Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека - Том Хайэм
Благодаря усилиям Анатолия и его сподвижника Михаила Шунькова, раскопки в Денисовой пещере идут непрерывно с середины 1980-х гг., причем с начала 1990-х гг. увеличился и объем работ. Поначалу все внимание археологов было приковано к центральному залу – просторной (10 м в высоту, 11 м в длину и 9 м в ширину) сводчатой полости в толще мраморизованного известняка. В 1982–1983 гг. здесь были сняты верхние слои отложений, относящиеся к эпохе голоцена (последние 10 000 лет). Позднее, в 1984 г., а затем в 1993–1995 гг., 1997 и 2016 гг., ученые приступили к исследованию нижележащих слоев.
Рис. 8. Схема залов и областей раскопок в Денисовой пещере. Серым выделены нетронутые участки недавнего голоценового культурного слоя
В 1984 г. в центральном зале у нижнего края раскапываемого слоя 22 был найден сильно стершийся, но хорошо сохранившийся человеческий молочный зуб-моляр, явно не похожий на зубы «современных» людей; несколько исследовательских групп усмотрели в нем сходство с зубами неандертальцев. Впрочем, уверенности ни у кого не было, и находку обтекаемо назвали зубом древнего человека, имея в виду, что это действительно был человек, но не такой, как мы. Тридцать с лишним лет спустя этот зуб будет изучен с использованием передовых методов анализа древней ДНК и окажется, что он принадлежал человеку незвестного доселе вида – денисовцу. На сегодняшний день зуб, получивший название «Денисова 2»{91}, является древнейшим фрагментом человеческих останков, найденным в Алтайском крае{92}. Генетический анализ позволил установить, что зуб принадлежал девочке, лишившейся его в возрасте 10–12 лет.
Раскопки прилегающих залов начались позднее. Южный зал раскапывали в 1999–2003 гг., и в 2017 г. работы были возобновлены, а в восточном зале раскопки ведутся с 2004 г. и до наших дней. За прошедшие годы во всех частях пещеры было сделано много других чрезвычайно интересных находок. В 1998 г. в слоях верхнего палеолита был обнаружен совершенно неожиданный для этого периода фрагмент обработанного темно-зеленого камня хлоритолита, вероятно являющийся обломком браслета; его возраст может составлять от 35 000 до 45 000 лет. Как правило, подобные изделия из полированного камня встречаются в отложениях значительно более поздней эпохи, неолита (новый каменный век, ~6000–5000 лет до н. э.){93}, когда возникло и начало распространяться сельское хозяйство. Однако браслет был найден гораздо глубже неолитических отложений, хотя нельзя исключать, что за бесчисленное множество веков он мог погрузиться в землю либо под действием просачивающейся воды, либо будучи втоптанным животными, что порой случается в пещерах. Раскопки показали, что в Денисовой пещере и во многих подобных ей животные, в том числе пещерные медведи, обитали чуть ли не все последние 200 000 лет. Случалось, что, устраивая лежки, они разрывали землю, при этом сдвигая археологические отложения и артефакты с их законных мест. Впрочем, Анатолий был уверен, что обломок браслета не претерпел значимых перемещений. Если он и впрямь настолько древний, как считается теперь, то нас ждут очень серьезные и неожиданные выводы. Возможно, нам придется переосмыслить данные о времени введения в обиход различных орудий труда и целях их применения.
Рис. 9. Зуб «Денисова 2», найденный в 1984 г. при раскопках в центральном зале
Одна из самых любопытных особенностей костного материала, до сих пор обнаруживаемого в Денисовой пещере, – его фрагментарность. Около 95 % костей разломаны на такие мелкие части, что не удается не то что определить вид животного, которому они принадлежали, но даже понять, чьи они вообще – животных или все-таки человека. Возможно, виновниками этого следует считать главных доисторических хищников этих мест – гиен, хотя медведи с волками также внесли свою лепту в разрушение останков. У гиен настолько мощные челюсти, что они разгрызают кости на мелкие кусочки, которые затем перевариваются в пищеварительном тракте. В Денисовой пещере часто попадаются кости со следами погрызов или пережевывания; кроме того, многие обломки разъедены желудочным соком животных. Случается, что гиены поедают и оленьи рога; в этом случае желудочный сок растворяет их острия. Проходя через пищеварительный тракт гиены, рога претерпевают довольно необычные изменения, и такие обломки, попадающиеся в археологических отложениях, вполне можно принять за обработанные людьми наконечники копий[21].
Хотя в это и трудно поверить, но гиены, которых мы воспринимаем исключительно как африканских животных, некогда были широко распространены по всей Евразии. Таксономия определяет евразийских гиен как Crocuta spelaea, или Crocuta crocuta spelaea, что переводится как «пещерная гиена». Такое название этим животным дали потому, что они по возможности устраивали себе логовища и выращивали детенышей в пещерах. Судя по всему, популяция гиен в то время делилась на два основных таксона, европейский и восточный; зона обитания последнего охватывала и Алтай{94}. Довольно часто следы пребывания гиен обнаруживаются в тех же самых пещерах, которые занимали люди. Из этого можно со значительной долей уверенности заключить, что люди и хищники конкурировали между собой за обладание пещерами. Представляю, какую тревогу испытывал охотник-собиратель каменного века, когда, после каждого похода за провизией, вынужден был проверять, не поселилась ли в пещере гиена и не залег ли там в спячку медведь в его отсутствие.
В те времена в Евразии обитали и другие животные, в том числе плотоядные, потомков которых мы теперь встречаем лишь в Африке. По всему континенту обнаруживаются останки пещерных львов и леопардов, а также шерстистых носорогов. Этих видов больше нет на Земле, но причины и обстоятельства их вымирания в этих регионах до сих пор не выяснены. Чаще всего объяснение сводится к изменению климата или охотничьей деятельности человека. Возможно, сказались оба фактора.
Исследование всей глубины археологических отложений в Денисовой пещере, в которой было выделено 22 культурных слоя, позволило нам понять, как менялись обстоятельства жизни людей на протяжении более чем 300 000 лет: что они ели, какого рода орудия делали и каким был климат той или иной эпохи. Тысячи выкопанных костей животных многое рассказали нам о погодных условиях в здешних местах в то время, ведь некоторые из представителей фауны были весьма чувствительны к состоянию окружающей среды{95}. Такие звери, как благородный олень, способны выжить лишь в сравнительно теплом климате, а, скажем, мамонт, шерстистый носорог и северный олень без труда приспосабливались к холодам. Какие-то животные предпочитают открытые степные ландшафты, а другие – лесные заросли. Немало информации также приносит изучение найденных в отложениях частиц пыльцы. В Денисовой пещере была выявлена пыльца по меньшей мере 30 видов деревьев и примерно такого же количества видов трав и кустарников, что позволило ученым смоделировать смену местной растительности вследствие перемен климата. Теперь мы определенно знаем, что за 300 000 лет климат в тех местах не раз изменялся, и весьма существенно, и, конечно, это не могло не сказываться на образе жизни людей.
Рис. 10. График изменения климата на протяжении последних 300 000 лет, составленный по содержанию изотопов кислорода в морских фораминиферах. Чем выше пик, тем теплее
Как же нам реконструировать природу этих климатических сдвигов, понять, происходили ли они очень резко или в более щадящем режиме? К счастью, мы располагаем несколькими сводками глобальных изменений климата за этот период, созданными на основе содержания изотопов кислорода в глубоководных донных осадках и годовых слоев льда на полюсах. У кислорода есть два основных изотопа: 16O и 18O; в ядре 18O содержится на два нейтрона больше, поэтому он тяжелее. При испарении морской воды в атмосферу преимущественно уходит 16O, а вода все больше насыщается 18O. Изменение пропорции содержания изотопов называется фракционированием. Фораминиферы, одноклеточные животные с наружным скелетом, на протяжении своей жизни достоверно регистрируют соотношение изотопов кислорода: чем теплее окружающая среда, тем выше в них содержание тяжелого 18O. Умирая, они оседают на дно и становятся частью морского ила. За многие тысячи лет этот осадок составил летопись из бесчисленного количества страниц-слоев. Ученые берут пробы осадка, извлекают из него фораминиферы и определяют, как меняется содержание изотопов по мере углубления в осадочную толщу. Мы также в состоянии датировать эти изменения, составляя, таким образом, продолжительную морскую палеотемпературную сводку.
Испарившаяся дождевая вода поднимается в атмосферу, охлаждается,
