Жан Дорст - До того как умрет природа
Рис. 57. Колебания общего улова палтуса у тихоокеанского побережья Северной Америки, выраженные в тоннах на единицу затраченного труда (в фунтах) (Burkenroad, 1948).
Сложившееся положение вынудило правительства Канады и США принять срочные меры. Была заключена первая конвенция, наложившая запрет на лов палтуса в период нереста, а затем, в 1930 и в 1937 гг. (дополнены в 1953 г.), были подписаны и другие соглашения, регламентирующие лов рыбы.
Эти меры не замедлили оказать действие, и уже в 1931 г. общий и относительный размер уловов в весовом выражении снова повысился в расчете на единицу затраченного труда. Так, например, на рыбных промыслах к западу от мыса Спенсер (Аляска) относительный размер уловов в 1930 г. составлял 65 т, в 1934 г. поднялся до 86, в 1937 г.— до 112, в 1940 г.— до 121 и в 1944 г.— до 151 т.
С 1931 г. численность палтуса увеличилась на 150% и ежегодные уловы стали превышать 50—60 млн. фунтов; рекордная цифра — 71,9 млн. фунтов была достигнута в 1950 г. В настоящее время охрана и рациональное использование запасов палтуса находятся в ведении особой Международной тихоокеанской комиссии по палтусу (International Pacific Halibut Commission). Поделив Тихий океан на сектора, она ввела строгую регламентацию лова и лимит на уловы, а также установила точные сроки начала лова (рис. 58). Эти меры, подвергающиеся систематическому пересмотру в соответствии с состоянием популяций, обеспечивают промыслам хорошую экономическую рентабельность.
Рис. 58. Сектора, установленные в 1950 г. решением Международной тихоокеанской комиссии по палтусу у тихоокеанского побережья Северной Америки с целью сохранения запасов палтуса и их рациональной эксплуатации (Moriod, 1956).
Не исключено, что последствия перелова наслаиваются на естественные колебания численности палтуса, так как анализ размера уловов и смены периодов падения их численности и увеличения показывает некоторые несоответствия (Burkenroad, 1948). Это никоим образом не умаляет ценности приведенных аргументов; наоборот, становится еще более ясным, что человек предельно осторожно должен подходить к эксплуатации «фонда» рыб, численность которого подвержена колебаниям естественного порядка, которые пока совершенно не поддаются никакому контролю. История промысла палтуса в северной части Тихого океана останется классическим примером того, как путем правильного подбора мероприятий можно восстановить один из естественных ресурсов моря, который в связи с его интенсивной эксплуатацией находится под угрозой исчезновения.
2. ПРОБЛЕМА ТИХООКЕАНСКОЙ САРДИНЫ
Тихоокеанская сардина (Sardinops caerulea), несомненно, также может служить примером чрезмерной эксплуатации морских богатств (рис. 59). Обширная литература, посвященная этой проблеме и рассматривающая ее под теоретическим и практическим углом зрения, свидетельствует о ее большом экономическом значении.
Сардина встречается огромными, нередко в миллион, а иногда более чем в десять миллионов особей, косяками вдоль берегов Северной Америки, от Аляски до Нижней Калифорнии. Эта небольшая рыбка, живущая в прибрежных водах, может удаляться от берегов в период нереста, который происходит в глубоководных местах, на расстояние до 350 миль (Gates, 1960).
Рис. 59. Тихоокеанская сардина (Sardinops caerulea).
Рис. 60. Колебания улова тихоокеанской сардины, доставленной в американские порты западного побережья (Calif. Dept. of Fish and Game, Report 1957).1 — начало рыболовного промысла в Британской Колумбии; 2 — начало рыболовного промысла в Орегоне и Вашингтоне; з — прекращение уловов в Британской Колумбии; 4 — падение уловов в Орегоне и Вашингтоне; 5 — падение уловов в Сан-Франциско.
Промысел ее начался в конце прошлого века (первый консервный завод был основан в Калифорнии в 1899 г.). Годовой улов сардин, который до 1912 г. колебался между 300 и 2 тыс. т, повысился вовремя первой мировой войны, затем несколько стабилизовался, после чего снова начал расти с необычайной скоростью: в 1916/17 г.— 27 тыс. то, в 1924/25 г.— 174 тыс. т и, наконец, в путину 1936/37 г. не менее 800 тыс. т было отгружено в американские порты от Британской Колумбии до Сан-Диего. Примерно на том же уровне держались уловы в 30-е годы и в первые годы последующего десятилетия, в результате чего промысел сардин; занимал по объему улова первое место в Новом Свете, а по коммерческой ценности — третье (после тунца и лосося). Его годовая рыночная стоимость превышала 10 млн. долларов. В период необыкновенного подъема этого промысла сардины использовались не только для консервирования, но и для изготовления удобрений и рыбной муки на корм скоту.
С начала 40-х годов XX в. объем уловов начал колебаться и затем катастрофически снизился (рис. 60): в 1953/54 г. было отгружено всего 4460 то, что свидетельствовало о начале упадка процветающей отрасли хозяйства и вынуждало владельцев судов снимать с них снаряжение и закрывать предприятия по переработке сардин. Первые признаки падения численности этого вида появились в Канаде, где улов, достигавший в сезоне 1945/46 г. 34 тыс. то, в 1947/48 г. спустился ниже 500 т. Затем настал черед Севера США, а в 1951 г. пострадала и Калифорния, главный центр эксплуатации запасов сардин. Начиная с этого времени промысел сардин так и остался на очень низком уровне7.
Между тем уже с начала 40-х годов биологи высказывала тревогу по поводу столь непомерной эксплуатации, симптомы которой были налицо: в улове снизился процент взрослых рыб и увеличилось число молодых особей, что свидетельствовало об эксплуатации сардин, не достигших половой зрелости, и сардин-«подростков». Но дело в том, что некоторое время последствия перелова были «замаскированы» возросшей интенсивностью рыбных промыслов и увеличением тоннажа промыслового флота.
Чрезмерная эксплуатация была признана причиной усилившегося оскудения запасов (хотя этот процесс мог ускориться и под влиянием природной среды), сводившего на нет коммерческую рентабельность улова. По-видимому, уменьшение числа особей-производителей вызвано массовым отловом сначала взрослых, а затем и молодых особей, еще не достигших того возраста, когда они могли бы дать потомство.
Можно надеяться, конечно, что численность сардин восстановится благодаря законам, которые были приняты для их защиты (ограничение сезонных сроков лова, установление определенного контингента судов, создание заповедных зон, в которых полностью запрещается лов рыбы). Но факт остается фактом: процветавшая ранее отрасль рыбной промышленности потерпела полный крах, и произошло это как раз в тот момент, когда рыбопромышленники из других частей света захватили те рынки, которых лишились их калифорнийские коллеги. Этот пример, так же как и предыдущий, показывает, что человек не должен подрывать основу своих сырьевых ресурсов; в противном случае он может обречь всю свою экономику на разорение, неизбежно следующее за минутным благополучием, ради которого расточались основные запасы природных богатств.
3. ХЕК
Мерлан (Merlucius merlucius) — рыба, родственная треске и известная на рынке под названием хека,— водится в морях Умеренного и жаркого поясов, от Ирландии до берегов Марокко и Сенегала. С давних времен хек стал промысловой рыбой и в особенности после первой мировой войны нашел широкий сбыт в Европе.
Рис. 61. Колебания уловов хека, доставленных на берег в Ла-Рошели (общий улов за один 12-дневный выход в море) (Letaconnoux, 1951).Горизонтальной чертой показан средний улов за рассматриваемый период.
Спрос, возросший на эту рыбу, вызвал чрезмерную эксплуатацию тех довольно ограниченных пространств морских вод, где она водится, и уже в 1910 г. наблюдалось заметное снижение добычи промысловых судов, ведущих лов на краю континентального шельфа в Атлантическом океане. Рыболовам пришлось осваивать новые рыболовные «угодья», продвигаясь все дальше и дальше на юг: сначала к Испании и Португалии, а затем к Марокко, Мавритании и Сенегалу. Но зоны лова быстро оскудевали, и вскоре возникла так называемая «проблема хека». При изучении цифр становится ясным, что плохие уловы — следствие истощения рыбных ресурсов (рис. 61). Война, задержавшая и даже совсем прекратившая выход рыболовных судов в море, способствовала восстановлению этих ресурсов. Уловы хека стали увеличиваться — сначала медленно, с переменным успехом, а затем, по окончании войны, когда лов был возобновлен,— очень быстро. В секторе континентального шельфа, эксплуатируемом промысловым флотом французского порта Ла-Рошель, увеличение улова, приходящегося на каждый 12-дневный выход в море парового траулера, составило в среднем за год более 21 т за период 1938—1946 гг. Уловы хека превысили довоенную среднюю цифру больше чем на 13 т, и доходили до 23,3 т за один 12-дневный выход в море. Процент взрослых особей в улове возрос в большей степени, чем процент молоди (весом менее 880 г в возрасте от 3 до 6 лет), чтo свидетельствовало о повышении среднего возраста популяции, биомасса которой значительно увеличилась благодаря изменившемуся естественному равновесию (Letaconnoux, 1951).
