Как написать книгу, чтобы ее не издали. 200 Классических ошибок - Говард Миттельмарк
ЧАО, СЕНЬОР!
КОГДА ИНОСТРАННАЯ РЕЧЬ ПЕРЕДАНА ПЛОХО
— Сеньоро, это странно такая болезнь головоногих, она преодолевать видовой барьер легко, — сказал Педро, уборщик, который по ночам изучал системную биологию. — Я поражен. Вы довольный быть, что я тут оставаться, когда вы изучать образцы.
— Si, — ответил Алан вежливо, вспомнив все, что знал по-испански.
Педро залился краской.
— Мииистер, — сказал он. — Вы очень хороший, или, как говорят у меня на родине, гомосексуален.
— Бок чой! — закричал Фред Чо, злодей, по чьей вине и вспыхнула эта эпидемия головоногих. Он вбежал в кабинет, размахивая своим 38-сантиметровым стволом. — Ким чи бук бук! — Разъяренный потерей биоматериала, он разразился оскорблениями на родном языке.
Педро гневно погрозил ему пальцем.
— Hijo de puta[16]! Следи за языком!
Очень сложно передать иностранный акцент и ломаную речь, не скатившись в комедию. Однако некоторых ошибок можно с легкостью избежать.
Не заставляйте своего героя-иностранца обращаться ко всем «сеньор» или «мосьё», если он при этом прекрасно владеет английским. Не разбавляйте речь мексиканца испанскими словечками, которые вы подхватили где-то. Первым делом мексиканец, скорее всего, выучит по-английски самые распространенные слова, вроде «да» и «привет».
Плохая идея — утрировать речь героя, усиленно коверкать его слова. Итальянец, заявляющий «И за енто pежиссенто нас сниманто киноленто», может кого-то обидеть и уж точно никого ни в чем не убедит.
Пытаясь воспроизвести акцент, местный выговор или особенность речи вроде шепелявости, лучше всего придерживаться правила «редко, но метко». Ни при каких обстоятельствах не стремитесь в тексте передать речь так, как она звучит на самом деле. Разговор вашего героя не должен напоминать транскрипцию:
«Нэ знайю, как тэбэ получаца оставаца такым спакоэном».
Не важно, насколько идеальный у вас слух и как точно вам удалось передать услышанное. Читатель в любом случае будет ощущать себя студентом, изучающим иностранный язык, и вскоре его терпение лопнет. На самом деле, одного-двух метко вставленных слов вполне достаточно, чтобы передать особенный выговор.
Не менее серьезные проблемы возникают, когда писатели стараются передать неправильную речь малограмотного человека. Вот как это выглядит:
«Чо, он умир? Сказал же, што это их убьет».
Помните: глупые люди фонетически ничем не отличаются от остальных. И поскольку ваш герой говорит, а не пишет, любые орфографические ошибки характеризуют только автора, но никак не персонажа.
Часть IV: Стиль
* * *
ТИП ПОВЕСТВОВАНИЯ И ГОЛОС АВТОРА. КАКОЕ У ВАС ЛИЦО?
Большинство книг, которые вы видите на полках магазинов, написаны от третьего лица, а точка зрения автора в них максимально близка к точке зрения главного героя. Мы смотрим на мир вместе с ним и знаем о его душевных терзаниях. (Съежившись от страха, он отпустил Пушка. Пути назад не было.) В некоторых романах представляется несколько взглядов на ситуацию. Как правило, в таком случае автор меняет угол обзора.
Для усиления эффекта присутствия многие успешные авторы предпочитают повествование от первого лица («Как мог, быстро я сбежал вниз по лестнице, прочь от невинной на вид кошечки») или рассказывают историю в настоящем времени («Я ворочаюсь — под куском брезента неудобно. Вдруг тикающий звук становится громче. Неужели кошка нашла меня?»). Во всех этих случаях авторы прибегают к внутреннему монологу, чтобы глубже раскрыть историю, рассказанную преимущественно через движение.
Но вы-то, не признанный пока автор, знаете, что эти писатели слишком себя ограничивают. В отличие от них, вы не скованы условностями и не озадачены тем, чтобы читателю было удобно воспринимать происходящее. Не помеха для вас и недалекие редакторы, которые настаивают на «согласованности».
Если ваш герой остановился на заправке, почему бы тут же не перепрыгнуть в голову заправщику, пока он засовывает шланг в бак машины? Герой возвращается на дорогу, и ничего не происходит? Без паники! Люди думают не только о важном. Не слышит ли ваш герой какого-то дребезжания? Он может запросто порассуждать об этом примерно на десять тысяч слов. Он правда что-то слышал? Или этот звук всегда присутствовал, просто он не замечал его раньше? Какое-то дребезжание. Точно. Вот — снова оно!
Эй, ведь именно об этом люди и думают! И раз уж к изданию книги вы не стремитесь, ничто не сдерживает ваш дотошный реализм.
Но зачем останавливаться? Неужели вам неинтересно, что такое там дребезжит? Как думаете, кто может знать об этом лучше других? Конечно, сам грузовик! Давайте послушаем, что он думает о своем владельце, о расходе бензина и о том симпатичном «Фольксвагене», с которым они играют в догонялки от самого Огайо. Для финального гениального штриха возвращайтесь опять к точке зрения героя, который думает: «Кажется, мой грузовик запал на эту малышку на трассе. Удивительно, насколько машины иногда похожи на людей».
Мы показали вам только один способ избежать публикации при помощи точек зрения. Но на самом деле их очень много. Всего каплю воображения — и перед вами откроются поистине необозримые возможности. (О чем думал «Фольксваген»? Как чувствует себя бензин, зная, что его сожгут? Уж не автостопщик ли там впереди? Спорим, он до сих пор не может справиться с детской травмой? Давайте же и его послушаем!)
Но и это только начало. Ниже мы собрали для вас самые популярные способы превратить простую историю любви в вымученную несуразицу, полную изощренных хитросплетений.
Глава 11: Тип повествования
«Я третье лицо?» — размышлял я.
Современные начинающие романисты используют в своих текстах много возможностей для того, чтобы те никогда не стали книгами. Но поистине одаренный автор обеспечивает себе статус неиздаваемого всего лишь одним способом. Он выбирает тип повествования, совершенно не подходящий его роману.
Я СОЧИНЯЮ СЕБЯ
КОГДА РОМАН — ЭТО ПОЧТИ ЖИТИЕ
У него все еще не укладывалось в голове: он, Джеймс Слэппингем, человек, многим женщинам подаривший радость первого оргазма, единственный, кто, по их словам, знал, как «сделать-чтобы-мне-было-хорошо»… Как такое могло произойти с ним?!
Ему было всего пятьдесят, выглядел он, скорее, на сорок. А та официантка сегодня в кафе вообще подумала, что ему тридцать пять. Да, он был почти лысым, но точно знал, что женщины инстинктивно принимают это как признак половой зрелости, а
