Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
До сих пор в Андах сохранились еще кое-где густые заросли гигантских бромелиевых. Но чаще стволы их рассеяны по горной пустыне. Один от другого на десятки метров. Когда пасут в пуне овец, эти глупые животные натыкаются на листья. Бывает, что выкалывают глаза. Пастухи в отместку вырубают стволы под корень.
И процесс обогащения высокогорий, который шел с помощью бромелиевых, начинает раскручиваться в обратную сторону. Меньше пуйи — меньше птиц. Меньше птиц — меньше удобрений. Хуже будут расти травы в пуне. Беднее станет растительность. В конечном счете хуже для самих же пастухов с их овцами. А когда восстановится пуйя и восстановится ли там, где ее вырубили? Лет сто нужно ждать, пока вырастет травянистая громадина.
И, наконец, ананас. Самый популярный из бромелиевых. Мир наводнен ананасами. Вот типичный разговор в цейлонской гостинице. Отец убеждает сына позавтракать. Сын недовольно: «Опять ананасы!» Вырубаются девственные леса. Множатся плантации ананасов. Больше плантаций — больше опасности, что нападет вредитель. Выход один — изучать диких родичей, скрещивать. А что о них известно? Почти ничего.
ОСОКОЦВЕТНЫЕ И СИТНИКОЦВЕТНЫЕ
В порядке осокоцветных — одно семейство осоковых: 95 родов и около 4000 видов. Травы, иногда очень крупные, метров до пяти высотой. Чаще мелкие, едва видные над землей. Деревце, кажется, только одно — микродракоидес чешуйчатый — и то едва до метра высотой. Родом с гор Западной Африки.
Большинство осок обитает в тропиках, но редкие виды разрастаются там обильно. Зато в умеренных и холодных зонах наводняют землю. Конкуренцию других растений выносят плохо. Поэтому чаще растут по болотам, тундрам, пустошам. Не обходятся без них и леса. И степи. И пустыни.
Средства для расселения — самые разнообразные. Плодики летят по воздуху, плывут по воде, растаскиваются насекомыми. Чаще падают там, где родились. Однако новые территории захватывают не быстро. Воздействие человека переносят сначала довольно стойко. Создают сплошные покровы. Но, раз исчезнув, возвращаются не скоро. Чаще исчезают навсегда.
Ситникоцветные — одно семейство, 300 видов. Травы, немного похожие на злаки. XX век встретили во всеоружии. Позиций своих под напором человека обычно не сдают. А он на такие невзрачные создания особого внимания не обращает. Благо они особенно не досаждают ему.
Осока низкая
На рубеже нашего века ботаник В. Хитрово нашел в степи под Орлом колоски цветущей осоки. Стебелек, который их держал, совершенно утопал в густом войлоке степных трав. Хитрово хоть и был известным ученым, одним из «могучей кучки» русских ботаников, но орловская осока была ему незнакома. Не встречал ни в поле, ни в гербариях. Дома определил как осоку низкую. Потом потерял. Следующей весной хотел проверить. Отправился в тот же лог. Искал долго, вороша сухие и свежие листья. Продолжал поиски на четвереньках, пока, к великой досаде, не обнаружил: ползает по сплошным зарослям потерянной осоки. Кроме нее, других трав совсем мало, а местами и вовсе нет.
Обилие осоки низкой так поразило ботаника, что с этого дня он стал внимательнее присматриваться к другим участкам степи под Орлом. И в соседних губерниях. И всюду находил свою новую знакомую. На фоне злаков и других трав она выделялась особенно свежей зеленью. Росла низко, прижимаясь к земле. Ее узкие листья фонтанами разваливались в стороны. Коса крестьянина не задевала их, срезая все то, что выше осоки. И от этого дернина разрасталась еще сильнее. Создавала такой толстый войлок, что нога утопала в нем, как во мху. Корни прошивали почву так крепко, что с трудом можно было разрезать лопатой. Их было во много раз больше, чем листьев. Разлагаясь, те и другие начиняли почву жирным перегноем.
Мелькнула мысль: уж не эта ли осока — строитель степного чернозема? Может быть, не одна, конечно, но роль ее, несомненно, решающая. Именно ей обязан своим плодородием царь русских почв — курско-орловский чернозем.
Примерно в то же время крымский старожил К. Гольде обнаружил осоку низкую на яйле — безлесных вершинах Крымских гор. Вела себя совершенно так же, как под Орлом. Только в Крыму она первой завоевывала голый известняк, создавая благодатную жирную черноземную почву.
Продолжая наблюдать за осокой, Хитрово заметил, что растет она как бы центробежно. От центра к периферии. Постепенно в середине дернины ширится мертвая зона. Остается кольцо живых побегов. Оно ширится: Чем дальше, тем быстрее. Отделяются куски кольца. Становятся самостоятельными колониями. Превращаются в такие же кольца. Сталкиваются, сплетаются друг с другом, перепутываются петлями. Теснят и глушат другие травы.
Размышляв над повадками осоки низкой, Хитрово вспомнил о споре, который вели крупнейшие ботаники о русских степях. Талантливейший В. Тулиев утверждал, что степи на Русской равнине — явление новое. Что появились они на месте лесов уже после того, как их вырубил человек. И что препятствий для роста лесов в степях вроде бы нет. Ему возражали, что не все степи в лесостепной зоне — дело рук человека. Что довольно тут и исконных, коренных степей. Та и другая стороны приводили всевозможные доказательства. Но в общем фактов было мало. Вот тут-то и пригодилась осока низкая.
Чтобы доказать первичность орловских и курских степей, Хитрово отправился на залежи, которые вышли из-под степных пашен. Если степь действительно агрессивна и занимает место вырубленного леса, рассуждал ученый, то она легко захватит залежи, которые уже были под степью. И на таких залежах одной из первых должна появиться осока низкая — главная строительница степных травостоев. Но сколько ни искал ботаник свою орловскую знакомую на залежах, так и не нашел, чтобы она двигалась плотным, сомкнутым строем. Если былинки ее иногда и попадались, то в небольшом числе и не всегда. Зато осока низкая встречалась даже на небольших кусочках степей, разделенных массивами лесов.
Если бы островки степей возникли на месте лесных вырубок, то осока никак не смогла бы туда перебраться через лесную преграду. В том, что это действительно так, Хитрово был уверен на сто процентов.
Он проделал целую серию опытов. В первую очередь взялся проращивать семена осоки. Сколько ни бился, какие приемы ни применял — ни одно семечко не проросло. Если бы он знал, что через много десятков лет после него ботаники будут так же безуспешно биться над семенами осоки!
Потерпев неудачу, он решил, что где-то допустил просчет,
