Латышские стрелки в борьбе за советскую власть - Коллектив авторов
В мае 1920 года, если я не ошибаюсь, в первой половине месяца, наш полк вместе с остальными частями Красной армии после многих тяжелых боев, освобождая города и села Белоруссии, подошел к городу Глубокому. Нашему полку было поручено взять его. Полк на скорую руку оборудовал позиции в нескольких километрах от города и приготовился к отражению возможного наступления противника.
Рассветало. В полной боевой готовности стрелки в окопах ждали приказа о наступлении. На наших флангах стояли героические белорусские части Красной армии. Лежа в окопах и глядя на восходящее утреннее солнце, стрелки ждали, что «день грядущий им готовит».
Командир батальона Печкурис в этот ранний утренний час был необычно деятелен и явно нервничал. Вскоре стрелки по цепи один другому передали приказ спешно двигаться вперед. Едва мы успели немного удалиться от наших ночных позиций, как белые уже стали нас «приветствовать» выстрелами. Цепь стрелков прижалась к земле, но затем продолжала продвигаться перебежками. По мере приближения к позициям врага мы все усиливали огонь из ручных пулеметов и винтовок. Местами стрелки подползли уже так близко к полякам, что можно было пустить в ход ручные гранаты.
Наша рота оказалась в невыгодном месте, так как поле, которое нам предстояло пересечь, сильно обстреливалось поляками. Приближаясь к первой линии противника, мы ускорили перебежки.
Поляки на первой линии не приняли рукопашной и бросились бежать в тыл, оставив много убитых. Достаточно потерь было также и на нашей стороне.
Продолжая преследование врага, наш батальон подошел к густому, пышно разросшемуся кустарнику. Как только мы приблизились к нему, из чащи вышла цепь солдат второй польской линии, выдвинув вперед тонкие, длинные штыки французских винтовок. Это были солдаты Познанского полка, рослые, хорошо откормленные на хлебах Антанты, одетые в форму английской и французской армии и вооруженные французским оружием. Наша и вражеская цепи приближались одна к другой, пока, наконец, не столкнулись.
Внезапная контратака польских белогвардейцев не сломила храбрости и боеспособности стрелков. Последовала короткая, но яростная рукопашная. Крики «ура» с обеих сторон слились в один непрерывный ужасный рев, который почти перекрыл шум боя. Повсюду слышался лязг оружия и глухие удары.
Когда подоспела наша вторая цепь стрелков, мы общими усилиями разбили хваленых познанцев, а их остатки заставили в панике бежать. Продолжая стремительное наступление, мы освободили город Глубокое. На наших флангах так же успешно сражались красноармейцы других полков.
Польские белогвардейцы под Глубоким получили сильный удар. Им не помогли даже французские аэропланы, которые летали над нашими второй и третьей линиями и обстреливали их с воздуха. Наступление польской армии на упомянутом участке фронта в Белоруссии было не только задержано, но сами поляки были отогнаны за Глубокое. Польская армия понесла большие потери убитыми и ранеными, часть попала в плен. Кроме того, мы добыли много военных трофеев. Однако польская армия разгромлена не была, так как у нее еще оставались большие резервы. Поляки готовились к новому контрнаступлению. В нашем полку также было много убитых и раненых. Так, например, в нашей роте осталось совсем мало стрелков, хотя из строя не ушли легко раненные, в том числе и автор этих строк (меня ранили штыком в грудь). Среди павших был воспитатель нашей молодежи – старый большевик, рижский рабочий Янис Гутманис.
В этом бою тяжело ранило нашего комбата Печкуриса, и он был вынужден оставить строй. Этого героического борца я встретил в 1925 году в Смоленске, где он в то время работал начальником уголовного розыска милиции и беспощадно боролся с бандитами, ворами и грабителями.
Во время одной из передышек между боями на Польском фронте еще до сражения под Глубоким несколько представителей нашего полка за проявленное геройство и успешное проведение боев на Латвийском, Литовском, Эстонском и Польском фронтах были награждены орденами Красного Знамени. Среди награжденных были командир полка Бейка, командир батальона Печкурис, командир роты Лацис, командир разведки полка Стипниек и другие.
После боя под Глубоким наш полк сменили и мы перешли в резерв армии. В связи с тем, что наш полк в боях потерял большую часть своего состава, был получен приказ расформировать Латышский стрелковый полк особого назначения, а оставшихся в строю стрелков послать на Южный фронт для пополнения Латышской дивизии, которая героически сражалась там против барона Врангеля.
В начале июня 1920 года стрелки собирались в дорогу. Командир полка Янис Бейка и его помощники со слезами на глазах прощались с нами, пожелав успеха в предстоящих боях на Южном фронте. Штаб полка, хозяйственная и санитарная части, за исключением ротных фельдшеров и санитаров, а также артиллерия оставались на Западном фронте. Жаль было расставаться с любимым командиром полка, с которым вместе мы провели почти целый год героических сражений. Под звуки оркестра мы бодро прошагали в последний раз мимо командования полка. В строю стрелков у многих были перевязаны голова, руки, повязки белели на ранах, полученных в последних боях. Мы дошли до станции Полоцк и здесь переправились через Даугаву. По пути мы встретили долгожданные армейские резервы – пехотные соединения и кавалерийский корпус, которые отправлялись на Польский фронт. Польские паны за это время успели послать в бой новые силы и заставили части нашей армии временно оставить Глубокое.
В Полоцке мы погрузились в вагоны и отправились на юг навстречу новым боям. Нам, молодежи, путь на юг был незнаком. В первый раз в жизни мы увидели бескрайние южные степи, о которых лишь читали в книгах или знали по рассказам старых стрелков.
На Южном фронте
Темно-красные товарные вагоны, монотонно постукивая, катились по рельсам. Стрелки бывшего полка особого назначения в нескольких вагонах ехали через Белоруссию – нынешние Смоленскую, Брянскую и другие области, через степи Украины на Александровск (ныне Запорожье) – на Южный фронт.
В начале июля 1920 года наш стрелковый отряд численностью примерно 150–200 человек явился в Александровск. Ранним утром белогвардейские аэропланы, «приветствуя» нас, сбросили несколько бомб поблизости от наших вагонов, не причинив, однако, никакого ущерба ни нам, ни железнодорожной станции. Подобный вид боя был нам совершенно незнаком. На Польском фронте нас обстреливали из пулеметов с французских аэропланов, здесь же, на юге, с воздуха стали бросать
