Бернард Симен - Река жизни
Учения Галена и Аристотеля стали составным элементом христианских догм; они не подлежали сомнениям и опровержениям. Европейцы, столь длительное время лишенные источника знаний, страстно жаждали их. Однако им разрешали черпать только из колодца с соленой водой. Поэтому вскоре они начали поиски нового родника.
Часть III
Возрождение мысли
Глава X
Вызов прошлому
Тьма окружала Реку жизни. Но до того, как человек смог предпринять попытку хоть как-то рассеять ее, ему предстояло заново для себя открыть и изучить две огромные неведомые области: во-первых, исследовать путь крови, понять, где она протекает и каким образом циркулирует по организму; во-вторых, выяснить состав крови, а также ее многочисленные функции.
С этими проблемами исследователь сталкивался буквально на каждом шагу. Однако для того, чтобы проследить, изучить и понять путь крови, требовались тщательные анатомические исследования. А эти исследования в свою очередь потеряли бы всякий смысл из-за отсутствия знаний в области физики и особенно механики и гидравлики. Лишенный столь важной базы, человек был просто не в состоянии осмыслить роль пульсации сердца и артерий и связать ее с назначением и работой клапанов в системе кровообращения.
Кроме того, как можно было завершить составление схемы кровообращения без открытия невидимых капилляров? О существовании капилляров в свое время догадывался Эразистрат, а также другие более древние исследователи. Однако догадки, даже гениальные, были явно недостаточны — необходимо было увидеть капилляры воочию, проследить их направление, изучить и хотя бы частично постигнуть их назначение. Капилляры же слишком малы, увидеть их невооруженным глазом невозможно, и поэтому предстояло отложить их открытие до изобретения микроскопа.
А можно ли было изобрести микроскоп без предварительного знакомства с основами оптики, без разработки технологии изготовления и шлифовки оптических стекол? Наконец, разве легко было изобрести микроскоп и воспользоваться им для научных исследований в обществе, которое явления реальной действительности считало лишь иллюзией и карало как ересь и колдовство любую попытку человека изучать живой мир, не прибегая к мистицизму?
С неменьшими трудностями сталкивались исследователи природы и состава крови. Обеспечить выяснение истинного состава и природы крови могли только высокоразвитая химия и биохимия наряду с физиологией, но в те времена, разумеется, этих наук не было и в помине. Исключительно острую нужду испытывали ученые и в научном инструментарии, однако в начале эпохи Возрождения технология его производства отсутствовала.
Очень важно помнить о существовании прочной взаимосвязи между прогрессом человечества и уровнем развития человеческого общества в любой данный момент истории. Открытия и гениальные догадки великих людей намного опережали их эпоху. Но все их достижения, как, например, изобретение паровой машины александрийцем Геро или открытие теории кровообращения Эразистратом, не попали, да и не могли попасть на столбовую дорогу развития человечества, ибо цивилизация той эпохи была просто не в состоянии переварить их.
С другой стороны, отдельные открытия вообще удавалось сделать лишь после того, как цивилизация достигала уровня, обеспечивавшего чисто статистическую вероятность их осуществления. Примером может служить все тот же микроскоп.
В человеке как в зеркале отражается тот уровень цивилизации, который характерен для определенного периода его жизни. По мере того как над историей человечества занималась заря Возрождения, все больше людей, вдохновленных новыми открытиями и использовавших накопленный ранее опыт, находили в себе смелость задавать вопросы. Время было неспокойное. На каждого, кто дерзал заглянуть в будущее, обрушивался удар стойких приверженцев прошлого. Однако почти незаметный вначале процесс происходящих в человеке сдвигов неизменно отражался в общем поступательном движении цивилизации. В свою очередь все повышающийся уровень цивилизации как бы бросал человеку вызов, и, таким образом, процесс развития неумолимо ускорялся.
Через тысячу с лишним лет после утверждения христианства то колоссальное влияние, которое церковь оказывала на медицину, стало постепенно ослабевать. Число светских врачей непрерывно увеличивалось. Они применяли самые разнообразные методы лечения болезней: от беззастенчивого знахарства до утонченного ухода за больными в строгом соответствии с рекомендациями Галена, который умело практиковали искусные еврейские и арабские врачи. Даже монастырские лекари стали предпочитать Галена святому Иакову.
Многие больные не имели возможности пользоваться приютами, которые специально для них учреждали религиозные ордена, поэтому монастырские врачи вынуждены были покидать свои святилища и бродить по свету в поисках пациентов. Постепенно многие из них оседали при дворах королей и принцев, где настолько увлекались мирскими делами и политикой, что подчас совершенно забывали о своем непосредственном долге: лечении болезней и спасении душ. Это побудило князей церкви принять решительные меры. В 1139 году Латеранский собор издал эдикт, воспрещавший священникам и монахам заниматься медицинской практикой. Эдикт был утвержден папой Гонорием III, который запретил членам монашеских орденов вообще покидать пределы монастыря. После этого медицинская практика полностью перешла в руки мирян.
Тем не менее церковь продолжала обучать искусству врачевания. В течение длительного времени подготовка врачей оставалась исключительно в ведении монастырских медицинских школ, в библиотеках которых можно было найти лишь немногие работы Галена. Однако вскоре монастырским школам неожиданно пришлось столкнуться с конкуренцией все возраставшего числа школ, не находившихся в непосредственном подчинении у церкви.
К числу первых светских учебных заведений такого рода принадлежит знаменитая салернская школа, столь многим обязанная карфагенцу Константину. Полагают, что она была основана в IX веке. Именно в это время четыре врача — грек, римлянин, араб и еврей — решили совместна написать трактат о составлении рецептов и медицинском уходе. Вокруг этих четырех врачей сгруппировалась молодежь, жаждавшая медицинских знаний. Так возникла салернская школа.
До приезда Константина в Салерно господствовала обычная для Средневековья схоластическая медицина. Анатомические исследования, если они вообще когда-либо и проводились, были поистине смехотворными: раз в год торжественно забивали свинью и демонстрировали студентам ее внутренности. Самый славный период в истории салернской школы наступил после того, как Константин открыл студентам давно забытые достижения классической науки. Правда, почти все то, чему учили в этой школе, было давным-давно известно арабам и евреям, но для студентов-европейцев Салерно стало светочем новых знаний. Салернская школа послужила образцом для других медицинских школ, возникавших в различных уголках Европы.
Год 1240-й знаменателен не только для салернской школы, но и для всей медицины в целом. В этом году император Фридрих II, король Сицилии и Иерусалима, установил твердые правила изучения медицины и предоставил салернской школе исключительное право выдавать квалифицированным врачам разрешение вести практику.
Для этого будущий врач обязан был выполнить следующие требования: после трехлетних подготовительных занятий он в течение пяти лет должен был изучать непосредственно медицину. Затем, по крайней мере на протяжении года, он проходил практику под наблюдением опытного врача. По завершении учебы новоиспеченному служителю медицины вручалось разрешение на самостоятельную практику (если он к тому времени получал соответствующую санкцию салернских властей). Так появилась первая система организованного обучения медицине вне стен церкви. Аналогичный порядок подготовки врачей был принят такими известными учебными заведениями, как университеты в Падуе и Болонье (Италия), Париже и Монпелье (Франция), Оксфорде (Англия).
Были установлены средние нормы медицинских познаний, но повсеместно люди старались не только достичь, но и превзойти их. Однако истинному прогрессу медицины препятствовало одно весьма забавное обстоятельство: по иронии судьбы большинство людей продолжало считать врачей жрецами чистой науки. Считалось, что собственноручно проводимые исследования для них унизительны. Поэтому хирургия, а также вскрытие трупов, столь необходимое для изучения анатомии, оставались уделом второстепенных лекарей, которым не требовалось длительного обучения.
Как это ни парадоксально, но в те времена хирургия была в основном побочным занятием цирюльников. Чтобы получить разрешение на лечение даже пустячного расстройства желудка, врачу приходилось учиться девять лет, между тем как ампутации и полостные операции проводили необразованные цирюльники-хирурги только потому, что им физический труд не был противопоказан!
