Даша Парамонова - Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова
Вернакуляры. Genius loci
Московские вернакуляры – это сооружения, основывающиеся на принципах архитектурного постмодернизма, но интерпретированные безымянными авторами как «московский стиль» за счет самобытного, фольклорного, сугубо локального подхода. «Локальность» проявляется не только во внешнем облике сооружений, но и в особом характере взаимоотношений между чиновниками, архитекторами и строительным комплексом, воплотившим интуитивное представление об успешной реализации того или иного объекта. Можно говорить как об отдельных проявлениях – вернакулярный стиль, вернакулярные авторы, вернакулярная идеология, вернакулярные отношения и вернакулярные функции, так и об общем подходе. Основной фабрикой производства вернакуляров становятся бывшие советские проектные институты (Моспроекты – 1, 2, 3 и 4), по-прежнему принадлежащие государству.
На первый взгляд эта группа принадлежит к уникатам. Но уникаты никогда не решали градостроительных задач, а сооружения этого типа оказывают на городское пространство чрезвычайно интенсивное специфическое воздействие. В отличие от уникатов, вернакуляры стремятся быть сугубо функциональными, но особым образом. Поскольку в первое лужковское десятилетие главной при строительстве является коммерческая мотивация, вернакуляры становятся воплощением коммерческого функционализма. Необходимость подземной стоянки как элемента современной городской инфраструктуры влечет за собой строительство над ней торгового центра в качестве целесообразного и логичного продолжения. Ни один из вернакуляров не был построен «просто так». Всегда присутствовали Цель, Требование, Необходимость, которые обязательно транслировались обществу. Объекты, объединенные в эту группу, не стремятся быть уникальными. Лужков методично повторял, что это настоящий московский стиль – эклектичный, но вписанный в окружающую эклектику. Поэтому вернакуляры можно назвать гибридом интерпретированного средового подхода и утилитарно-финансовых ценностей нового общества, своеобразно трактуемых безымянными архитекторами. Эстетика в данном случае второстепенна, так как дороговизна материалов, играющих важную роль в создании объектов «в исторических стилях» (элементы ордера убедительны, когда выполнены из камня, а не из полиуретана), делает их использование невыгодным. Анонимность – еще одна специфическая черта вернакуляров. За объектами чаще всего стоят названия крупных проектных организаций (в большинстве случаев это один из Моспроектов, чаще всего Моспроект-2) и имена их руководителей (в большинстве случаев – Михаил Посохин). На самом деле Автор у этих объектов один – Юрий Лужков. Сотрудники мастерских следовали эстетическим советам мэра, который, принимая участие в заседаниях Комитета по архитектуре и градостроительству города Москвы под руководством главного архитектора Александра Кузьмина, неизменно высказывался о внешних характеристиках сооружения. Благодаря цепочке сложных взаимоотношений и связей между участниками проектирования высказывания Лужкова выполнялись как предписания. Вернакуляры – это материализованное воплощение стиля взаимоотношений между чиновниками и архитекторами начала 1990-х.
Однако вернакуляры в архитектуре появились еще до того, как Лужков стал градоначальником. Средовой подход и идеи возрождения историко-архитектурной среды были чрезвычайно популярны и широко обсуждались в профессиональных кругах еще в конце 1980-х. Это направление, ставшее реакцией на изменения в обществе, провозглашало своей высшей целью восполнение культурного урона, нанесенного традиции советским модернизмом. Утопический метод «восстановления исторической справедливости» применялся в центральной части Москвы, но в процессе сильно трансформировался. К средовому подходу как части идеологии архитектуры постмодернизма в московской реальности начала 1990-х добавился важный «формообразующий» фактор – коммерческий функционализм. Строительство отеля «Балчуг» (1988–1991) базировалось на мотивированных принципах единства исторической среды, но в реальности сооружение превратилось в «раздувшийся» доходный дом со ставшим впоследствии эпохальным элементом вернакулярной архитектуры Москвы – башней на углу здания, имитирующей диалог с Кремлем. Принципы средового подхода лежали в основе начавшейся в конце 1980-х реконструкции квартала Остоженка, который стал экспериментальной площадкой для архитекторов новой столицы. Однако все те же представления о «рентабельности, окупаемости, прибыли» превратили ее в «Золотую милю» – конгломерат самой дорогой московской недвижимости.
Отель «Балчуг»
Одним из первых вернакуляров, примером буквального совмещения средового подхода и возрождения исторической среды с коммерческими задачами и местным укладом, стал Центр оперного пения Галины Вишневской, проектирование которого началось в 1994 году. «Одетый» в ордерную систему и другие классические детали комплекс имитирует московскую усадьбу. Но «предательские» квартирные корпуса и мансардные этажи – источники обязательной прибыли – превращают здание в карикатуру, помесь усадьбы с многоэтажным общежитием. Новые функциональные требования буквально пристраиваются к концертному залу. В это же время строится храм Христа Спасителя. И хотя он относится к другой группе объектов, с вернакулярами его роднит добавление необходимой функциональности, продиктованной современными городскими требованиями. Поскольку эти требования несомненны и не подлежат обсуждению, в восстановленном храме появляется стилобат с парковкой, мойкой и другими необходимыми сервисами.
Следующий этап развития вернакуляров относится ко второй половине 1990-х и связан с освоением городского пространства. Победивший на выборах в 1996 году Лужков «празднует» свою победу во время 850-летия Москвы. Это не просто юбилей города, это день рождения новой столицы. На передвижных платформах – целый мир предпочтений городской власти вообще и мэра лично в стиле нового московского историзма: гигантские золотые конфетницы, напоминающие царскую корону, ладьи в виде уток, расписанные под хохлому, паланкины с луковичными и шатровыми завершениями, скоморохи, клоуны, витязи, а также персонажи, не поддающиеся идентификации. «Комитет по подготовке к празднованию 850-летия Москвы утвердил сценарий Дня пива… Согласно утвержденному плану, гвоздем программы будет пивной фонтан. Для увеселения любителей приглашены артисты цирка, клоуны, массовики-затейники с аккордеонами и даже настоящий оркестр пожарных». Расцвет Москвы, приветствуемый широкими массами, расценивается как однозначная и единоличная заслуга Лужкова. Произошедшие изменения в столице, безусловно, значительны. Новая Москва – это вечный праздник. Строительство крупных архитектурных комплексов в центре города – это возможность создания изолированных островов, полностью соответствующих праздничному образу Москвы, а для вернакуляров – прекрасная возможность воплотить новые функциональные задачи. На смену пустым пространствам советского города приходит городское пространство нового типа – «торгово-развлекательное». У стен Кремля, на Манежной площади, начинается строительство комплекса «Охотный Ряд». Для Москвы это принципиально новый и по функции, и по стилю тип сооружения. Комплекс на Манежной воплотил лужковское видение идеального городского пространства и все основные элементы вернакуляров. С точки зрения эстетики – это гремучая смесь неточных исторических аллюзий, ярмарочного веселья и неистовой коммерции, гротескно пропагандирующих все ту же московскую эклектику. Правительство Москвы создает пространства для вечных народных гуляний. Ведь народ – главный зритель и главный мотиватор, по крайне мере так его представляет власть. Экстаз веселья разворачивается на фоне балюстрад, медведей, лепнины, лимонада, кулебяк, икон, фонарей, фонтанов, фейерверков. Одновременно со стилем меняется и его автор – мэр Лужков. В 1997 году он, вдохновленный успехами предыдущих лет, начинает борьбу за пост президента. К образу делового и энергичного хозяйственника добавляются масштабные политические амбиции. Темпы освоения Москвы ускоряются, масштабы увеличиваются. Лужков создает новые градостроительные акценты: от многоэтажных офисов и жилых комплексов, утыканных башнями, пирамидами и арками, до скульптуры Петра I и храма Христа Спасителя. Изменения этого периода распространяются, как инфекция, – стремительно и по всем направлениям. Город почти не растет, но уплотняется и обновляется.
Вернакулярный тип отношений проявился не только в архитектуре, но и в подходе к управлению аппаратом чиновников и городским пространством. Главным воплощением этого подхода становится план развития Москвы с характерным названием «Генплан возможностей», созданный в конце 1990-х. Основная задача будущей стратегии – привлечение инвестиций, «обеспечение скоординированных действий субъектов хозяйственной деятельности в новых экономических условиях», то есть тот же коммерческий функционализм, но уже на законодательном уровне. Новый генплан – это прежде всего функциональное зонирование. Ключевая фраза принадлежит главному архитектору Москвы Александру Кузьмину: «А все, что не запрещено, – разрешено, и это дает нам на каждом участке альтернативу».
