Мир до нас: Новый взгляд на происхождение человека - Том Хайэм
Но почему же митохондриальный геном, в отличие от ядерного, не выявил в нас интрогрессии от неандертальцев?[18] Одна из гипотез находит объяснение этому в их образе жизни: если отпрыски неандертальских матерей и отцов из Homo sapiens росли в неандертальских группах, то они исчезли вместе с неандертальцами в процессе их вымирания. Вторая гипотеза утверждает, что интербридинг сопровождался проблемами для носителей неандертальской митохондриальной ДНК, которые утрачивали способность производить жизнеспособное потомство. И наконец, возможно, что потомки неандертальских женщин и «современных» мужчин оказывались стерильными и не могли продолжить род. В половых хромосомах ядерного генома в самом деле усматриваются признаки гибридной стерильности. Анализ X-хромосом и ДНК в зародышевых линиях (семенниках) «современных» людей выявляет пониженное содержание неандертальских генов, которое считается доказательством того, что эти гибриды могли пытаться произвести на свет собственных детей. В общем, по неясной еще причине образцы митохондриальной ДНК хранят упорное молчание по поводу этого межвидового скрещивания.
Могли ли мы предположить, что имел место интербридинг? Многие считают, что не только могли, но и должны были. Оказывается, у приматов гибридизация случается даже между видами, отделившимися друг от друга более 4 млн лет назад. Наш с неандертальцами общий предок жил намного позже. Далее по книге мы увидим, что, как выяснилось, на протяжении последних 200 000 лет интербридинг и гибридизация между различными ветвями человеческого семейства не только были весьма распространенными явлениями, но и вполне могут стать ключом к пониманию того, каким образом нашему виду удалось так преуспеть во всемирном масштабе.
Ожесточенные споры о том, случалось ли неандертальцам и «современным» людям встречаться и взаимодействовать в археологическом смысле этих понятий, в наши дни значительно ослабли. Едва ли не главной причиной этому стало обнаружение фактов их межвидового скрещивания. Если наши группы связывало скрещивание, то вполне могли иметь место и культурные связи: взаимный обмен идеями, опытом и языками. Люди способны бойко перенимать новые идеи, что-то копировать и изучать новые приемы, особенно когда дело касается выживания в трудных условиях. А вот о том, каким было это взаимодействие – конфликтным или мирным, можно лишь гадать, поскольку убедительных свидетельств в пользу любой из версий слишком мало. Лично я подозреваю, что в разное время и в разных местах бывало и так и этак. Среди современных людей встречаются миротворцы и милитаристы, голуби и ястребы, ну и неандертальцы, вероятно, мало чем от них отличались.
Данные, полученные на одной из стоянок – Ле-Руа, во Франции, – особенно наводят на размышления. В ходе раскопок стоянки ориньякского периода археологи обнаружили там несколько человеческих зубов и две человеческие челюсти; одна принадлежала «современному» человеку, а другая – ребенку-неандертальцу{89}. Неандертальскую челюсть кто-то резал острым каменным инструментом. Следы были схожими с теми, что оставались на найденных там же костях животных, например северного оленя, при отделении от них мяса. Могло ли случиться так, что «современные» люди съели малолетнего неандертальца? Трудно дать на это определенный ответ. На некоторых ориньякских стоянках находили предметы из человеческих останков, использовавшиеся в декоративных целях, в частности просверленные человеческие зубы, из которых, по-видимому, делали ожерелья. Так что, возможно, такое же применение было найдено останкам этого неандертальца. А могло быть и так, что предварительно ребенка употребили в пищу.
С тех пор, как впервые были обнаружены кости неандертальца, прошло уже больше века, и все это время палеоантропологи спорили и обсуждали неандертальцев и наши с ними отношения. Были ли между нами и ими прямые родственные связи, встречались ли мы с ними и были ли причастны к их исчезновению? За десятилетия наука ушла далеко, а споры все не умолкают. Однако мы долго и не подозревали, что неандертальцы были не единственным в своем роде элементом древней истории человечества, – одновременно с ними в Евразии обитали и другие родственники человека, о которых мы не знали ровным счетом ничего. Представлениям о человеческой эволюции предстояло перенести великое потрясение. На сцену готовились выйти денисовцы.
4
Путь к Денисовой пещере
История денисовцев началась с обнаружения человеческих останков в Алтайском крае, что расположен на юге российской Сибири. В районе Алтая Россия граничит с Китаем, Монголией и Казахстаном. Местная легенда гласит, что пещера обязана своим именем святому отшельнику Дионисию, который в конце XVIII в. много лет жил и молился там{90}. Но вряд ли он при этом думал, что у него под ногами лежат в земле останки других обитателей пещеры, занимавших ее на протяжении 300 000 лет. Первые сведения о ее древних обитателях были получены лишь два века спустя группой археологов из Новосибирска.
Рис. 7. Места археологических раскопок и стоянки на Алтае
Денисова пещера находится в Сибири, сравнительно недалеко от географического центра Евразии. Сибирь огромна. Она простирается от Уральских гор, отделяющих Европу от Азии, на восток до Тихого океана и включает в себя восемь часовых поясов. К Сибири относится и Дальний Восток – обширная территория, примыкающая к побережью Тихого океана и заканчивающаяся Чукоткой, отделенной от Аляски Беринговым проливом. На юге Сибирь граничит с Китаем, Монголией и северными степями Казахстана. Малонаселенные просторы Якутии, лежащие на севере и составляющие пятую часть всей территории России, заняты бореальными лесами – тайгой – с проходящей по ним широкой полосой вечной мерзлоты. Едва ли не каждые несколько месяцев в Якутии обнаруживают сохранившиеся со времен ледникового периода останки древних животных – то мамонта с шерстью, зубами, бивнями и кровью в жилах, то льва, то волка, освобожденных из затянувшегося на много тысяч лет ледяного плена. К северу от тайги раскинулась тундра – безлесная болотистая равнина, где под незаходящим все лето солнцем пасутся огромные стада северных оленей. К востоку от Алтая, посреди которого затаилась Денисова пещера, лежит великое озеро Байкал, в котором, как утверждают географы, содержится почти 20 % всех мировых запасов пресной воды.
Пещера находится в субальпийской зоне северных предгорий Алтайской горной системы; это малонаселенные земли, где лишь изредка встречаются рубленые избы местных жителей. В небе часто можно увидеть силуэты орлов, парящих над речными долинами; они стерегут высокие горные пики, заросшие соснами, елями и березами. По редким деревням свободно бродят лошади и свиньи. Говорят, что на лошадях именно этой породы разъезжали всадники Чингисхана. Воздух чудесно свеж, а вода в реках кристально чиста и холодна. Летом луга пестрят бесчисленными яркими цветами и усыпаны дикими ягодами. Русский художник, писатель и путешественник конца XIX – начала XX вв. Николай Рерих называл Алтай «жемчужиной Азии»; достаточно пробыть здесь несколько часов, чтобы убедиться в его правоте.
Впервые я услышал об Алтае от Пауля Хесертса, моего друга и коллеги из Бельгии, который однажды сказал мне, что побывал едва ли не в самом прекрасном месте на свете и что я просто обязан тоже съездить туда. Я решил про себя когда-нибудь последовать этому совету. И я рад, что действительно так сделал.
Но Денисова пещера находится вдали от обжитых мест, и потому она долго хранила свои тайны нераскрытыми. До недавних пор попасть туда было очень непросто. Дороги на Алтай были плохими, а порой и вовсе непроходимыми, поэтому археологов доставляли туда на вертолете, и они были вынуждены неделями, а то и месяцами безвылазно сидеть на месте раскопок.
На Алтай, в Денисову пещеру, я обычно добираюсь сложным путем. Сначала – самолетом через Москву до Новосибирска, «столицы» Сибири, третьего по величине мегаполиса России. Если полет проходит ночью, внизу большую часть времени темно – лишь изредка мелькают огоньки деревни или городка. И каждый раз я думаю, насколько же трудно было доисторическим людям преодолевать пешком эти колоссальные расстояния.
Из Новосибирска мы пять-шесть часов едем среди полей пшеницы или подсолнечника, особенно живописных летом, а затем степи Южной Сибири начинают постепенно сменяться невысокими холмами. Дорога становится хуже, все чаще попадаются выбоины, а иногда оказывается, что путь полностью размыт рекой. Тряска и прыжки внедорожника, уже ползущего на полном приводе, становятся
