П. Смирнов - Боевые операции Люфтваффе: взлет и падение гитлеровской авиации

Густой туман, способствовавший началу наступления, в течение следующей недели лишь слегка рассеялся, что сильно сказывалось на действиях как немецкой, так и союзной авиации. В течение 17 декабря немецкая авиация непосредственной поддержки совершила около 600 самолето-вылетов (в основном на штурмовку), а на следующую ночь ночные бомбардировщики и истребители совершили около 250–300 вылетов для ударов по подтягивавшимся резервам союзников. На начальных этапах операции наибольшую угрозу для наземных войск, часть которых довольно быстро продвигалась в направлении города Динан на Маасе, представлял возможный удар союзников по северному флангу из района Маастрихта и Арнема. Поэтому авиация в основном действовала по дорогам и центрам коммуникаций (главным образом по Льежу) в этом секторе. Истребительная авиация старалась обеспечить постоянное прикрытие передовых частей с воздуха. Приказы от 18 декабря свидетельствуют о том, что для их защиты на каждый час выделялось по 150 истребителей. Однако общий план вскоре начал рушиться, несмотря на то что немецкие войска обошли Мальмеди, достигли Ставело 17 числа, заняли к 20 числу Сен-Вит, обошли 21 числа Бастонь и вышли на севере к Стумону.

Такие темпы продвижения были значительно ниже установленных в приказе от 2 декабря, в котором Гитлер соглашался с главнокомандующим на Западе, что переправы через Маас можно захватить уже в первый день наступления. Отказ американцев отступать или сдаваться после обхода или окружения значительно осложнял снабжение передовых частей, не говоря уже о том, что для подавления сопротивления требовались люди и техника, так необходимые для поддержки действий передовых подразделений. Немецкая авиация была не в состоянии помочь продвижению передовых частей ударами с воздуха по позициям союзников на пути наступавших войск. Наибольшего успеха удалось добиться 22 декабря у Ляроша, где немецким войскам удалось продвинуться от исходных рубежей на 65 км, но затем наступила полоса неудач и поражений. 24 декабря рассеялся туман, и люфтваффе одними из первых ощутили на себе всю мощь ударов авиации союзников. В этот день были сильно повреждены 11 аэродромов, необходимых для ведения боевых действий, а непрерывные налеты на другие аэродромы не позволили немецкой авиации оказать существенную поддержку наземным войскам, подвергавшимся теперь ударам с воздуха. Более того, все чаще возникали проблемы с техническим обслуживанием самолетов люфтваффе, и пилоты с готовностью пользовались любой возможностью прервать выполнение задания и вернуться на аэродром. То, что многие пилоты, не имея достаточной подготовки, не имели ни малейшего желания противостоять действиям огромных масс авиации союзников в течение четырехдневного периода хорошей погоды с 24 по 27 декабря, ясно следует из одного из приказов Геринга того времени, написанного в присущем ему вычурном стиле: «Ни один пилот не имеет права возвращаться на аэродром, если только у него не повреждено шасси: полет необходимо продолжать, даже если двигатель работает с перебоями. Повреждение запасных топливных баков не может считаться уважительной причиной для возвращения. Уклонисты, не осознающие значимости момента, должны быть навсегда исключены из рядов летчиков-истребителей».

За четыре дня хорошей погоды немцы полностью утратили инициативу. Наступление, уже практически остановившееся вследствие упорного сопротивления американцев, окруженных в глубоком тылу передовых немецких частей, стало еще более рискованным предприятием, которое вполне могло закончиться катастрофой в результате быстрой перегруппировки британских и американских войск вдоль Мааса. Союзники бросили в бой истребители-бомбардировщики, средние и тяжелые бомбардировщики, и их превосходство в воздухе было настолько полным, что перемещение немецких войск в дневное время стало почти невозможным. Бомбовые удары по автомобильным и железным дорогам привели к тому, что и без того сложная ситуация со снабжением стала катастрофической. Тем не менее передовые части так сильно нуждались в прикрытии с воздуха, что люфтваффе вынуждены были беспрепятственно пропускать тяжелые бомбардировщики союзников для ударов по тыловым базам снабжения и коммуникациям, пытаясь прикрыть от ударов истребителей-бомбардировщиков свои танковые группировки. В этот важнейший период в день совершалось около 600 самолето-вылетов, а в ночное время ночными истребителями и бомбардировщиками совершалось еще по 200–250 вылетов. В это время на ночные штурмовые удары была брошена треть всей немецкой ночной истребительной авиации, но это мало помогло наземным войскам. Реактивные бомбардировщики не сыграли существенной роли в силу малочисленности и неспособности поразить точечные цели — самым значительным их успехом стал рейд на Льеж. Применение составной системы «Мистель» (Ю-88/Ме-109) также было крайне неудачным. Период плохой погоды, наступивший 28 декабря, дал люфтваффе и немецкой армии отчаянно необходимую передышку, но исправить положение было уже невозможно. Фон Рундштедт уже пришел к выводу, что настало время перейти к обороне, хотя Верховное командование по-прежнему настаивало на попытках выйти к Маасу. Окружение Бастони было прорвано 26 декабря, и союзники немедленно начали подготовку к наступлению из этого опорного пункта. 31 декабря был вновь освобожден Рошфор, и американские войска начали наступление между Бастонью и Сен-Юбером.

В это время люфтваффе предприняли запоздалую попытку нанести дерзкий удар по аэродромам союзников, который должен был положить начало наступлению и был тщательно спланирован Герингом и организован Пельтцем. В последние дни года все одномоторные самолеты, как истребители-бомбардировщики, так и истребители, готовились нанести 1 января 1945 года удар по аэродромам авиации непосредственной поддержки союзников. Удалось добиться тактической внезапности и некоторого успеха, однако люфтваффе пришлось дорого за это заплатить. Для того чтобы все участвовавшие в операции силы вышли в район цели (а в этой крупнейшей с момента высадки союзников операции принимало участие очень много неопытных пилотов, и не было ни малейшей уверенности в том, что они смогут найти заданный район), пришлось принимать нестандартные меры. Каждой группе одномоторных истребителей придавались два ночных истребителя Ю-88, выступавших в качестве ведущих: эти Ю-88 вели за собой одномоторные истребители с помощью радиомаяков направленного действия, а также — на начальном отрезке пути — визуальных средств.

После сбора самолеты шли в строю на малой высоте с соблюдением полного радиомолчания. Нехватку квалифицированных ведущих, из-за которой нередко срывались боевые вылеты, отчасти удалось компенсировать привлечением инструкторов из учебных частей и снятием запрета на участие командиров частей в боевых вылетах. Однако на деле ошибок и просчетов было множество: часть самолетов поздно взлетела и не смогла нагнать строй; меры секретности были настолько строгими, что летчики и командиры частей получили указания лишь накануне вечером и не сумели как следует подготовиться, а некоторые пилоты и вовсе не присутствовали при постановке задач и имели весьма смутное представление о цели. Поэтому неудивительно, что были допущены навигационные ошибки, и ведущим Ю-88 не удалось добиться полного успеха. Ю-88 не углублялись за линию фронта, а поворачивали в заранее определенных точках, поэтому ответственность за выход в район цели ложилась на плечи ведущих. Некоторые части так и не вышли к цели по причине, как говорилось в рапортах, «плотной противовоздушной обороны» — малоубедительное обоснование, учитывая то, что удалось добиться полной внезапности.

Над целями царила неразбериха, и произошло несколько столкновений. Всего были атакованы 16 аэродромов в Голландии и Бельгии и один — во Франции, а также был совершен налет на малых высотах (возможно, отвлекающий) на доки Антверпена. Операция, в которой участвовало от 750 до 800 истребителей, завершилась уничтожением 134 самолетов союзников. Еще 62 самолета получили повреждения, которые невозможно было устранить на месте. Ценой этого успеха, по словам генерала Галланда, стала потеря 220 самолетов и примерно такого же числа летчиков. В заявлениях обеих сторон о потерях противника звучали огромные цифры: и немцы, и союзники заявляли, что потери противника превысили 500 самолетов. Потери в 220 истребителей, указанные в рапорте Галланда, не противоречат данным британской разведки на тот момент и, по-видимому, точны.

Удар по аэродромам союзников нисколько не облегчил положение наземных войск: хотя в результате и удалось уничтожить много техники, он не был ни достаточно масштабным, ни достаточно разрушительным, чтобы оказать существенное влияние на ударную мощь авиации союзников. Более того, он был нанесен слишком поздно, чтобы помочь наступлению, поскольку операция уже приобрела оборонительный характер. Потери и резкое снижение боеготовности привели к снижению интенсивности непосредственной поддержки в Арденнах вплоть до середины января, а второстепенное наступление немецких войск на севере Эльзаса привело к разделению сил. В течение первой недели января наступление немцев севернее Страсбурга и в районе Битша получало воздушную поддержку в первую очередь, и сюда с севера были переброшены от 400 до 500 самолетов непосредственной поддержки, в том числе 20 Ме-262. Однако этих сил было явно недостаточно. Показав свою полную несостоятельность даже при действиях сосредоточенных сил в Арденнах и не сумев обеспечить прикрытие с воздуха танковых частей на острие удара, Командование люфтваффе «Запад» вынуждено было теперь разделить силы и вести одновременно как оборонительные действия в Арденнах, так и наступательные — в Эльзасе. Плохая погода в первой половине января препятствовала действиям авиации противника, и в день совершалось немногим более 250 самолето-вылетов, более или менее равномерно распределенных между двумя основными районами боев. Действия Ме-262 (из которых 40–50 машин действовали в качестве дневных бомбардировщиков) и самолетов других типов не имели большого значения. Хотя в немалой степени плохие результаты были связаны с неблагоприятными погодными условиями, передышка была нелишней. О последствиях достаточно интенсивных боевых действий во второй половине декабря, вылившихся в дорого обошедшееся предприятие 1 января, свидетельствуют предпринятые в это время отчаянные попытки восстановить боеготовность частей и обеспечить безопасность ведущих. Немало проблем возникало и с обслуживанием техники.