Коллектив авторов - Источниковедение
Первая волна подобной правовой унификации прокатилась во второй половине 20‑х годов в связи с принятием союзной конституции 1924 г. и национально-государственным размежеванием Средней Азии, вторая – после принятия «сталинской» конституции 1936 г., третья – в конце 70‑х годов, после принятия конституции 1977 г. При этом как общесоюзная конституция была основой для конституций союзных республик, так и конституции союзных республик становились основой для конституций автономных республик. Итогом процесса стало возникновение совокупности почти тождественных документов и полная унификация правового поля страны.
Конституции разрабатывались не только советской властью и ее сателлитными режимами. Как примеры небольшевистских конституций, появившихся в период Гражданской войны на территории будущего Советского Союза, можно отметить Конституцию (Статут о государственном устройстве, правах и свободах) Украинской Народной Республики от 29 апреля 1918 г. и Основные законы Всевеликого Войска Донского, принятые Большим войсковым кругом 15 сентября 1918 г. Как правило, местные государственные образования небольшевистской направленности прекращали свое существование раньше, чем успевали обзавестись собственной правовой системой; однако целью значительной части белых движений было не столько утверждение нового порядка, сколько восстановление старого, в том числе законодательства Российской империи, так что зачастую законодательная активность белого правительства ограничивалась декларацией о восстановлении действия царских законов. В то же время подобное нормотворчество представляет большой интерес как феномен социальной психологии и свидетельство определенной правовой культуры.
Важнейшая черта советских конституций – их агитационная направленность. Своеобразная митинговая тональность была задана уже в первой конституции РСФСР 1918 г., включившей в себя написанную В. И. Лениным и утвержденную III Съездом советов Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа. В этой декларации (а значит и в Конституции 1918 г.) в частности говорилось (ст. 4):
Выражая непреклонную решимость вырвать человечество из когтей финансового капитала и империализма, заливших землю кровью в настоящей преступнейшей из всех войн, III Всероссийский Съезд Советов всецело присоединяется к проводимой Советской властью политике разрыва тайных договоров, организации самого широкого братания с рабочими и крестьянами воюющих ныне между собой армий и достижения во что бы то ни стало революционными мерами демократического мира трудящихся без аннексий и контрибуций, на основе свободного самоопределения наций.
В некоторых фрагментах стиль законодателя возвышался до церковнославянизмов:
Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика признает труд обязанностью всех граждан Республики и провозглашает лозунг: «Не трудящийся да не ест» (ст. 18.) [выделено мной. – Д. Д.].
При этом сама конституция провозглашалась временным документом, принятым на переходный период и призванным способствовать …установлению диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства в виде мощной Всероссийской Советской власти в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплуатации человека человеком и водворения социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти (ст. 9).
В таком позиционировании документа, повторенном в Конституции РСФСР 1925 г., сказалось воздействие марксистской теории об отмирании государства на пути к коммунизму.
Тексты общесоюзной конституции 1924 г. и созданных после ее принятия республиканских конституций были выдержаны в более строгой тональности – лозунги остались только в Декларации об образовании Союза Советских Социалистических Республик:
Со времени образования советских республик государства мира раскололись на два лагеря: лагерь капитализма и лагерь социализма. Там, в лагере капитализма – национальная вражда и неравенство, колониальное рабство и шовинизм, национальное угнетение и погромы, империалистические зверства и войны.
Здесь, в лагере социализма – взаимное доверие и мир, национальная свобода и равенство, мирное сожительство и братское сотрудничество народов.
Напротив, «сталинская» конституция 1936 г. вернула некоторые лозунги (со стилистической правкой) и даже расширила их число:
Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу «Кто не работает, тот не ест». В СССР осуществляется принцип социализма «От каждого по его способности, каждому – по его труду» (ст. 12).
Наконец, «брежневская» конституция 1977 г. содержала развернутую характеристику «Основ общественного строя и политики СССР» (ст. 1–32), где привычные уже лозунги сопровождались развернутыми пояснениями:
Источником роста, общественного богатства, благосостояния народа и каждого советского человека является свободный от эксплуатации труд советских людей.
В соответствии с принципом социализма «От каждого – по способностям, каждому – по труду» государство осуществляет контроль за мерой труда и потребления. Оно определяет размер налога на доходы, подлежащие налогообложению.
Общественно полезный труд и его результаты определяют положение человека в обществе. Государство, сочетая материальные и моральные стимулы, поощряя новаторство, творческое отношение к работе, способствует превращению труда в первую жизненную потребность каждого советского человека (ст. 14).
При определенных условиях такого рода статьи превращались в грозное оружие расправы с неугодными. В частности, слова про работников и едоков послужили формальной основой для криминализации так называемого тунеядства, т. е., по сути дела, извлечения средств к существованию из любой деятельности, кроме официально разрешенной. Очевидно, однако, что включение подобной афористики в состав конституции преследовало не только и не столько формально-юридические, сколько агитационные задачи.
Периодические изменения советских конституций также свидетельствуют об идеологической направленности последних. Смена основного закона – не экстраординарное событие, но, как правило, она происходит на фоне политических потрясений – войн, установления и падения диктатур, правительственных кризисов и т. п. В Советском Союзе и его республиках конституции изменялись в ситуации относительной стабильности, знаменуя собой не новый этап развития общества, а постепенную эволюцию его идеологической основы. Если содержание конституций 1920‑х годов определялось романтическими идеями мировой революции, то конституция 1936 г. зафиксировала «успешное построение социализма» в одной отдельно взятой стране. На этом фоне несколько удивляет разрыв между следующим крупным поворотом в генеральной линии партии, связанным с хрущевской оттепелью, и очередной конституционной реформой, состоявшейся только в конце 1970‑х годов, в совершенно иной политической обстановке. Однако конституционная комиссия, итогом трудов которой стало принятие общесоюзной конституции 1977 г., была созвана Верховным Советом СССР еще в апреле 1962 г., а ее долгая работа связана, с одной стороны, с политическими изменениями, вызванными отставкой Н. С. Хрущева, а с другой – с общим падением эффективности советского государственного аппарата во второй половине 1960‑х – 1970‑е годы.
В целом конституции периода 1917–1991 гг. представляют собой наглядное свидетельство идеологических перипетий, сопровождавших эволюцию советского общества и государства от момента его возникновения и до распада.
Кодексы и «Основы законодательства»
Следующей важной разновидностью советского законодательства стали кодексы, в которых объединялись правовые установления, действовавшие в той или иной конкретной сфере. Разработка кодексов, призванных утвердить новые общественные отношения, началась почти сразу после прихода большевиков к власти, так что первый в этом ряду документ – Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве – был утвержден ВЦИКом уже 16 сентября 1918 г. Вторым стал Кодекс законов о труде, принятый в декабре того же года. Показателен выбор областей, которые следовало перестроить на новый лад в первую очередь: максимальная простота в области семейных отношений и защита прав рабочих составляли основополагающие и тщательно проработанные пункты программы российских социал-демократов.
В 1920‑е годы работа над кодексами продолжилась. В 1922 г. появились Уголовный, Гражданский и Земельный кодексы РСФСР, чуть позже – новый Кодекс законов о труде, Кодекс о семье и браке, Лесной кодекс, Таможенный кодекс и др. В 1926 г. УК РСФСР, оказавшийся в своей первой редакции слишком коротким и оттого мало применимым на практике, был переработан. Примечательно, что если при разработке основ семейного, трудового или земельного права большевики ставили своей целью порвать с правовыми принципами царских времен, получившими ярлык «буржуазных», то нормы уголовного и гражданского права широко заимствовались из предшествующего законодательства и опыта западных стран. В этом сказались как отсутствие у законодателей необходимого опыта, так и сложность регулирования подобных правовых отношений. Обращение к юридическому опыту «старого режима», а в некоторых ситуациях и к обычному праву было в такой ситуации неизбежно.
