Жан Дорст - До того как умрет природа
Рис. 53. Пример чрезмерного промысла хека в морях Исландии (Graham, 1956).В связи с возрастанием интенсивности промысла трески (верхний график) чрезмерному улову подверглись и все другие виды рыб. На среднем графике показаны колебания общего улова хека, доставленного на берег; на нижнем — колебания общего объема улова на единицу затраченного труда. На графике мы видим ярко выраженную тенденцию к снижению уловов, несмотря на увеличение затраченного труда, что является характерным признаком перелова.
Общий итог теоретических и практических исследований, проведенных в этой области, выражается в том, что перелов снижает продуктивность, а следовательно, и общий объем улова. На одном примере было доказано, что при отлове 80% особей различных возрастных групп достигался вес в 106 102 единицы, при отлове же 50% эта цифра возрастала до 161 138 единиц вследствие изменившегося соотношения отловленных рыб по размерам. Это означает, что при меньшей затрате труда на лов (50% вместо 80% общего числа рыб) результат был на 50% выше.
Из диаграммы, опубликованной в 1949 г. (рис. 54), видно, что если уловом охвачено 30% всех рыбных ресурсов, то общий объем продукии в валовом выражении остается тем же, что я при улове, составляющем 90%, то есть эффективность рыбного промысла возрастет втрое. Это опять-таки объясняется тем, что при перелове происходит отлов рыбы среднего и малого размеров, причем надо отметить, что большую часть добычи составляют именно мелкие особи, и это последнее обстоятельство отрицательно сказывается на развитии популяции.
Рис. 54. Эффективность эксплуатации рыбных ресурсов (с учетом естественной гибели рыб, исчисляемой 5% (Graham, 1949, дополнено Расселом, см. Russell, 1959).Схема справа показывает результаты лова, охватывающего ежегодно 30% всех видимых запасов; при равном общем объеме улова (предположим, 26,5 единиц) попадается больше крупных рыб так как им было дано время подрасти, и меньшее количество мелких. На схеме слева видно что в результате лова, охватывающего в год 90% видимых запасов рыбы при том же общем объеме улова, он состоит в основном из мелких рыб. Эта схема показывает насколько выгодно «дорастить» рыбу до определенных размеров, так как это дает возможность получать уловы того же объема при меньшей затрате труда.
При таком способе эксплуатации ресурсы промысловой рыбы быстро истощаются и возникает необходимость непрерывно увеличивать затраты труда на промысел, то есть снижать его рентабельность в целях сохранения общего объема улова на прежнем уровне.
Многие из определений, которые давались «перелову» (over-fishing), были основаны на глубоком изучении законов равновесия популяций. Один из них гласит, что «перелов» имеет место каждый раз, когда наблюдаются одновременно и увеличение затрат труда на ловлю, и уменьшение его производительности. Рентабельность лова основана на чрезвычайно тонких понятиях динамики популяций и изменчивости биомассы этих популяций. Численность производителей, как правило, всегда достаточно велика, так же как и количество рыб небольших размеров — следствие необычайной плодовитости рыб и других морских животных. Но как уже было сказано, человеку невыгодно, учитывая динамику их популяций и законы увеличения их веса, производить отлов рыб до достижения ими оптимальных размеров, которые могут совпадать с их максимальным ростом. Нужно отметить также, что рыбы больших размеров обладают более высокой рыночной стоимостью, так что при равном весе уловы, состоящие из крупных рыб, приносят больше дохода (рис. 55). Подобный пример мы видели у Постела (Postel, 1962): 2 камбалы по 500 г каждая стоят дороже, чем 5 рыб по 200 г, которые в свою очередь ценятся дороже, чем 10 штук по 100 г.
Рис. 55. Уловы камбалы, полученные за 1/4 часа тралового лова в Северном море (Graham, 1949).Наверху показаны уловы в 1938 г., внизу — в 1945 г. Надо отметить, что сокращение промысла во время войны способствовало восстановлению запасов камбалы и что средний размер рыб значительно повысился.
Некоторые специалисты утверждают, что эти факты не имеют значения для практики. По их мнению, существуют явления саморегулирования, оберегающие популяции тех рыб, которые являются объектом промысла, а коммерческая рентабельность играет якобы роль тормоза, ограничивающего масштабы лова. Они считают, что по мере уменьшения численности рыбных популяций (рис. 56) промышленники оказываются вынужденными приобретать все более дорогое оборудование и уходить все дальше в море в поисках других рыболовных секторов, в результате чего рыбный промысел теряет свою рентабельность, а цена, по которой рыба может быть пущена на рынок, становится, таким образом, «ограничителем» по отношению к лову, интенсивность которого падает, как только он перестает быть рентабельным, и что пройдет немало времени, прежде чем популяции восстановят свою численность и можно будет возобновить лов.
Однако утверждения этих авторов верны лишь отчасти в силу того, что существуют два весьма серьезных фактора: один — это неуклонное возрастание спроса на рыбу на мировом рынке, а другой — совершенствование современной техники, благодаря которой лов становится более продуктивным, чем он был в относительно недавние времена, когда использовались более примитивные средства; при этом рентабельность лова остается на прежнем уровне и даже повышается. Конечно, промысловый лов подчинен экономическим законам, которые за пределами известного порога ограничивают его рентабельность, но порог этот значительно выше, чем при лове кустарными методами, и имеет тенденцию повышаться по мере совершенствования техники.
Рис. 56. Возрастная эволюция одной и той же популяции рыб на протяжении 15 лет их промысла. Исчезновение особей крупного размера вызвано переловом рыб старших возрастных категорий. График хорошо показывает также уменьшение биомассы (Huntsman, 1948).
Поэтому признаки перелова наблюдаются в разных пунктах земного шара, и к ним должно быть в первую очередь обращено внимание всех тех, кого тревожит вопрос рациональной эксплуатации природных ресурсов.
Острота этой проблемы возрастает параллельно с развитием тралового лова в открытом море. Появление около 1880 г. парового траулера, а затем, около 1894 г., оттертрала5 произвело переворот в рыболовном промысле, открыв возможности эксплуатации наиболее удаленных от побережья секторов. Суда, приобретавшие все большие размеры и становившиеся все более совершенными6, могли выходить все дальше в море и эксплуатировать участки, остававшиеся дотоле «целинными». При этом вес улова, как правило, сначала увеличивается пропорционально увеличению пущенных в ход средств, а затем начинает в некоторых случаях довольно быстро падать. Этот характерный признак наличия перелова мы проиллюстрируем далее несколькими особенно убедительными примерами.
Конечно, необходимо оговориться, что истощение какой-то части рыбных ресурсов не объясняется одним только переловом рыбы. Многие естественные причины способны не только серьезно изменить равновесие популяции, но и вызвать его нарушение совершенно независимо от воздействия человека. Рыбы, особенно в период нереста, подвержены влиянию таких факторов, как температура воды или содержание в воде солей, причем влияние это может быть как непосредственным, так и осуществляться путем изменения количества пищи, доступной для рыб. Такими изменениями и объясняется в некоторых случаях массовая деградация популяций рыб, ни в коей мере не связанная с деятельностью человека.
Учитывая это, человек должен суметь наладить рациональное использование природных богатств морей и океанов и не допустить того, чтобы к вышеуказанным естественным факторам, ее поддающимся никакому контролю, присоединились факторы искусственного уничтожения рыбных богатств.
1. ЛОВ ПАЛТУСА
В водах циркумполярного бассейна, а также в водах северной части Атлантического и Тихого океанов водится рыба, имеющая превосходные пищевые качества, — палтус (Hippoglossus hippoglossus), самая крупная рыба из семейства камбаловых.
Имеющая довольно большие размеры (более 3 м в длину) и немалый вес (до 300 кг), эта рыба отличается медленным ростом и поздним половым созреванием. В Атлантическом океане популяции палтуса сильно оскудели в связи с чрезмерным отловом слишком молодых, недостаточно подросших экземпляров, которые особенно ценятся в некоторых странах. Палтус еще водится в морях Гренландии и Скандинавии, но уцелевшие запасы не столь велики и здесь, чтобы они могли служить объектом регулярного промыслового лова. Исключение составляет Норвегия, где строгая охрана и рациональная эксплуатация палтуса проводится в законодательном порядке. Такая же участь ожидала популяции палтуса и в северной части Тихого океана, если бы Канадой и США не был принят ряд мероприятий по их охране. Действительно, с начала XX в. эксплуатация палтуса велась с возрастающей интенсивностью. В 1888 г. общий улов составлял 1,5 млн. фунтов, а в 1908 г.— 50 млн. Но вскоре, несмотря на непрерывное расширение промысла палтуса, уловы начали снижаться с катастрофической быстротой. В одном из прибрежных секторов Тихого океана улов на одну единицу затраченного труда упал с 320 фунтов в 1915 г. до 143 фунтов в 1920 г. и 79 фунтов — в 1927 г. В 1927 г. общие показатели по всем секторам достигли только 1/3 по сравнению с уровнем 1915 г. Популяция палтуса в целом сократилась за этот период на 2/3 и являла несомненные признаки перелова (рис. 57).
