Михаил Садовяну - Жизнь Штефана Великого
— Пусть народ скажет, — твердо проговорил он, — волит ли меня господарем. Я пришел в отчину и дедину Богдана и Александра-Воеводы.
Высокопреосвященный владыка Феоктист, облаченный в ризы, и клир, сопровождавший его, низко поклонились князю. Народ, тут же признав господаря, радостно зашумел, как было исстари заведено при воцарении новой власти. По знаку Штефана телохранители сели на коней и оттеснили толпу, а господарь спешился и подошел к владыке Феоктисту. Митрополит помазал его мирром и возложил на него венец. Бояре, столпившиеся около, закричали:
— Здравствуй, преславный господарь, на многая лета!
— Я пришел водворить порядок в Молдавском господарстве, — отвечал Воевода.
И пошли гулять, что волна в половодье, слова князя из уст в уста. Подъехали возы для клира. Князь сел на коня и позвал народ на службу светлого Христова Воскресения в полночь, когда он собирался клятвенно обещать прощение беглецам и правый суд всем жителям господарства. Ибо со второго дня начиналось обновление Молдавской земли.
Так и случилось. Господарь явился пред народом в пышном уборе, окруженный только что составленным двором. Сановные бояре были на своих местах, воины стояли стеной у святого храма митрополии, соблюдая величайший порядок. Вместе с князем стоял службу старый Маноил, бывший пыркэлаб, Добру логофэт, Козма Шандру и Оанэ Джуля, Петре Поня и Костя Орэш, Илие Модруз и Мику Краю, Крецу, Оцел и другие большие и малые бояре, затеплившие свечи свои от свечи господаря, когда свершилось полночное таинство воскресения.
— Христос воскресе, братья, — обратился к дворянам своим Штефан-Воевода.
Многие поверили в него и не ошиблись. Один владыка Феоктист, умудренный старец, за 25 лет помазавший мирром столько голов и отпустивший грехи бренным останкам стольких князей, был вправе усомниться в завтрашнем дне. И все же сердцу порою больше доступно, нежели мудрости; и истину прежде всего постигает тот, кто верит в нее.
IIIВ сомнении пребывал не только владыка Феоктист; недоброе замышляли не одни бояре, подавшиеся с Ароном за рубеж — Миху-логофэт, отвезший дань в Белград султану Магомету, паны Станчун, Дума Брэеску, Костя Дан и им же подобные. Готовы к смуте были не одни рэзеши, любители свар да ратной потехи. Во всей земле Молдавской царило мятежное безначалие, словно только что вышла она из потоков той лучезарной весны. Несколько часов всего потребовалось Штефану, чтобы одолеть убийцу отца. А с молдаванами война тянулась месяцы и годы, пока не кончил он с державным нестроением.
Поначалу князь осмотрелся, взвесил каждого по его достоинствам. Затем выказал разумное мягкосердие, простив бояр-беглецов, пожелавших вернуться на родину. Разумно было теперь, при новых порядках, забыть о том, кому кто ранее служил: всем надлежало порадеть отечеству.
— Ибо время теперь лихое, — говорил князь. — Хотинская и Килийская крепости, оставленные нам Александром Старым, достались чужеземцам: одна ляхам, другая — уграм. В пределы Молдавии вольно вступать кому не лень: на больших торговых путях шалят грабители; родня меж собою рубится — вотчины делит, — и некому рассудить ее; двуногие волки из-за Днестра терзают стада наши; пруды заболачиваются, мельницы ветшают; служители святых обителей вконец оборвались — в рубищах служат.
— Все должно перемениться, — порешил господарь. — Рука наша защитит достойных. Она же сразит мечом лиходеев.
Господаревы конники обшарили польский рубеж на Черемуше, доискиваясь следов Петру Арона. Сведав, что беглец скрывается тут же в Каменецкой крепости, крикнули страже за рекой — пусть-де знает его величество король, что гость у него опасный. Штефан же, выехав из Сучавы для устроения державных дел, остановился прежде всего под крепостью Хотином и долго глядел на нее. И повелел он зарыть в том месте, где стоял, стрелу — в знак того, что он сюда еще вернется. Затем побывал в Сороках и Белгороде-Днестровском и поставил крепкую стражу вдоль всего гужевого тракта львовских купцов. Через сих честных и достойных львовчан передал господарь всемилостивейшему королю Казимиру послание дружбы, как было исстари заведено меж Польшей и Молдавией. При этом испросил он у короля свидетельства ответной дружбы. А таким свидетельством могло быть лишь изгнание братоубийцы Петру Арона, погубителя молдавского господаря и друга короля.
Затем обследовал он мытные заставы на Семиградском рубеже до реки Тротуш; посетил господарские вотчинные города; в Яссах, Васлуе и Бырладе чинил суд. Повсюду показывался в окружении бояр с верной ратью. Весь двор был на добрых конях, в крепких доспехах.
Повсюду учреждал он высшие чиновные должности и ополчение, жаловал землей, льготами и денежным окладом. Не в пышном одеянии узнала его страна, а в трудах неустанных. Челобитчики преклоняли по заре колени у господарева крыльца, знали — ждать придется недолго. Ответчики скоро поняли, как надо себя вести, чтобы спасти свои головы. Разбойников на кол не сажали, шкуру с них не сдирали, — на то потребовалось бы много времени. Кого не вздергивали ратники на краю дубрав, тех гнали под рэзешской стражей на соляные копи.
Так он без устали трудился, пока не назначил повсюду своих войсковых капитанов и пыркэлабов над крепостями, пока не учредил почтовую гоньбу и нарочных по всем дорогам. Он останавливался по святым обителям, наделяя их угодиями; поклонившись гробам усопших князей Мушатского рода, назначил им поминальные службы. Пожелал увидеть повсюду на пути следования крепкие запруды и мельницы в ходу. Познакомился с ремеслами в городах. Послал дружеские грамоты торговым людям и кузнецким мастерам Брашова, отписывая, какое сукно угодно ему для служилых людей, какого веса быть мечам и копьям, потребным господарю.
И пожаловал он боярина Добру великим логофэтом и древним — от Александра-Воеводы Старого — знаком достоинства отметил его: ожерельником на золотой цепи; отдал ему в кормление Белгородскую крепость и город Черновцы. Ворниками укрепил дядю своего Влайку и боярина Гояна, и знаком достоинства дал позолоченный посох.
Сучавскому гетману и портару[74] Томе Кынде вверил полки. Постельничему Краснишу отдал под власть дворцовую челядь и порубежные конные дружины. Спатарами-меченосцами, носителями знаков княжеской власти, пожаловал бояр Албу и Сакыза. Первым чашником был боярин Тоадер; однако трудиться поначалу пришлось ему немного. Так расписал он бояр в дворовые чины — чему свидетельствуют древние жалованные грамоты. Помимо чиновных бояр в господаревой раде сидели именитые вельможи того времени — Маноил, Ходко Штибор, Мику Краю и другие, — владевшие обширными вотчинами, многими селами и поставлявшие Штефану немало ратников.
С тем же тщанием отобрал князь и малых — второй и третьей статьи — бояр и дворовых челядинцев. В Сучаве держал он десять капитанов над сейманами[75], оберегавшими поочередно стены крепости. У каждого было под началом по сто воинов на добром жалованьи. Четыре капитана-немца имели под рукой по 1000 наемных панцирщиков — тяжелое войско господаря. И было у него еще четыре тысячи легкой казацкой конницы с четырьмя есаулами. В волостях держал он на жаловании 21 предводителя конных полков. Там же князь назначил 22 капитана пешего войска и сотников, предводительствовавших в ратное время отрядами хуторян. Надо всеми рэзешами Штефан поставил начальников, повелев им служить на заставах, торговых путях и у бродов, промышлять и казнить злодеев. Среди рэзешей и подобрал себе князь наилучших ратников для тех 36 войн, которые вел он.
На дорогах ко всем крепостям и заставам учредил он быстрых гонцов, дабы вести от чиновных людей доходили до него в любой час дня и ночи. Для большей скорости основал почтовые ямы, где дожидались нарочных оседланные кони. И учредил он маяки на путях набегов, и передачу вестей трубачами на холмах, дабы ведали капитаны и служивые бояре о случившемся и о повелениях, идущие из стольной Сучавы. Одних служителей научил налить луга и отравлять колодцы на пути врагов в Нижней Молдавии. Других — ломать мосты и заваливать горные проходы перед войском ляхов или угров.
Сам же князь основался на второе лето княжения в нямецком монастыре построенном прадедом Петру-Воеводой; оттуда часто наезжал он в крепость над Озаной-рекой[76], следил, как она отстраивается. Там возводились хоромы и домовая церковь. Бойницы и вторая стена были укреплены, мост и зубчатая решетка подвешены на тяжелых цепях. По окончании работ передал князь крепостцу на попечение нямецких охотников и их капитана. Поставил новым пыркэлабом Исайю. И накрепко установил такой порядок, дабы в ратное время там было прибежище княгиням и княжеским детям. А тем охотникам, что жили в селе за Озаной, велено было снабжать господареву кухню дичью и рыбой.
