Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цветковых растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
«Теория гуано» нашла многочисленных сторонников. Но были и оппоненты. Один из них старался доказать, что гуано ни при чем. Он ссылался на капустное дерево — садовую пизонию, которую издавна выращивают в своих садах малайцы. Капустное дерево очень похоже на островную пизонию, только листья желтее и более съедобные. Их едят сырыми вместо салата. Выращивают капустное дерево без гуано. Может быть, плодородная почва садов заменила потребность в птичьем навозе? А может быть, произошло садовое дерево от другого дикого вида, который в гуано не нуждался?
Скитальцы земных окраин
В 1909 году во время одной из антарктических экспедиций нашли на южных Шетландских островах колобант толстолистный, растение из семейства гвоздичных. 64-й градус южной широты. Рядом Антарктида. В таких высоких широтах в южном полушарии никто и никогда двудольных не встречал. Находили только мхи, водоросли, некоторые злаки. В том же году колобант увидели еще южнее. И уже не на острове, а на самой Антарктиде. На ее полуострове, выдвинутом в сторону моря. На 68-м градусе южной широты.
Растет там неподалеку от воды в расщелинах скал небольшими подушечками. Над уровнем почвы поднимается едва на 3–4 сантиметра. Зато подушечки плотные, стебельки густо переплетены. Цветки невзрачные. Яркие здесь не нужны. Опылителей все равно нет. Опыляются ветром. Ветровое опыление ненадежно, потому и подушечек так мало…
Непонятно, как попал колобант в Антарктиду. Ведь во время ледникового периода он не должен был уцелеть. Мог сохраниться севернее: в Южном Чили, в Западной Патагонии, где процветает и сейчас. Но как вернулся в Антарктиду? Ведь для этого нужно пересечь широчайший пролив Дрейка — тысячекилометровый водный барьер! Даже если двигаться с Огненной Земли.
Форма подушки не привилегия колобанта. У гвоздичных она частый стратегический маневр. Жить им приходится обычно в тяжелых условиях: то в Арктике, то в Антарктике, то в ледяных высокогорьях, то по берегам океанов. На крайнем севере и крайнем юге некоторые защищают почки специальными чешуями, но таких немного. Чешуи — приспособление невыгодное. Пока они опадут, много времени уйдет, а лето и так коротко. Большинство обходится без чешуй. Выручает форма подушки. Молодые, растущие части в ней скрыты под защитой старых, сухих стеблей и листьев. Они защищают не только от холода. И от снежной абразии, засекания снежной крупой. Больше того, сухие стебельки выполняют роль снегосборных щитов. Летящие снежинки приземляются, и вырастает над каждой подушкой снежный сугроб.
Следующий стратегический ход — привлечение насекомых-опылителей. Колобант обходится без них, но из-за этого так и редок. Другие гвоздичные имеют цветки покрупнее и поярче. Чаще белые. Чтобы лучше были заметны, растут кучно. Сама подушка к этому располагает. Здесь множество стеблей, а на них немало и цветков.
В нашу, эпоху гвоздичным повезло, и число опылителей у них неожиданно возросло. Стали расти заполярные города. Рядом с городами не обойтись без свалок. Где свалки, там мухи. Раньше заполярные гвоздичные опылялись шмелями. Шмели весной начинают работать поздно. Мухи — раньше. Цветки гвоздичных полюбились мухам. Растениям от этой любви только польза.
Есть у гвоздичных и нежелательные опылители. Те, что не летают, а ползают. Ползающие невыгодны тем, что не попадают с одного растения на другое и не обеспечивают перекрестного опыления. Чтобы не допустить ползающих к цветкам, чуть ниже соцветия устраивается липкая защита.
Надежнее всего липкая защита у смолевки поникшей. Смолевка — травка с одиночными стеблями. Листья, как и у других гвоздичных, прикреплены супротивно. По два друг против друга, узкие, вытянутые. Цветки длинные, как трубочки, и только на конце разворачиваются белым веером. В рыхлом соцветии несколько цветков. Муравьи штурмуют липкое кольцо. Ведь до соцветия рукой подать. Вот оно, рядом. Но преодолеть клеевой барьер невозможно. Одни прилипают и остаются здесь же, другие ретируются без успеха. Такие же липкие барьеры есть и у других гвоздичных: у смолки и белой дремы.
Зато для летающих опылителей преград нет. Смолевку опыляют ночные бабочки. Поэтому и цветки белые. И запах у них ночью сильный, приятный. Днем цветки закрываются и становятся невзрачными, потому что изнанка у них зеленоватая.
Семена гвоздичных созревают в сухих коробочках. Ни птиц, ни зверьков не привлекают. Нет у них ни крылышек, ни парашютиков. Расчет другой. Коробочки вытянуты вверх и на самом верху имеют отверстие. Отверстие меньше диаметра самой коробочки. Можно догадаться, для чего отверстие уже, если вспомнить, с какой силой выплевывается изо рта косточка вишни, когда мы сужаем губы.
Но каким способом выдуваются семена из коробочки гвоздичных? Они не выдуваются. Они вышвыриваются. Стебельки высокие. Когда высохнут, хорошо пружинят. Стоит подуть ветру, начинают качаться. Но пока ветерок слабый, семена лишь перекатываются внутри. Наконец сильный рывок ветра, стебелек отклоняется в одну сторону, затем резко обратно, и как пуля вылетает семечко. Маленькое отверстие в коробочке для семечка, как дульный тормоз в пушке, который сообщает снаряду добавочную скорость.
Еще лучше, если не ветер качнет, а заденет животное. У одной из песчанок, ситниковой, установилась тесная связь с домашними лошадьми. Это приземистая травка. Растет дернинками. Листья больше на щетину похожи, чем на листья. Торчат вверх от корешка толстыми пучками. На голых стебельках по десятку крупных цветков. Но лошадей интересуют не вершки, а корешки. В особенности когда в степях, где растет песчанка, снег.
В степи слой снега тонок, местами проглядывает голая дернина. Лошади песчанку находят быстро. Долбят копытами мерзлую землю, добывая корешки. Пока долбят, стебельки с коробочками не раз тряхнут так, что семена метра за три улетают. Потом в труху все превратят. Она разлетится по снежным пятнам. По насту еще дальше улетит.
В прибрежной части канадского арктического архипелага ботаник Д. Савиль заметил еще более любопытное явление. В мае, когда снег был еще крепким и гладким, как асфальт, он шел с собакой по побережью. Местами на бугорках снег был снесен ветром, и там топорщились щетки песчанки. Когда собака задевала сухие былинки, от них отламывались коробочки, и ветер, даже не очень сильный, подхватывал их и гнал далеко. Савиль вооружился полевым биноклем. Ему удалось проследить, как коробочки преодолели расстояние в несколько сот метров. Он считает, что подобный вид транспорта может увлечь коробочки и семена в такую даль, что они переедут с одного острова архипелага на другой.
Наверное, такой способ распространения случается и в горах. В высокогорьях могут передвигаться и живые растения гвоздичных. Правда, медленнее
