Гилберт Честертон - Английский с Г. К. Честертоном. Рассказы об отце Брауне / Gilbert Keith Chesterton. The Innocence of Father Brown

 “The next evidence,” said Father Brown, “took some time to find, but it will not take long to tell. I found at last in an almshouse down in the Lincolnshire Fens an old soldier who not only was wounded at the Black River, but had actually knelt beside the colonel of the regiment when he died. This latter was a certain Colonel Clancy, a big bull of an Irishman; and it would seem that he died almost as much of rage as of bullets. He, at any rate, was not responsible for that ridiculous raid; it must have been imposed on him by the general. His last edifying words, according to my informant, were these: ‘And there goes the damned old donkey with the end of his sword knocked off. I wish it was his head.’ You will remark that everyone seems to have noticed this detail about the broken sword blade, though most people regard it somewhat more reverently than did the late Colonel Clancy. And now for the third fragment.”

Their path through the woodland began to go upward (их тропинка, /идущая/ сквозь лес, стала подниматься вверх; upward – направленный вверх, поднимающийся, восходящий; downward – направленный вниз; спускающийся), and the speaker paused a little for breath before he went on (/и рассказчик/ остановился, чтобы перевести дыхание, прежде чем возобновить рассказ; breath – дыхание; вздох; to breathe – дышать; вдыхать, выдыхать; to go on).

Then he continued in the same business-like tone (затем он продолжил тем же деловым тоном):

“Only a month or two ago a certain Brazilian official died in England (месяц или два назад в Англии скончался известный высокопоставленный бразильский чиновник; certain – точный, определенный; некий; известный; official – служащий; должностное лицо; чиновник), having quarrelled with Olivier and left his country (поссорившись с Оливье, он уехал из /своей/ страны; to quarrel – ссориться; to leave). He was a well-known figure both here and on the Continent, a Spaniard named Espado (он был хорошо известной фигурой как здесь, так и на континенте: испанец по фамилии Эспадо); I knew him myself, a yellow-faced old dandy, with a hooked nose (я был с ним знаком, /это был/ желтолицый уже не молодой щеголь с крючковатым носом; hooked – кривой, крючковатый; hook – крюк). For various private reasons I had permission to see the documents he had left (по некоторым причинам частного порядка я получил разрешение просмотреть бумаги, которые остались после него; private – частный, личный, персональный, приватный; собственный; to permit – разрешать; давать разрешение; to leave); he was a Catholic, of course, and I had been with him towards the end (разумеется, он был католиком, и я находился с ним до самой кончины; end – конец, край; окончание; смерть, кончина). There was nothing of his that lit up any corner of the black St. Clare business (/среди его бумаг/ не нашлось ничего, что могло бы осветить темные места сент-клэровского дела: «осветить какой-нибудь уголок черного сент-клэровского дела»; to light), except five or six common exercise books filled with the diary of some English soldier (за исключением пяти-шести школьных тетрадей, которые оказались дневником какого-то английского солдата; to fill – заполнять). I can only suppose that it was found by the Brazilians on one of those that fell (я могу только предположить, что он был найден бразильцами на одном из тех, кто пал /в бою/). Anyhow, it stopped abruptly the night before the battle (так или иначе, /записи/ дневника неожиданно обрываются накануне сражения).

 Their path through the woodland began to go upward, and the speaker paused a little for breath before he went on. Then he continued in the same business-like tone:

“Only a month or two ago a certain Brazilian official died in England, having quarrelled with Olivier and left his country. He was a well-known figure both here and on the Continent, a Spaniard named Espado; I knew him myself, a yellow-faced old dandy, with a hooked nose. For various private reasons I had permission to see the documents he had left; he was a Catholic, of course, and I had been with him towards the end. There was nothing of his that lit up any corner of the black St. Clare business, except five or six common exercise books filled with the diary of some English soldier. I can only suppose that it was found by the Brazilians on one of those that fell. Anyhow, it stopped abruptly the night before the battle.

“But the account of that last day in the poor fellow’s life was certainly worth reading (но описание последнего дня в жизни этого бедного малого, безусловно, стоит прочитать; worth – стоящий, имеющий стоимость; достойный, заслуживающий). I have it on me; but it’s too dark to read it here, and I will give you a résumé (оно при мне, но сейчас слишком темно, чтобы читать; расскажу вкратце). The first part of that entry is full of jokes (в первой части /дневника/ много шуток; entry – вход, въезд; отдельная запись), evidently flung about among the men, about somebody called the Vulture (которые, как видно, были в ходу у солдат, в отношении человека, прозванного Стервятником; to fling). It does not seem as if this person, whoever he was, was one of themselves, nor even an Englishman (кем бы ни был этот человек, но, по-видимому, он не принадлежал ни к их рядам, ни к англичанам); neither is he exactly spoken of as one of the enemy (не говорят о нем и как о враге). It sounds rather as if he were some local go-between and non-combatant; perhaps a guide or a journalist (скорее всего, это был какой-то местный нейтральный посредник или гражданское лицо, возможно, проводник или журналист; go-between – посредничество; посредник; non-combatant – военнослужащий, не принимающий непосредственного участия в военных действиях; гражданское лицо /в период военных действий/).

 “But the account of that last day in the poor fellow’s life was certainly worth reading. I have it on me; but it’s too dark to read it here, and I will give you a résumé. The first part of that entry is full of jokes, evidently flung about among the men, about somebody called the Vulture. It does not seem as if this person, whoever he was, was one of themselves, nor even an Englishman; neither is he exactly spoken of as one of the enemy. It sounds rather as if he were some local go-between and non-combatant; perhaps a guide or a journalist.

He has been closeted with old Colonel Clancy (он о чем-то совещался наедине со старым полковником Кланси; to closet – уединяться /с кем-л. для совещания или приватной беседы/); but is more often seen talking to the major (но значительно чаще его видели беседующим с майором). Indeed, the major is somewhat prominent in this soldier’s narrative (несомненно, этот майор занимает видное место в повествовании этого солдата); a lean, dark-haired man, apparently, of the name of Murray – a north of Ireland man and a Puritan (это был худощавый темноволосый человек, очевидно по фамилии Меррей, пуританин из Северной Ирландии). There are continual jests about the contrast between this Ulsterman’s austerity and the conviviality of Colonel Clancy (постоянные шутки основаны на противопоставлении суровости этого уроженца Ольстера и общительности полковника Кланси; conviviality – любовь к веселой компании). There is also some joke about the Vulture wearing bright-coloured clothes (встречаются также шутки по поводу яркой одежды Стервятника: «по поводу ношения…»; bright – яркий; блестящий).

 He has been closeted with old Colonel Clancy; but is more often seen talking to the major. Indeed, the major is somewhat prominent in this soldier’s narrative; a lean, dark-haired man, apparently, of the name of Murray – a north of Ireland man and a Puritan. There are continual jests about the contrast between this Ulsterman’s austerity and the conviviality of Colonel Clancy. There is also some joke about the Vulture wearing bright-coloured clothes.

“But all these levities are scattered by what may well be called the note of a bugle (но все это легкомыслие улетучивается при первых сигналах тревоги; levity – ветреность, легкомыслие, несерьезность; to scatter – разбрасывать; рассеиваться; bugle – охотничий рог; горн, сигнальная труба). Behind the English camp and almost parallel to the river ran one of the few great roads of that district (позади английского лагеря, почти параллельно реке, проходила одна из немногочисленных больших дорог /в том районе/; to run). Westward the road curved round towards the river, which it crossed by the bridge before mentioned (на западе дорога сворачивала к реке, пересекая ее по мосту, о котором упоминалось ранее; to mention – упоминать; ссылаться). To the east the road swept backwards into the wilds (к востоку дорога снова углублялась в дикие лесные заросли; to sweep), and some two miles along it was the next English outpost (и через две мили дальше располагался следующий английский аванпост). From this direction there came along the road that evening a glitter and clatter of light cavalry (именно оттуда: «из того направления» в тот вечер по дороге двигалась легкая кавалерия: «блеск /оружия/ и шум легкой кавалерии»; glitter – яркий блеск; сверкание; clatter – стук; лязг; грохот; громыхание), in which even the simple diarist could recognise with astonishment the general with his staff (и даже обычный автор дневника догадался с удивлением, что едет генерал со своим штабом; astonishment – изумление, удивление; to astonish – удивлять).

 “But all these levities are scattered by what may well be called the note of a bugle. Behind the English camp and almost parallel to the river ran one of the few great roads of that district. Westward the road curved round towards the river, which it crossed by the bridge before mentioned. To the east the road swept backwards into the wilds, and some two miles along it was the next English outpost. From this direction there came along the road that evening a glitter and clatter of light cavalry, in which even the simple diarist could recognise with astonishment the general with his staff.

He rode the great white horse which you have seen so often in illustrated papers and Academy pictures (он ехал на большом белом коне, которого можно было часто видеть изображенным в газетах и на академических полотнах; to ride); and you may be sure that the salute they gave him was not merely ceremonial (и вы можете быть уверены, что когда ему отдавали честь, это не было пустой церемонией). He, at least, wasted no time on ceremony, but, springing from the saddle immediately, mixed with the group of officers, and fell into emphatic though confidential speech (сам он, во всяком случае, не тратил времени на церемонии, а, незамедлительно соскочив с седла, присоединился к группе офицеров и принялся оживленно и конфиденциально беседовать с ними; to waste – терять даром, тратить впустую; to mix – мешать, смешивать/ся/, перемешивать/ся/; mixture – смесь). What struck our friend the diarist most was his special disposition to discuss matters with Major Murray (что поразило нашего друга, автора дневника, так это то, что генерал охотнее всего обсуждает дела с майором Мерреем; to strike; disposition – расположение; предрасположенность, склонность); but, indeed, such a selection, so long as it was not marked, was in no way unnatural (но, конечно, такой выбор, пока он не стал подчеркнутым, не казался неестественным; in no way – вовсе не, никоим образом).