Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов - Александр Петрович Никонов
Эксперимент 1.
«…Я не раз подчеркивал сложность экспериментов с ЛМ по той причине, что сам ЛМ представляет собой просто пространственную петлю, по которой идет ток. И правда… ЛМ сложно напитывать, т. к. он имеет нулевую реактивность и очень маленькое омическое сопротивление. Теоретические подходы к описанию ЛМ и его производных и сегодня начинают только-только проясняться. Опыт экспериментов, проведенных в стенах УДН, стал своеобразной вехой, переходным звеном между исследованиями шаровых молний и причин, вызывающих их. Теперь сделаем прыжок через двадцать с лишним лет. Эти годы тоже были заполнены исследованиями, подчас изнурительными и опасными. Но самое интересное все-таки ждало нас впереди.
Итак, 1988 г. Тогда я работал в лаборатории М. А. Кумахова в институте атомной энергии им. И. В. Курчатова. Уверен, все слышали о знаменитом эффекте Кумахова… Сделали мы неплохую рентгеновскую установку. Предварительно с большими трудностями «вырвали» хороший анализатор спектра… Эксперимент оказался чрезвычайно трудным, в основном, из-за организационных проблем. Всё нужно было придумывать на ходу и тут же реализовывать. Станков практически не было (сверлильные работы делали в соседней лаборатории после нижайшей просьбы), постоянно ходили пожарные, проверяющие комиссии по электробезопасности и просто еще какие-то, жутко мешающие работать, люди. Сильно отвлекали гражданская оборона, овощебаза, колхоз и т. д. Все эти моменты жизни приводили к тому, что на научную работу оставалось вдвое, втрое меньше времени. Приходилось во столько же раз работать быстрее…
Самое благодатное время наступало к семи вечера. Никто уже не дергал. Можно было спокойно заняться экспериментом, посмотреть, что к чему. Очень выручала свалка, где мы подбирали детали, а иногда и целые установки, выброшенные другими подразделениями [ох, как мне это всё знакомо по советской действительности – и колхозы, и свалки! – А.Н.] Они сразу проверялись на радиоактивность и, если оказывались чистыми, увозились в лабораторию. Монтаж установок и их доводка по ходу эксперимента, как правило, не представляли трудностей. Особенно большую ценность представляли выброшенные приборы с деталями точной механики. Институтские мастерские делали узлы топорно и грубо, а главное очень и очень долго, а экспериментальная физика – дама капризная. Всё нужно делать быстро, иначе мысль уйдет, да и конкуренты не спят! К тому же армия проверяющих могла и установку закрыть, и комнату опечатать из-за каких-нибудь неполадок.
В тот период было поставлено несколько очень интересных экспериментов с ЛМ. Во-первых, фокусировка потока рентгеновского излучения. Во-вторых, эксперименты по управлению радиоактивным распадом…
Наконец, эксперимент! (К этому моменту уже существовало несколько типов генераторов на ЛМ. Конечно, далеких от совершенства. Все они питались от генератора Тесла. Страшно грелись и их надо было охлаждать вентилятором. Кроме того, они были малонадежны.) Все приборы прогреты, проверены и откалиброваны. Тщательнейшим образом проверена стабильность рентгеновского аппарата. Вот вроде и все! Можно начинать. И началось!..
Я не мог предположить такого эффекта. По оптической оси установки отношение яркостей у выходного коллиматора рентгеновского аппарата и в точке измерения стало от 17 до 20 раз больше значений без ЛМ… причем, по условию эксперимента ЛМ находился в 2,5 метрах от оси установки, перпендикулярно пучку рентгеновского излучения.
В результате проведения этого и подобных ему экспериментов я выяснил две вещи. Можно отклонять и фокусировать рентгеновское и гамма-излучение больших энергий, с более короткими длинами волн возможно использование либо соответствующих радиоактивных веществ (радионуклидов), либо ускорителей. Ускоритель я отменил сразу, поскольку это большая установка, и такой вариант явно не подходил. Гораздо проще, как мне тогда казалось, провести эксперимент с радионуклидами. Для калибровки дозиметрических установок и приборов употребляются долгоживущие радионуклиды. К тому же они имеют паспорт, выходные данные. Это небольшие малой активности наборы источников или отдельные источники, изготовляемые институтом. Один такой источник мы имели. Естественно зарегистрирован он был в специальном отделе. За источником строго следили… И, естественно, он был паспортизирован: изотоп элемента, активность, дата изготовления и пр. Вот с таким радиоактивным источником я решил провести эксперимент. Предстояло еще выяснить, влияет ли поле ЛМ на регистрирующую часть. Серия специально поставленных экспериментов показала – не влияет…
Наконец, всё было готово… И начались чудеса. Воочию, на экране спектроанализатора было видно, что распад радионуклида убыстрился, потом, через несколько минут, замедлился, затем возвратился к исходному состоянию. Потом опять, убыстрился, замедлился, возвратился и т. д. Причем, процесс имел особенности: убыстрение распада – увеличение энергии, замедление – уменьшение, остановка – энергия исходная. Период следования колебаний был весьма велик – 3–5 мин.
Так это же волны! Волны активности! От такого открытия дух захватило. Вот это да! Самое удивительное, что и после прекращения воздействия явление продолжалось…
Было поздно. Я всё тщательно убрал, выключил, проверил, обесточил. Источник убрал в сейф и со спокойной, но ликующей душой отправился домой. А на следующий день разразился страшный скандал. Сотрудник нашей лаборатории, который заказывал радиоактивный источник (кобальт-60) и получивший его для своих работ, был в страшной ярости. Источник потерял активность наполовину. Это за сутки-то! Учитывая, что этот изотоп теряет активность наполовину за время немного больше пяти лет, сотрудник решил, что источник был плохо изготовлен, хотя он же сам предварительно измерил его характеристики. Конечно, рассказывая эту историю, я выгляжу в невыгодном свете, но меня оправдывает то, что никто не мог предугадать заранее последствия воздействия излучения ЛМ на радионуклид… [Я рекомендую читателю запомнить этот факт – влияние странно организованного электромагнитного поля на скорость радиоактивного распада. Пока что в глазах физиков этот рассказ выглядит полной фантастикой, но вскоре мы снова с подобным столкнемся и не раз. – А.Н.]
Однако эксперимент надо было продолжать, но с чем? Ведь вот какой парадокс: находиться в институте атомной энергии и не иметь радиоактивного источника для эксперимента.
Да, для меня это было серьезной проблемой. В институте велся строжайший учет радиоактивных материалов… быстрый распад, а значит и ликвидация радиоактивного источника в силу неизвестного физического процесса был равносилен его исчезновению. Исчезновение – воровство, а этим уже занималось КГБ. Ведь всем известно, что на распад радиоактивного источника не влияют никакие обычные воздействия… тогда я не представлял, даже в принципе, возможного механизма воздействия излучения ЛМ на вещество. Мог ли я тогда выступать на ученом совете?! Пока время не пришло, в лучшем случае – засмеяли бы. Гуляй, пока не разберешься. Прецеденты с другими были, и я не рисковал, тем более, что несанкционированную работу могли и закрыть. А так, ну копается человек, по вечерам, никому и ничему не мешает, и ладно…»
Эксперимент 2.
«…Зимой 1963 г. я впервые попробовал вращать ЛМ (лист Мёбиуса) с тем, чтобы избавиться от эффекта «двух фотоаппаратов» [я об этом рассказывал выше. – А.Н.]. В качестве движителя хорошо подходил электродвигатель
