Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Да и кто их где ждал? Не нужны они были никому: ни англичанам — отказались от них еще в марте 1917 года, ни «социалисту» Чайковскому — противнику как большевизма, так и монархии.
Но в невероятное всегда верят, и слухи о бегстве царской семьи успокоили кредиторов Гермогена, но переполошили и Омск, и Екатеринбург.
Там одновременно 24 февраля 1918 года были созданы чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. В Омске ЧК возглавил председатель комитета 20-го Сибирского полка В.И. Шебалдин, его заместителем стал уроженец Тобольска, бывший прапорщик А.П. Демьянов. Во главе Екатеринбургской ЧК были поставлены революционер-подпольщик М.И. Ефремов (кличка Финн) и балтийский матрос с линкора «Александр III», переименованного после царского отречения в «Зарю свободы», П.Д. Хохряков.
И омские, и уральские чекисты одновременно, но не согласовывая своих действий, начали «операции по разгрому монархического заговора в Тобольске».
Омичи считали Тюмень и Тобольск своими территориями — 26 марта на удалых тройках с гиканьем и свистом они подкатили к губернаторскому дому... Увидев их, императрица, подозвав к окну дочерей, воскликнула: «Вот они, хорошие русские люди!» Полковник Кобылинский и его бойцы потребовали от них денег. Денег нет — выкатили пулеметы: от ворот поворот! Выступить против закаленных в боях гвардейцев омичи и сопровождавшие их тюменцы не решились.
Уральские чекисты поступили по-другому — секретно; ведь Тобольск юридически не находился в подчинении Уралоблсовета. Хохряков отправился в Тобольск под легендой «жениха» профсоюзной активистки Т. Ф. Наумовой, родители которой жили в этом городе. «Поехал свататься», — говорили в Екатеринбурге. Позднее «невеста» вспоминала: «...16 чекистов отправились мелкими группами тайно: мы с Хохряковым на “свадьбу”, другие — в Голышманово — “на заработки”, третьи — в Березово — “за рыбой”».
Но, по правде, они перекрывали маршрут воображаемого бегства царской семьи с одной целью — убить Николая II.
О деятельности 24-летнего «жениха» Хохрякова в Тобольске также хорошо известно: убедившись лично в местном безвластии, он 9 апреля захватил власть и стал председателем исполкома уездного совета, оставаясь при этом в руководстве Екатеринбургской ЧК. И тогда же испытал сильное унижение: к Николаю II охрана его не допустила — у «хозяина» Тобольска не было денег. Хохряков понял: власть без денег — не власть!
Так в Тобольске сложилась патовая ситуация: все хотели, но никто не мог. Одни — епископы Гермоген и Иринарх — не смели перечить патриарху Тихону и прятали в окрестных монастырях царские сокровища и иные ценности. Другие — омские и уральские чекисты — боялись отлично вооруженных стрелков охраны. И все не доверяли друг другу.
В такой ситуации в Тобольск из Москвы приехал приятель Свердлова уфимский боевик Василий Яковлев. Настоящее имя — Константин Мячин, кличка — Антон. Но его сила была не в мандате особоуполномоченного ВЦИК за подписями Ленина и Свердлова, а в чемодане. В нем — 500 тысяч рублей золотом.
Посланцу Москвы не обрадовались в Екатеринбурге. Предупредили: «Охрана Романовых приготовилась силой оружия отстаивать свое право, считая действия местных властей, омских и уральских представителей сепаратными, не согласованными с центром».
Но Яковлев не испугался: «Показал ямщикам в Тюмени деньги, и едва мужики пронюхали, что комиссар платит наличными, да еще новенькими романовскими — ни одной копейки керенских, не стало отказа в лошадях, продуктах, квартирах и лучших тарантасах, какие только были в селах и деревнях. Впереди обоза неслось: “Едет настоящий комиссар, который за все платит”.
В Тобольске Яковлев встретился с Хохряковым и его уральским приятелем Заславским. Не успели обменяться приветствиями, как последний заявил:
— Нам надо с этим делом кончать.
— С каким? — спросил Яковлев.
— С Романовыми.
— Значит, — заключил Яковлев, — все слухи о том, что есть отдельные попытки покончить на месте с Николаем II, имеют под собой почву».
После такого разговора особоуполномоченный ВЦИК отправился в губернаторский дом. Нет необходимости излагать все подробности его беседы с охраной царя. Выделим лишь главное из воспоминаний Яковлева:
«Выступил офицер:
— Что будет с нашим отрядом, куда мы денемся? Нас почему-то все считают чуть ли не контрреволюционерами. Никакой помощи не оказывают, и вот уже полгода мы сидим без денег, и нам никто не выплачивает жалованье.
— Разве Тобольский Совет вам денег не платит? — перебил я расходившегося оратора.
— Ни одной копейки. Они только нападают на нас, и чуть дело не дошло до кровопролития, — ответил офицер, а остальные его поддержали.
Наступил тот решительный момент, которым я должен был воспользоваться.
— Так в чем же дело? Я уплачу вам.
— Как? За все время и все причитающиеся нам путевые и дорожные расходы, как полагается по военному положению?
— Ну да, все это вам по праву причитается. Вот чемодан с деньгами стоит».
Так были проданы в Тобольске царь и его семья. При их собственном скупердяйстве: несметных сокровищах, вывезенных с багажом, и щедрых пожертвованиях, сокрытых в тайниках Гермогеном.
Солдаты охраны произвели на Яковлева хорошее впечатление: «Стройные, статные, прекрасно одетые и хорошо вымуштрованные, они резко отличались всем своим видом и солдатской выправкой от наших красноармейских отрядов 1918 года. Чувствовалась между ними сильная и дружная спайка, вызванная, очевидно, долгим пребыванием вдалеке от своих частей и, несомненно, углубленная последними тобольскими событиями, когда их хотели обезоружить, оставили без провианта, без света и без денег».
Комиссар пристально вглядывался в лица солдат охраны царя: «Сильные красавцы, большинство с открытыми, чистыми русскими лицами, приветливо, но и тревожно посматривали в мою сторону. Мы освоились,
