Карина Кокрэлл - Мировая история в легендах и мифах
Сантанхел передумал сейчас говорить королеве о том, что португальцы, вдобавок, недавно обратились за дополнительной ратификацией договора даже в Ватикан, чтобы уже наверняка и навеки… Он почему-то только сейчас заметил, что в комнате слишком сильно дымит камин… Королева ничего не замечала.
Сантанхел старался не отвлекаться и не думать, что даже вот такая — разъяренная, опухшая от слез, загнанная в угол, земная — Изабелла привлекает его еще больше. Как неизменно и тайно привлекала всегда с тех пор, как он ее впервые увидел. Он находил оправдание всем, даже самым неблаговидным ее поступкам (она прекрасно это знала). И службу ей считал не просто тяжелой и опасной работой, — рыцарским служением. Еврейский рыцарь!
— Ваше Величество, человек, который сообщил нам об этом, тоже один из новых христиан[279] при португальском дворе.
— Почему он не сообщил всего раньше?!
Сантанхел посмотрел на королеву в растерянности: неужели ей отказал разум?
— Раньше у него не было доступа к подобным сведениям! Один Бог знал… — Сантанхел призывал сейчас на помощь всех — и Христа, и Деву Марию, и даже — тайно — Того изначального, кого называют просто Адонай, чтобы помогли ему сохранить самообладание и то положение, которого он достиг при кастильском дворе, а значит, и жизнь (его и его дорогой семьи).
— Ты веришь ему?
— Кому, Ваше величество? — спросил он тихо, с ужасом: она прочла его тайные мысли?!
— Шпиону при португальском дворе, что передал сведения о тайном открытии португальцами неизвестной земли в Океане!
— Этот espia уже несколько раз сообщал сведения, полностью потом подтверждавшиеся, Ваше величество.
Да, он действительно доверял сыну советника португальского двора Авраама Закуто, тоже выкреста. Парень одержим порочными пристрастиями. А у таких шпионов главное достоинство — отсутствие способности на тонкую, длительную двойную игру. Что касалось двух других кастильских шпионов в Лиссабоне, у Сантанхела такой уверенности не было.
Авраам Закуто не ладил с сыном: тот проматывал деньги и был известен своей страстью к игре и огромным воротникам-блюдам. И вот теперь кастильский двор платил за визиты его отпрыска в лиссабонские публичные и игорные дома. А за это парень подслушивал разговоры и крал или копировал документы с отцовского стола.
Шпионы, к сожалению, были существенным, но необходимым расходом для казны.
Королева заметалась по залу. Остановилась перед картой, сжала пальцами виски.
— Португальцы беспрестанно возят из Африки золотой песок, их купцы почти добрались до Индии, полной драгоценного жемчуга (жемчуг королева любила особенно), тканей и специй, за которые мы переплачиваем им и магометанам двенадцатикратно! — Сантанхел опустил голову: он сам недавно делал об этом доклад королеве. — Мало того, теперь мы узнаём, что Альфонсо и его твердолобый идиот (речь шла о наследном принце Жоане) собираются присвоить еще какую-то новую землю в Океане! — Она схватила какие-то бумаги со своего стола и швырнула в огонь.
Сантанхел понял, что женщину в такой истерике остановить нельзя, тем более если это умная и обычно крайне сдержанная женщина, при этом ты — еврей, а она — кастильская королева.
— Что это за земля?! Как велика? Больше, чем Канарские острова? — стреляла королева вопросами, как камнями из пращи.
— Это неизвестно. Карты нет. Расстояние до нее неизвестно тоже. И единственное, что можно сказать об этой земле с определенностью, так это только то, что, возможно, она на западе от Канарского архипелага. Все, что нам удалось раздобыть, — только отрывочные списки страниц корабельного журнала некого капитана Алонсо де Гуэльвы, якобы там побывавшего, и его штурмана. Все это можно было бы отмести как простую мистификацию, если бы…
— Если бы что?!
— Если бы эти сведения хранились где-нибудь, а не в личном королевском архиве, и если бы их не охраняли в Лиссабоне так ревностно. («Хоть со шпионами нам повезло!» — отметила про себя Изабелла) И самое подозрительное совпадение, если бы… самого якобы первооткрывателя этой земли де Гу-эльву, а также и его штурмана не нашли две недели назад убитыми в одном… злачном районе Лиссабона. В таких местах подобное, конечно, не редкость. И все же подозрительно. Похоже на то, что их заставили навсегда замолчать.
Королева словно пропустила это мимо ушей (хотя Сантанхел знал: она никогда и ничего не пропускает мимо ушей).
— То есть известно об этой земле только то, что даже если она и существует, то где-то южнее 28-й параллели, а следовательно — нам заказана?! Это так?!
— Вы совершенно правы, Ваше величество, — скорбно склонился Сантанхел, словно подставляя голову под меч палача.
Изабелла взвыла.
— А что, если земля эта — реальность, и там полно золота, как в Африке?! У них на это нюх! Вот почему они так настаивали на запрете кастильским судам заплывать южнее этой… трижды…*** 28-й параллели!
Нет, Сантанхел такого от благочестивой Изабеллы еще не слышал. Никогда. Поэтому он молчал.
— А у нас — пустая казна! Не на что отливать ломбарды и платить швейцарским наемникам, чтобы выгнать из Андалусии проклятых мавров! О, Господи, в чем я провинилась перед Тобой, я ведь только стараюсь служить Тебе?! — взметнулось траурное кружево, — Наша последняя надежда — Ватикан! Немедленно — туда гонца, к нашему послу де Карвахалу! Нам нужно знать все, что происходит в Ватикане, все подробности!
Скрывать долее было опасно:
— Нам они известны… Гонец вернулся не далее как сегодня утром, Ваше величество. Я как раз готовил об этом доклад: король Альфонсо и наследный принц Жоан обратились в Ватикан за дополнительной ратификацией Алькасовасского договора Понтификом. И похоже на то, что они получат то, о чем просят. Канцелярии Ватикана…
Изабелла взглянула как разбуженная сомнамбула:
— Дополнительная ратификация в Ватикане?! Зачем? На договоре — подписи Высочайшей кастильской Четы — моя и Фердинанда. Мы пошли на все условия Альфонсо и Жоана: договор и так имеет всю полноту закона! Зачем им беспокоить Его Святейшество? Что они замыслили? — Изабелла оглядывалась в отчаянии, словно искала что-то. — Да, видимо, португальцами и вправду что-то… где-то… найдено… И эта их находка — далеко не пустяк… Далеко-о не пустяк! — протянула она слова. И добавила с горьким осознанием: — О, как я была глупа и недальновидна! (У Сантанхела не дрогнула ни одна ресница!) А я-то все последнее время ни о чем больше и не думала, кроме того, как заключить мир с Лиссабоном и заставить самозванку Белтранеху забыть о престоле и убраться в монастырь!
— И самозванка сейчас именно там, пожизненно. Вы — единственная законная королева Кастильи на вечные времена, Ваше величество. Эта главная цель достигнута, Господь в милости своей восстановил справедливость.
Левая щека Сантанхела горела от пощечины как в огне.
То, что сказал Сантанхел, было для королевы очень важной правдой. Из-за этого «порождения греха», «Белтранехи», она и вела с Португалией войну за свою корону. И победила.
Португальцы собирались посадить на кастильский престол Белтранеху, «дочку» короля Энрике, сводного брата Изабеллы (который вообще не мог ничего с женщинами, только с мальчиками, потому распутная жена Энрике, племянница португальского короля, прижила ребенка с любовником по имени Белтран де Куэва, о чем знали все). Но Энрике настаивал, что это — его дочь, доказать обратное было невозможно. Король Португалии Альфонсо поддержал соперницу Изабеллы, свою племянницу. Мало того, что поддержал — обручился с малолеткой. Папа римский, правда, отказал в санкции на этот близкородственный и явно преследующий политические цели брак. Но в результате разгорелась война. Часть кастильских дворян встала на сторону Белтранехи и Португалии, другая часть дворянства поддержала Изабеллу. После нескольких кровопролитных сражений решающим оказалось участие мужа Изабеллы — Фердинанда: он всегда был хорошим воякой, особенно помогло его отличное, вовремя подоспевшее арагонское войско, и при Ла Альбуэре армия Фердинанда и Изабеллы наголову разбила войско короля Альфонсо. Белтранеха вынуждена была принять постриг. Победа, однако, оказалось пирровой: она истощила все кастильские ресурсы. Потому так нужен оказался Католической Чете этот трижды проклятый мир с Португалией, спешно заключенный в деревушке Алькасовас и ратифицированный вернувшимся вчера в Толедо из Арагона Фердинандом…
Теперь Изабелле ясны стали едва уловимые улыбочки, которыми обменивались во время переговоров отец и сын — король Альфонсо и принц Жоан. «Крайне неприятный молодой человек — тяжелый немигающий взгляд, порочные губы. Этот еще себя покажет!» Интуиция ее в этом суждении не подвела.
