий городов и областей, которые приводятся довольно точно, и сообщений о том, что «люди там верят в Магомета», но «есть и христиане», и они «расцветки красной и черной, как мавры», мы можем прочесть, что «в египетской пустыне много святых пустынников и отшельников, кои часто видят множество дивных вещей», среди них, например, «одну тварь вроде, человека с большими острыми рогами», которая «подобна мужчине сверху до пупка, а ниже подобна козе». Там якобы можно видеть и «единственную на всем свете птицу феникс», но такая возможность представляется только раз в пятьсот лет, после того как она сгорит, превратится в пепел, а потом заново обернется живой птицей. «Это говорили мне языческие жрецы, ссылаясь на письмена, где написано, что так оно было и будет». Встречается там будто бы «сказочная птица с золотой короной на голове и с крыльями огненного цвета». Сам автор, как он утверждал, «дважды видел ее собственными глазами». Но пирамид он, увы, не видел ни разу Даже не слышал о них.
То же случилось и с литомышльским горожанином Мартином Кабатником, который действительно побывал в Египте в конце 1491 — начале 1492 года. В своем «Путешествии из Чехии в Иерусалим и Каир» он пишет, что в Каире поднимался на «султанов град», то есть на нынешнюю цитадель. «Оттуда я лучше, нежели с иного места, видел Египет и, стоя у стены, смотрел на раскинувшуюся посреди чистой песчаной равнины страну и нигде не узрел ни холмов, ни лесов… А случилось то перед самым полуднем, и небо было чистое-чистое…» С этого места даже в не очень ясную погоду можно видеть пирамиды Гизе, Абусира, Саккара, а иной раз и Дашура. Но почему-то он их не заметил.
Путевые заметки и всякого рода бестселлеры больше говорят о вкусах пишущих, чем об уровне их научных знаний, которые обычно заключены в книгах, написанных учеными для ученых. Такие книги появились уже в период средневековья. Но первую поистине научную информацию о Египте и пирамидах мы находим только в знаменитой «Космографии» (1544) Себастьяна Мюнстера. Автором ее был немец из Пфальца, бывший монах, сторонник реформации. Хоть сам он в Египте не был, но как ученый-географ добыл о нем достаточно сведений из старых сочинений, приложил даже первый современный чертеж пирамиды. «Пирамида есть четырехгранная башня, возносящаяся от основания до верха весьма высоко, и чем выше, тем все более узкая», — можем мы прочесть в его книге. «Эти пирамиды или башни, кон воздвигнуты были в Египте и, как говорит Солин, все творения рук человеческих превышали, стояли на некоем скалистом холме к северу от Мемфиса… Одна, как пишет Страбон, имела периметр в тысячу и пятнадцать шагов. И хотя было их в земле Египетской на многих местах немало, однако ни одной ценнее не было нежели эти три, они весь свет своей славой наполнили. Две из них к семи чудесам света причислены были».
Ближайший вслед за Мюнстером печатный чертеж пирамид появился уже по описанию настоящего очевидца. Опубликовал его в 1546 году итальянский архитектор Себастиано Серлио в книге о памятниках древнего зодчества, которую он издал в Антверпене. Впервые он изобразил и Большого сфинкса; в отличие от описания Плиния он не выглядит здесь чудовищем, а скорее похож на даму с немного загадочной улыбкой, причесанной по тогдашней моде и даже с бюстом. Но это не должно сбивать нас с толку, речь, безусловно, идет о Великой пирамиде, в ней ясно виден и большой пролом, пробитый халифом аль-Мамуном.
Кто передал это описание Себастиано Серлио, мы не знаем. Однако нам известна примерно дюжина отважных людей, которые побывали у пирамид во времена открытия Нового и Старого Света. И не только побывали у пирамид, но и вернулись в Европу с их описанием.
Жизнь любого из первых посетителей Египта на заре Нового времени могла бы послужить сюжетом для приключенческого романа, хотя их человеческие судьбы освещены в источниках большей частью отрывочно и туманно. Однако мы не можем подробно рассказать о них здесь — это увело бы нас слишком далеко, и потому уделим им лишь столько внимания, сколько они сами уделяли пирамидам. Что касается их «служебной» характеристики, то обо всех можно сказать коротко: это были настоящие мужчины!
