Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цветковых растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
Пытались проверять: сколько пожаров может выдержать малли? Имитировали пожар обрезкой. Шла обильная поросль. Выбирали один побег и срезали его почти на уровне земли. От пенька появлялись новые побеги. Не давали им разрастаться и через неделю снова скашивали. И так раз, два, три, пять, десять, двадцать. Изуродованное, искалеченное деревце продолжало с завидным упорством отстаивать свое право на жизнь. Беднягу обрезали 26 раз. Это все равно, что он выдержал бы за лето 26 пожаров! За четыре месяца, что его обрезали, малли дал 270 побегов от одного пенька. А пеньков на одном лигноклубне не один, а несколько. Когда исследователи пришли, чтобы обрезать деревце в 27-й раз, малли был мертв, он истощил все запасы крахмала.
Австралийские фермеры, расчищая заросли малли под пастбища, действовали огнем и мечом, выжигая деревца и срезая их ножом бульдозера. Они прикатывали вырубки тяжелыми катками, какими прикатывают асфальт. Но малли возобновлялся и в таких ужасных условиях. Наконец, недавно изобрели специальное противоэвкалиптовое ружье, стреляющее отравленными пулями. Теперь с малли будет покончено. И деревца, удивляющие мир своей несравненной стойкостью, уступят место чахлой траве.
В живом гробу
Побережья Северного острова Новой Зеландии перед Новым годом в середине декабря пылают алыми красками; цветет метросидерос — рождественское дерево, сородич эвкалипта, который как бы заменяет его на этой далекой земле. Новая Зеландия не избалована яркими цветками. Метросидерос — исключение. Своей окраской цветки обязаны тычинкам, которые собраны густыми пучками, как и у эвкалипта. Венчики невзрачны и рано опадают.
Листья метросидероса мелкие, снизу сизые, как у сибирского кизильника, только более острые и овальные. Корявый, метров 20 ствол отливает сталью. Часто растет по крутым скалам, и тогда крона нависает над прибрежным галечником, а длинные корни ползут по камню, закрепляясь в щелях. Корни доходят до самой воды, и их окатывает солеными брызгами океанский прибой. Кроме этих, обычных, у метросидероса есть и другие корни, назначение которых еще не выяснено. Они вырастают на нижних толстых сучьях красной бахромой, свисают вниз длинными космами, но земли не достигают. Одни считают, что это признак старости дерева, что воздушные корни образуются «на всякий пожарный случай». Другие полагают, что черпают влагу из воздуха, если обычные корни выйдут из строя, закупорившись морской солью.
Рождественских деревьев в Новой Зеландии несколько. Самый могучий из них — метросидерос крепкий, по-местному — северный рата. Свою карьеру рата начинает по-разному. Все зависит от того, куда упадет его семечко. Может вырасти могучее дерево в 30 метров высотой, гроза всех лесных деревьев. А может вырасти только жалкий куст, распластанный по земле.
Если семечко проросло на земле, судьба раты предрешена. Будет куст. Без ствола. Если же птицы возьмут на себя труд занести семечко раты на вершину хвойного дерева дакридиума, то тут метросидерос покажет, на что способен. Едва проклюнувшись из семечка, всход шлет вниз воздушные корни. Они постепенно крепнут, превращаясь в подобия стволов. Корни-стволы стелются по стволу растения-хозяина. От них отходят боковые ветви, обнимающие хозяйский ствол. Ветви срастаются с другими стволами и между собой, пока дакридиум, приютивший коварного нахлебника, не окажется в решетчатом футляре. Футляр тесен. Он сжимается год за годом, подобно кольцам гигантского удава, и душит хозяина медленно и верно. Вдобавок крона раты затеняет хвойное дерево сверху.
Лет через сто несчастный дакридиум гибнет в объятиях раты. В «живом гробу» он сгнивает, «гроб» остается живым, но к этому времени успевает обрасти поселенцами: лианами и разными другими растениями. В тропиках под грузом «пассажиров» часто рушатся многие удушители деревьев, которые когда-то сами, подобно рате, победили своего хозяина. Но недаром рата назван крепким. Он исключение. Он выдерживает любой груз, любое количество «пассажиров». И постепенно хвойный лес сменяется лесом из «живых гробов».
Лес из раты очень красив. Корни-стволы его причудливо переплетены, как высокая плетеная корзина. Мелкие кожистые листья похожи на брусничные, только чуточку крупнее. А на вершине алеют шапки цветков с густыми пучками красных тычинок.
Есть и другой рата — южный. Он пониже северного, но цветет тоже алыми шапками и тоже перед Новым годом. В 1942 году новозеландские пасечники рассказали о том, что южный рата гибнет от нападения опоссума. Симпатичный опоссум, зверек размером с кролика, отличный древолаз, любитель листьев и цветков. Его не раз заставали в садах и лесных посадках: объедает лепестки роз и сосновые почки. Но в леса из раты проникает редко. Сырой и нездоровый климат этих чащоб противопоказан опоссуму.
Однако случилось непредвиденное. С некоторых пор новозеландцы взяли под охрану дикого оленя. Животных стало столько, что они обгрызли почти все кустарники в ратовых лесах. И лес посветлел. Начал продуваться. Стал суше. Опоссум быстро обнаружил это и перестал избегать ратовые леса, тем более что листьями и цветками раты и раньше никогда не брезговал.
Пока опоссумов немного, вред от них невелик. Отщипнет листочек, на его месте вырастет другой. Но вот взяли под охрану и опоссума — зверьков развелось уйма. На каждом гектаре по тридцать штук. А когда олени расчистили и провентилировали для них лес, вся эта орда хлынула густым потоком. Деревья стали оголяться одно за другим. Свет легко проникал к почве, и она покрывалась сочной травой. Олени сбегались на такие поляны, ели траву и заодно уничтожали последние уцелевшие кустарники.
Так возник порочный круг: чем больше оленей, тем реже подлесок. Чем реже подлесок, тем лучше для опоссума. Чем больше опоссумов, тем реже древостой, тем лучше для оленей и так далее… И если бы новозеландцы вовремя не спохватились и не пресекли бесконтрольное мародерство этих милых животных, ратовые леса перестали бы существовать.
Канука и манука
В семействе миртовых, где царствуют эвкалипты и рождественские деревья, есть два небольших деревца. В нашу эпоху они совершенно неожиданно получили огромную известность. Это канука и манука. Оба относятся к роду лептоспермум.
У мануки очень мелкие листочки длиной всего в полсантиметра. Они похожи на иголки можжевельника. А сам манука напоминает большой веник, отчего и назван ботаниками лептоспермумом веничным. Канука немногим отличается от собрата и напоминает вереск своими листочками, отчего именуется вересковым. Высота у
