Мы – животные: новая история человечества - Мелани Челленджер
Тысячелетие в поисках души
Нет никаких сомнений, что люди очень необычны. Наша жизнь заметно отличается от жизни любого другого вида. Когда листаешь интернет или смотришь видео, где люди передвигаются по поверхности Луны или спорят о всемирной безопасности на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, это становится совершенно очевидно. И со временем этих различий возникает все больше. Разница между людьми XXI века и другими животными кажется бесспорной, когда занимаешься отправкой спорткара в космос.
Многое обусловлено культурой. Достижение культуры заключается в хранении информации вне тела. Муравьи достигли успеха по всему миру, разделившись на четырнадцать тысяч видов, но у людей приспособление к окружающей среде не так выражено. Homo sapiens[16] создал свою культуру. Наша популяция состоит из более чем семи миллиардов человек, которые делятся своими культурными знаниями, – это то, что позволило нашему поколению посетить Луну, в то время как мужчины и женщины, рисовавшие на стенах пещеры в Ласко, даже не изобрели колесо. Они не были менее умными, а наш мозг сейчас не больше и не мощнее, чем тогда. Просто мы наследуем знания, которые со временем совершенствовались. С другой стороны, как отметил эволюционный биолог Джозеф Хенрич, без доступа друг к другу или к культуре мы можем оказаться менее приспособленными к выживанию на Земле, чем многие иные животные.
Джон Бергер писал, что животные когда-то стояли «рядом с человеком в центре его мира». Но это уже не так. С каждым прошедшим веком люди все больше отдалялись от остального живого мира. Да, сейчас это верно не для всех человеческих обществ – все еще существуют племена в джунглях Амазонки, племена скотоводов в монгольских степях, небольшие сообщества, живущие бок о бок с природой. Но факт остается фактом: более половины населения мира сейчас живет в городских районах. В следующие несколько десятилетий их, скорее всего, станет три четверти. Сегодня люди, живущие в черте города, часами поглощают новости о человеческом мире. Потребляя рацион из роликов на YouTube о технологической гениальности, мы ощущаем большую, чем когда-либо, уверенность в полном различии между нами и другими животными. Тем не менее, несмотря на эти диковинные достижения, мы так и не можем устранить препятствия, которые создает вся остальная часть Земли.
По прошествии веков из мира природы не появилось ни одного доказательства, которое поддерживало бы наши взгляды на самих себя. В общем и целом случилось нечто противоположное. По мере того как мы все глубже всматривались в грандиозные масштабы того, что нас окружает, представление о том, что люди – особенные и стоят обособленно от всех прочих существ, стало еще более запутанным. Вспомните о распространенной когда-то теории, что люди являются центром мироздания. Когда средневековый астроном Тихо Браге открыл сверхновую звезду, возникло подозрение, что человеческую жизнь нужно понимать в намного более тревожном контексте. Несколько лет назад я общалась с Мэри Бэрсони из Института SETI[17], и она рассказала о том, как люди реагируют на работу космологов. «Мы устроены так, что не можем не искать смысл, – сказала она, – но его сложно перенести в мир природы. Какое животное ни возьми, оно находится в центре Вселенной. Однако нас ограничивает не только то, что мы знаем, – добавила она, – но и то, что мы можем осознать». Голая правда в том, что мы в своей нынешней форме существуем несколько сотен тысячелетий во Вселенной, которой около тринадцати миллиардов лет. Некоторые все еще цепляются за возможность того, что все события, которые привели к появлению Homo sapiens, являются частью антропного принципа. Другими словами, Вселенная каким-то образом возникла для того, чтобы каким-то образом появились мы. Но подобного рода утешения – это авантюра. Особенно когда существует столько неизвестного.
Астроном из Аризонского университета Крис Импи ссылается на тот факт, что жизнь, похоже, возникла в экстремальных экологических нишах. Но что случается тогда, когда появляется жизнь? Неизбежно ли, что при определенных обстоятельствах возникают многоклеточные формы жизни? Или пройти путь от амебы до папоротников и хвощей сложно? Относительно новая наука об экзопланетах – планетах, на которых могла бы существовать жизнь, – выдвигает целый ряд предположений о том, что именно делает некое место благоприятным для жизни. Охота на планеты, похожие на Землю, началась почти случайно, когда команда телескопа Кеплер из НАСА в 1995 году обнаружила скалистую планету. Но первую настоящую экзопланету, Глизе 581 с, открыли в 2007 году Мишель Майор и Дидье Келос. С тех пор мы обнаружили тысячи экзопланет. На основании этого ученые предсказали, что в одном только Млечном Пути может быть от десяти до двадцати миллиардов пригодных для обитания миров. Это будут не слишком жаркие и не слишком холодные планеты, с источниками воды и энергии. Сейчас НАСА ищет признаки кислорода, водяного пара, возможно, даже горения углеводородов.
Но решающее значение для возникновения жизни имеет время. На то, чтобы на Земле развились примитивные животные, потребовалось несколько миллиардов лет, и еще несколько миллиардов лет – чтобы прийти к животному с такими технологиями, как телескоп. У других обитателей нашей планеты есть культура и стратегии для социального обучения, особенно у млекопитающих. Но свою возможность адаптироваться млекопитающие получили частично благодаря изменениям в поведении хищников, когда девяносто процентов жизни на Земле было уничтожено случайным метеоритом. «Если мы являемся последствием той возможности занять чью-то нишу, – говорит Импи, – то насколько часто могут встречаться такие возможности?» Тех, кто рассматривает это как благоприятное ожидание того, что мы не одиноки, расстраивает тот факт, что жизнь может быть не таким уж и частым явлением во Вселенной. Но другие считают благом, что нам не удалось столкнуться с инопланетянами лицом к лицу. Антропный принцип неоспорим, пока мы – это все доказательства, которые у нас есть.
Конечно, существует очевидный способ объяснения антропного принципа – все отрицать. Талмуд, центральный текст раввинистического иудаизма, столетиями влиял на умы ученых и привел к широко распространенному убеждению, что Земле около шести тысяч лет. Привлекательность юной Земли в том, что она выглядит планетой для людей, местом, чья история – это лишь история доминирования нашего вида. Но к XVIII веку шотландский геолог Джеймс Хаттон признал, что естественные процессы эрозии и седиментации требуют новой концепции времени – времени породы и камня, которую он назвал «глубоким временем». Стали распространяться новости о странных объектах и
