Умершие в мире живых. Европейские исследования - Коллектив авторов
Отметим интереснейшее явление, выявленное в ходе опросов: Сицилия обнаружила очень высокий, не имеющий аналогов в других итальянских регионах процент респондентов-горожан (свыше 92 %), которые указывали на пережитый ими мистический опыт однократного или многократного явления им умерших близких – родственников или друзей (Фаис 2020: 79), причем следует отметить, что опрошенные принадлежали к различным социальным слоям и отличались по своему происхождению (городские/сельские корни), полу, возрасту, профессиональной принадлежности, культурно-образовательному уровню, степени религиозности (от атеистов до истово верующих), индивидуально-психологическим особенностям и личностным характеристикам. Речь при этом шла отнюдь не о снах, а о дневных «видениях» усопших. Поскольку опросы проводились в присутствии медиков и психологов, необходимо констатировать, что, на основе их наблюдений, за исключением единичных случаев, когда можно было очевидно говорить об экзальтированности восприятия или каких-либо нарушениях психического здоровья, подавляющее большинство опрошенных, не обнаруживая каких-либо явных патологий и девиаций поведения, проявляло склонность к трансцендентности и мистичности мировидения (Фаис 2020: 79), в целом присущей сицилийцам (Canta 2002: 599–600; Basilio Randazzo 1985: 41; Amitrano Savarese 2001: 27). В связи с этим уместно еще раз вспомнить слова А. Гуревича о природе ментальности, выражающей «повседневный облик коллективного сознания, не вполне отрефлектированного и не систематизированного посредством целенаправленных усилий теоретиков и мыслителей», одним из важных признаков которой является «неосознанность или неполная осознанность» ментальных построений, опирающиеся на унаследованные от предков привычные локальные культурные стереотипы (Гуревич 1992: 7).
Не менее примечательным является еще один сицилийский феномен, связанный с «сакрализацией» смерти и культом предков, удивительным образом ускользнувший от внимания подавляющего большинства исследователей (Billitteri 2003a: 154–155). Речь идет об обычае адресоваться с молитвенными просьбами не только к Богу, Мадонне и святым – но и к предкам (к последним обращаются по имени, например, ‘U nannò Toni, mi mandi… – «Дед Тони, прошу тебя, пошли мне…»), или непосредственно к смерти, порой причисляемой к лику святых (O Santa Morti! – «О, Святая смерть!»), а также о привычке эмоционально «поминать всуе» смерть и привычно прибегать к восклицаниям-апелляциям к ней – наравне с верховными силами, в пантеон которых смерть включена в локальном контексте. Живучесть этой традиции и сегодня подтверждается ответами большинства (82 %) опрошенных разного возраста, социальной принадлежности и происхождения (ПМ2 Фаис-Леутской О.Д.).
Следует также остановиться на устойчивом бытовании еще одной зафиксированной нами, но подтвержденной и исследователями «смертной» традиции в Сицилии, встречающейся как в городе, так и в сельской местности. Она связана с артефактом, олицетворяющим собой ту реальность, подлинность и материальность, которые также присущи гетеротопии, «вехам», обозначающим ее границы (Фуко 2006: 196). Мы говорим о фотографическом снимке. И сегодня единственными фотографиями, экспонируемыми в жилищах практически всех сицилийцев, вне зависимости от их имущественного и культурного уровня, являются по преимуществу портреты умерших, причем как прижизненные изображения усопших, так и их фото в гробу. В домах редки фото живых людей, а если они есть, они «помещаются» в телефон, на экран компьютера, в спальню или детскую, но никак не в гостиную, salotto, по традиции отводимую исключительно мертвым, и не смешиваются с изображениями усопших. Фотопортреты умерших, именуемые, наряду с олеографическими изображениями святых, ‘u quatru («картина» в дословном переводе с сицилийского), и сегодня располагаются в строго установленном иерархическом порядке. На стене в овальных рамах размещаются большие фотографии отца, шурина (деверя), свёкров, под ними, прислоненные к стене, на верхней поверхности своего рода этажерки-алтаря – прямоугольные обрамленные фото братьев (сестер), мужа, матери, а также фотографии более далеких предков, причем изображение супруга помещается в центр этой композиции (Perricone 2015: 162–164).
Еще два десятилетия назад в бедных кварталах сицилийских городов была широко распространена практика, изредка встречающаяся и сегодня. Речь идет о фотографировании пожилых живых людей в домовинах в окружении семьи в фотоателье, державших специально для этого случая гробы как реквизит съемок. Говоря о мотивации, наши респонденты уточняли, что «живой всегда выглядит лучше мертвого», и что «о внешности надо позаботиться – ведь следующим поколениям следует иметь перед глазами красивый образ предка» (ПМ2 Фаис-Леутской О.Д.). К такого рода фотосессии будущий покойник и его семья тщательно готовились: наряжались, выбирая лучшие одежды, приводили себя в порядок, предваряли съемки визитом в парикмахерскую или салон красоты.
Очень часто на таких снимках явно видно, что пальцы «покойного» сложены в фигу, исключительно «на всякий случай», поскольку в Сицилии все еще бытуют пережитки древнейшего поверья, согласно которому «позволить себя фотографировать означает утратить собственную душу» (Cocchiara 1985: 73), так как «фотографическое изображение напрямую связано с идентичностью и смертью» (Sciascia 1982: 5) и «предстает и трактуется как дополнительное средство “удержания” мертвых в мире живых» (Ibid.: 4). Полагаем, что именно сохранением этих поверий и их реликтов – больше, чем нежеланием «светиться» в глазах государства, властей и представителей правоохранительных органов, к которому апеллируют журналисты, – объясняется подчеркнутая исследователями нелюбовь сицилийцев фотографироваться «на память», делающая их своего рода исключением среди жителей Италии (Perricone 2006: 169, 219). Аналогичная антипатия к «фотофиксации» наблюдается также в Сардинии, о чем мы будем говорить ниже, но там она связана с иными причинами.
Отметим, что склонность к увековечиванию свадеб и крестин, как ни парадоксально, в оценке сицилийцев не находится в противоречии с вышесказанным: речь идет о важных моментах, связанных с будущей жизнью рода и клана, позволяющих растворить эгоистические страхи и заставляющих индивида принести своеобразную жертву интересам коллектива (Buttitta A. 2006: 11). Вспомним в этой связи то, что свыше 95 % респондентов на вопрос о важнейшем на их взгляд сицилийском ритуале или культурном феномене, унаследованном от предков, указали на традиционную поминальную и похоронную обрядность, подчеркнув, что она является наиболее «социально значимой», поскольку способствует сплочению семей и локального коллектива и консервации исторической памяти, позволяет поддерживать межпоколенную связь, осуществлять передачу культурной информации от предков к потомкам, что, образно говоря, гарантирует социальное существование локального социума и сохранение его идентичности (ПМ2, 3 Фаис-Леутской О.Д.).
Показательно и то, что в ходе проводившихся нами в 2015–2020 гг. опросах жителей сицилийских городов, при определении, какой из церковных праздников является, по оценке респондентов, наиболее «любимым» и «значимым», Сицилия оказалась единственной областью Италии, признавшей в качестве главных и самых «светлых» событий церковного календаря, наравне с Рождеством, и День поминовения усопших (2 ноября) (Там же). Опросы сельских жителей показали,
