Коллектив авторов - Источниковедение
Примечательно, что механизм исполнения этой декларации не только не прописан, но и не предусматривался в принципе, что крайне необычно для законодательных источников. Но среди первых декретов присутствуют и существенно более конкретные по содержанию документы, свидетельствующие об определенной проработке регулируемой области. До известной степени такая проработка сказалась в Декрете о земле, включившем в себя так называемый Крестьянский наказ о земле, обобщавший «242 местных крестьянских наказа», и в еще большей мере – в Основном законе о социализации земли, утвержденном 27 января (9 февраля) 1918 г. Примечательно, что Основной закон о социализации земли не декларировал такого резкого разрыва со «старым миром», как многие другие законодательные акты того времени, а, напротив, содержал отсылки к «исторически сложившейся системе землепользования»[430], в чем сказалось осознание сложности задач государственного управления, особенно в масштабах такой страны, как Россия.
Огромный масштаб и стихийный характер изменений, происходивших в первые месяцы советской власти, сказался на том, от чьего имени выпускались ее декреты. Самые первые документы данной группы – обращения «К гражданам России», «Революция восторжествовала», «К тылу и фронту» и еще несколько, вышедших в первые часы после переворота, – подписаны Военно-революционным комитетом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, далее инициатива перешла в руки делегатов II Всероссийского съезда советов, а 30 октября (12 ноября) был выпущен декрет «О порядке утверждения и опубликования законов», определявший, что «впредь до созыва Учредительного собрания» законы рассматриваются и принимаются Советом народных комиссаров, подписываются председателем СНК или одним из народных комиссаров и либо публикуются в «Газете Рабоче-Крестьянского правительства», либо передаются по телеграфу для опубликования на местах[431]. Левые эсеры возражали относительно права СНК на самостоятельное издание декретов, требуя поставить правительство под контроль советов. Однако 4 (17) ноября 1917 г. это право было подтверждено специальной резолюцией Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК). «Советский парламент рабочих масс, – гласил первый пункт указанной резолюции, – не может иметь ничего общего по своим методам с буржуазным парламентом, где представлены разные классы с противоположными интересами и где представители правящего класса превращают регламент и наказ в орудие законодательной обструкции», – а значит, как утверждалось во втором пункте того же документа, нельзя и «отказать Совету Народных Комиссаров в праве издавать без предварительного обсуждения Центральным Исполнительным Комитетом неотложные декреты в рамках общей программы Всероссийского съезда Советов»[432]. Чуть позже, 17 (30) ноября, был выпущен «Наказ о взаимоотношениях ВЦИК и СНК», где указывалось, что, «согласно решению II Всероссийского съезда Советов, Совет Народных Комиссаров целиком ответственен перед Центральным Исполнительным Комитетом», и вместе с тем признавалось, что СНК имеет право не только осуществлять «мероприятия по борьбе с контрреволюцией», но и принимать «законодательные акты, а равно и распоряжения крупного общеполитического значения», представляя последние «на рассмотрение и утверждение Центрального Исполнительного Комитета»[433]. Таким образом, центром законотворчества первых месяцев советской власти стал Совет народных комиссаров. Ряд декретов, например декреты «Об обязательном обучении военному искусству», «О порядке замещения должностей в Рабоче-Крестьянской Красной Армии» и «О сроке службы в Красной Армии» (все – 22 апреля 1918 г.), были выпущены не СНК, а ВЦИК. Наконец, некоторые декреты – «О дарениях» от 20 мая 1918 г., Положение о революционном трибунале при ВЦИК от 29 мая 1918 г., «Об организации и снабжении деревенской бедноты» от 11 июня 1918 г. – оформлялись как совместные решения ВЦИК и СНК. Очевидно, за этими колебаниями стоял поиск оптимального режима функционирования советского государства как системы.
Рассмотренные в своей совокупности декреты первых месяцев советской власти демонстрируют всю глубину социальных потрясений, охвативших российское общество в 1917 г.
Конституции советского периода
Следующим важным шагом на пути становления советского государства и оформления советского законодательства стало принятие Конституции Российской Социалистической Федеративной Советской Республики. Созданная ВЦИКом в апреле 1918 г. конституционная комиссия под председательством Я. М. Свердлова рассмотрела три проекта – «Общие положения Конституции РСФСР», подготовленные большевиками, «Проект Конституции Трудовой Республики», выдвинутый эсерами-максималистами, и «Основные начала Конституции», разработанные правоведом и психоаналитиком М. А. Рейснером и воплощавшие радикальные анархо-синдикалистские взгляды так называемых левых коммунистов. Обсудив эти документы, комиссия, в составе которой доминировали большевики, высказалась в пользу первого проекта, который и был с некоторыми поправками утвержден V Всероссийским съездом советов 10 июля 1918 г. в качестве первой конституции РСФСР.
Распространение большевизма на окраины бывшей империи повлекло за собой принятие следующих конституций – Советской Социалистической Республики Белоруссии (февраль 1919 г.), Украинской Социалистической Советской Республики (март 1919 г.), Хорезмской Народной Советской Республики (апрель 1920 г.), Дальневосточной Республики (апрель 1921 г.), Советской Социалистической Республики Азербайджана (май 1921 г.), Бухарской Народной Советской Республики (сентябрь 1921 г.), Социалистической Советской Республики Армении (февраль 1922 г.), Социалистической Советской Республики Грузии (март 1922 г.), Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (декабрь 1922 г.), Хорезмской Социалистической Советской Республики (октябрь 1923 г.), и наконец – первой Конституции Союза ССР (31 января 1924 г.). Не все перечисленные конституции были типично советскими и имели последовательно социалистический характер. Напротив, Конституция Хорезмской НСР 1920 г. признавала частную собственность на средства производства, вакуфное землевладение, духовное образование, суды шариата и обычное право, а Конституция ДВР говорила о многоукладной экономике и не содержала термина «совет» (хотя функции собраний уполномоченных и Народного собрания ДВР во многом совпадали с функциями советов, а руководил государством не президент, а коллективный орган – Правительство, избираемое Народным собранием примерно так же, как в РСФСР избирался ВЦИК). Не прослеживалось полного тождества и между конституциями республик, объявленных социалистическими советскими: скажем, в Конституции РСФСР было установлено фиксированное число наркоматов (17), а в Конституции УССР вопрос о численности народных комиссаров и предметах их ведения оставлялся на усмотрение Всеукраинского ЦИК. Наконец, Конституция СССР 1924 г. представляла собой не оригинальный законодательный акт, а инкорпорацию двух документов – Декларации об образовании СССР, провозглашенной в декабре 1922 г., и существенно расширенного варианта принятого тогда же союзного договора. В подобных вольностях сказался, с одной стороны, стихийный характер государственного строительства первых лет советской власти, а с другой – стремление большевиков привлечь максимально большое число сторонников, особенно в тех регионах, где не просматривалось возможности установить новый порядок исключительно силовым путем. Однако победа в Гражданской войне сделала подобные компромиссы излишними, буферные и марионеточные государства были ликвидированы, а конституции – приведены к общему знаменателю.
Первая волна подобной правовой унификации прокатилась во второй половине 20‑х годов в связи с принятием союзной конституции 1924 г. и национально-государственным размежеванием Средней Азии, вторая – после принятия «сталинской» конституции 1936 г., третья – в конце 70‑х годов, после принятия конституции 1977 г. При этом как общесоюзная конституция была основой для конституций союзных республик, так и конституции союзных республик становились основой для конституций автономных республик. Итогом процесса стало возникновение совокупности почти тождественных документов и полная унификация правового поля страны.
Конституции разрабатывались не только советской властью и ее сателлитными режимами. Как примеры небольшевистских конституций, появившихся в период Гражданской войны на территории будущего Советского Союза, можно отметить Конституцию (Статут о государственном устройстве, правах и свободах) Украинской Народной Республики от 29 апреля 1918 г. и Основные законы Всевеликого Войска Донского, принятые Большим войсковым кругом 15 сентября 1918 г. Как правило, местные государственные образования небольшевистской направленности прекращали свое существование раньше, чем успевали обзавестись собственной правовой системой; однако целью значительной части белых движений было не столько утверждение нового порядка, сколько восстановление старого, в том числе законодательства Российской империи, так что зачастую законодательная активность белого правительства ограничивалась декларацией о восстановлении действия царских законов. В то же время подобное нормотворчество представляет большой интерес как феномен социальной психологии и свидетельство определенной правовой культуры.
