Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цветковых растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
Ближайший родственник аргентинского омбу — фитолакка американская. Белые цветки уступают место фиолетовым плодикам.
Омбу растет и в городах. В Аргентине без прекрасной тени и парк не парк. Но в вечерние часы дерево начинает испускать такой противный запах, что отдыхающие стараются не подходить близко. Даже насекомые близко не подлетают. Расчет на опылителей — летучих мышей. Однако скотоводы, сажая омбу в пампе, не подумали: кто и как будет опылять его, и посадили редко, иной раз дерево от дерева за несколько миль. Глазом не видно. Где тут долететь летучим мышам. Но, может быть, долетают? Или опыляет ветер? Ведь ягоды-то завязываются.
Однако омбу не может похвалиться густым молодняком. Обычно его просто нет. Может быть, в ягодах неполноценные семена? Если даже семена в порядке, то земля под деревьями всегда слишком суха. Может и заморозок ударить и погубить всходы. Да и тень от кроны уж очень густа.
Впрочем, дерево живет долго. Так долго, что некоторым кажется — бесконечно. Безусловно, это не так. Но доказать смертность омбу еще никому не удалось. Никто не обнаружил ни одного экземпляра, умершего по старости. Или от болезни. Лет 80 назад аргентинское общество лесоводов изучило одно крупное дерево на окраине Буэнос-Айреса. Оказалось, что дереву около 500 лет. Выглядело оно вполне здоровым и жизнеспособным. Правда, точно определить возраст омбу трудно. Не легче, чем у баобаба. Ткани древесины водянистые. Годичные кольца видны плохо. Да и годичными их назвать трудно. Подобно саксаулу, омбу может дать за год одно кольцо, а может и десяток.
Омбу ничего не боится: ни ветра, ни огня, ни засухи. Волокнистая древесина ствола выдерживает любой ураган. Корни глубоко заякорены в плодородной почве пампы. Они напитаны водой. Какая бы засуха ни случилась, дереву всегда хватит запаса воды. Да и ствол у него водянистый. По этой причине степной пожар не выжигает ствол у комля, как у наших сосен, и, уж конечно, не сжигает все дерево целиком. В крайнем случае ствол только закоптится. Если пампа желтеет от летней сухости или чернеет от пожара, омбу всегда остается зеленым.
Но и это не все. Древесина ствола хоть и выдерживает ураганы, но волокнистые слои ее податливы. Досок из нее не выпилишь. И вообще никуда не годится. Даже на дрова: сырая совсем не горит, а сухая вспыхивает, как старая газета, но не дает жара. Поэтому омбу никогда не грозит участь быть срубленным рукой человека. Дико оно растет в провинции Кордова близ красивого озера Ибера.
Если бы не гуано…
На маленьких уединенных тропических островках, куда только птицы залетают для отдыха и выведения птенцов, растет пизония — невысокое дерево с белой, мягкой и сочной древесиной и такой же белой корой. Ботаники называют пизонию свеклоподобным деревом за то, что иногда ствол ее короток и толст и напоминает огромную, торчащую из земли свеклу. Обхватить ствол в нижней части с трудом могут два человека. Как черешки листьев у свеклы, от ствола пизонии отходят несколько более тонких стволиков. У основания ствол имеет углубления, в которых скапливается вода. Ее пьют животные и люди. Даже в жару она сохраняет прохладу.
Плоды пизонии в несколько сантиметров длиной, торчат на ветвях, как растопыренные перчатки. Они довольно вкусны и привлекают пернатых, но отличаются одной особенностью, гибельной для многих посетителей. Плоды покрыты клейким веществом. Стоит птичке задеть перышками за клейкую поверхность, как крылья склеиваются и несчастное животное падает вниз, на землю. И чем старательнее птичка пытается освободиться от клейких уз, тем больший вред себе наносит. Под деревьями нередко находят по десятку и больше погибших птиц.
В Новой Зеландии, где пизония тоже растет и где великое множество одичавших котов, промышляющих в лесах на свой страх и риск, скопления упавших птиц представляют неожиданную добычу. Коты отлично изучили местонахождение пизоний и наведываются к ним всякий раз, когда нуждаются в пище. Правда, по неосмотрительности они и сами пачкают шерсть в клее и долго возятся, очищая ее. Ботаники уже давно окрестили пизонию деревом-птицеубийцей, а К. Линней постарался найти для нее скверное имя — нарек в честь своего недруга — несправедливого и злого критика Пизона.
Склады птичьих костей под деревьями-птицеубийцами дали пищу поверьям о том, что спать под манящей тенью этих стволов небезопасно. Можно и не проснуться. Может быть, легенда об анчаре отчасти обязана пизониям? Конечно, не всех птиц ждет такая печальная участь. Жертвами пизоний становятся чаще всего мелкие пташки, в особенности не местные, а завезенные из дальних стран. Те, у которых не выработался инстинкт страха перед липкими плодами. Но иной раз гибнут и крупные птицы, даже цапли.
Есть и птицы, которые липких плодов не боятся. Бакланы вьют гнезда в кронах пизоний. А если плоды к перьям и приклеиваются, то для жизни птиц угрозы не создают. Летят вместе с ними в дальние страны. Именно на крупных птиц рассчитывала природа, вырабатывая тип клейких плодов. И вырастают пизонии на одиноких и необитаемых островках: Птичьих, Голубиных. Эти островки разбросаны от архипелага Туамоту в Тихом океане до Маскаренских островов в Индийском. Большинство скалисты и невелики по размерам. Почти у всех фундамент из известняка. Чаще всего из кораллов. Но главное условие процветания пизонии не скалы и не известняк, а гуано — птичий помет. Островки должны быть покрыты толстым слоем гуано. На такой почве пизония находит обилие необходимых ей фосфата кальция и солей азота.
Гуано скапливается там, где птичьи базары. Если птицы дезертируют по какой-то причине с островка, то со временем истощаются запасы гуано, а с ним приходит конец и пизониям. Это заметил еще в 1891 году натуралист С. Коордерс на южном побережье центральной Явы. Он взобрался на одну из коралловых скал, которая на несколько метров возвышалась над бушующими волнами. На скале ничего не росло, кроме трех деревьев-птицеубийц. Два из них оказались засохшими. В третьем еще теплилась жизнь. Гуано вокруг не было. Проводник, сопровождавший Коодерса, сообщил, что лет 50 назад здесь росло 50 деревьев, которые почитались священными. Теперь от них остались лишь куски гнилых сучьев и корней, покрытых плесенью.
Севернее Коордерс заметил еще один островок, где тоже росли пизонии. В бинокль насчитал 15 штук. Все в полном цвету. Но ни плодов, ни молодняка рядом. Очевидно, и эти 15 ожидала участь 50. Ведь над ними
