Бет Уайт - Креольская принцесса
Гальвес надеялся, что с помощью вежливых переговоров ему удастся избежать штурма, который обошелся бы испанцам недешево. Вместо этого он хотел добиться мирной сдачи форта. С каждым днем надежда на мирный исход дела становилась все призрачнее.
Однако Рафаэль был горд галантным поведением командира. По прибытии к Дернфорду он приветствовал адъютанта Тулли, который сообщил Рафаэлю о бедственном положении Лиз и так по-человечески обошелся с Антуаном Ланье. Тулли поздоровался с Рафаэлем, но не подал виду, что знаком с испанцем. Когда он открыл Рафаэлю дверь в кабинет Дернфорда, то больше напоминал монолит.
Виски у Дернфорда заметно поседели с тех пор, как Рафаэль видел его в последний раз. Он встал и предложил Рафаэлю стул. Испанец передал полковнику красиво украшенную корзинку от Гальвеса, а потом сел. В корзинке был ощипанный цыпленок, баранья нога, две буханки французского хлеба, дюжина кукурузных лепешек и несколько пачек чая. Все это было куплено у щедрой Жюстин Ланье. Из личных запасов Гальвес добавил несколько бутылок с испанскими и французскими винами, а также коробку с лучшими кубинскими сигарами.
Порывшись в корзине, Дернфорд отложил ее в сторону и улыбнулся Рафаэлю, показав все свои испорченные зубы.
– Пожалуйста, передайте генералу Гальвесу мою глубочайшую благодарность, дон Рафаэль. Я особенно рад цыпленку, который символизирует характер дона Гальвеса. Моим офицерам очень понравились вина, которые он прислал вчера, но думаю, что сегодняшнюю партию я приберегу для себя.
Рафаэль сделал вид, что не заметил завуалированное оскорбление.
– Уверяю вас, полковник, что дон Бернардо достаточно осведомлен о том, как далеко может зайти британский офицер, если ему в качестве вознаграждения предложат баранью ногу. Возможно, именно так от вас сбежал один заключенный несколько недель назад.
Улыбка Дернфорда превратилась в маску.
– Не знаю, что вы имеете в виду. Это правда, конечно, что недавно у нас было целое нашествие тараканов, но мы в конце концов смогли от них избавиться.
– Ах, тараканов! Никогда не знаешь, откуда их ждать. – Рафаэль отряхнул невидимую пыль с идеально чистых штанов, которые он позаимствовал у Гальвеса ради этого случая. – К слову о неудобствах, мой командир хочет вам напомнить, что наша армия самым неудобным образом все еще стоит лагерем возле ворот вашего маленького форта. Он надеется, что вы будете так добры и освободите это место, чтобы мы могли отдохнуть от вашего милого болота. Кстати, он очень хотел бы, чтобы вы сделали это сегодня до заката. В противном случае его люди могут потерять терпение и будут вынуждены с помощью пушек сделать новые ворота в стене.
Глаза Дернфорда сверкнули.
– Да неужели? Тогда мне очень жаль, поскольку вам придется принести начальству дурные вести. Вы должны вернуться как можно скорее, то есть в течение следующих десяти минут, и сообщить хозяину, что его щенка, принесшего сахарную косточку, высекли. Пускай устраивается поудобнее в болоте, потому что это единственное место отдыха, которое я могу ему предложить. – Он встал. – И если его люди попытаются сделать новые ворота, мои люди ответят им с не меньшим энтузиазмом. Я понятно выражаюсь?
Рафаэль тоже встал.
– Более чем, сэр. В таком случае я желаю вам всего доброго. Я вас больше не потревожу.
Подавив желание отвесить этому наглецу оплеуху, Рафаэль медленно поклонился и вышел из кабинета. Он отдал честь Тулли, который смущенно отвернулся, и покинул здание.
Перчатка была брошена. Гальвес ее поднимет, и начнется битва. В результате город Мобил, дом Лиз, падет.
21
Новый Орлеан, Кабильдо
9 марта 1780 года
Лиз ждала в приемной Кабильдо с полудня. Она хотела поговорить с Оливером Поллоком. Он послал утром сообщение в форт, предлагая ей встретиться с ним как можно скорее, поскольку у него была информация, которая, как он считал, могла бы ее заинтересовать.
Конечно, она тут же поспешила в форт, едва причесав волосы. Она ждала в холодной комнате с ледяным каменным полом и голыми оштукатуренными стенами, сидя на неудобном стуле. Лиз рассеянно потерла руки. Ей не следовало жаловаться. Рафаэлю приходилось переносить нечеловеческие лишения уже целых два месяца. Вспомнив об испанце, Лиз по привычке произнесла молитву. Возможно, эти неудобства были напоминанием ей о том, что она должна молиться о любимом.
Она вспомнила о том вечере, когда принесла Рафаэлю обед, и он сказал, что они, конечно же, обручены. Почему она ему тогда не поверила? Он мог бы целовать ее целых четыре месяца. Возможно, они бы уже поженились.
Почему ей всегда нужно, чтобы все было так, как она хочет?
Внезапно дверь в кабинет губернатора распахнулась. Лиз увидела круглое румяное лицо ирландца.
– Мисс Ланье? Вот вы где. Заходите.
Она знала этого доброго энергичного человека уже намного лучше. Она теперь понимала, почему Рафаэль так сильно любил и уважал его. Его вера в Соединенные Штаты Америки была заразительна. Возможно, однажды, когда Рафаэль уйдет в отставку из армии Его Величества, они смогут уехать и купить домик где-нибудь в свободных колониях. Такой целеустремленный и находчивый человек, как Рафаэль, наверняка сможет найти способ…
– Мисс Ланье? Пожалуйста, у меня еще много работы.
– О! Простите!
Покраснев, Лиз вскочила на ноги и последовала за Поллоком в кабинет.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал он, показав рукой на стул перед столом губернатора, а затем сел сам.
Лиз посмотрела на стол, представив сонное лицо Рафаэля. В тот вечер он был таким уставшим. Как она могла быть такой…
Она опять тянула время. Она посмотрела в пустые глаза Поллока и всплеснула руками.
– Что случилось, мистер Поллок? Я знаю, что вы очень заняты…
– Все в порядке, дорогая. Я всегда найду время для леди Рафаэля. Мне вот жена постоянно напоминает, что мы должны как-нибудь пригласить вас на ужин. Я все устрою. Но сначала хочу показать письмо, которое пришло вам. Его доставили с моей корреспонденцией.
Он протянул ей листок, запечатанный сургучом.
Лиз взяла письмо и посмотрела на печать. Она была похожа на… Да это же печать Рафаэля!
Лиз расплакалась.
Поллок встал из-за стола, в ужасе глядя на девушку.
– Дорогая! Что случилось?
– Ничего! – Лиз пыталась нащупать в кармане платок. – Я просто так скучаю по нему, и я не предполагала, что у него будет время подумать обо мне, но это его печать, и я так счастлива!
Лиз высморкалась.
– А, ну хорошо. – Поллок снова сел, недоуменно поглядывая на девушку. – Я представляю, что случится, когда вы его прочтете.
Лиз рассмеялась, запихнула платок в карман и сломала печать.
– Дорогая Лиз, – прочла она. – У меня есть немного времени, чтобы написать это письмо, которое я отошлю Поллоку с отчетом Гальвеса, но я хочу, чтобы ты знала, как я по тебе скучаю, как я тебя люблю и не могу дождаться того дня, когда мы снова увидимся. Первые пару месяцев нам было не сладко. Ты знаешь, в Мобиле часто идет дождь.
Она снова рассмеялась, икнула и продолжила.
В общем, хочу сперва сказать, что твой отец, младший брат Люк-Антуан и Каин тут с нами, в безопасности. Я расскажу тебе, что с ними случилось, когда вернусь, но пока знай, что я буду защищать их всеми силами. Симон тоже в порядке. Он попросил передать Дейзи, что любит ее. Другие новости не столь радужные. Майора Редмонда вызвали в Пенсаколу, а его заменил полковник Дернфорд. Я думаю, ты помнишь его. Тогда, во время ужина, я в тебя влюбился. Думаю, все дело в кукурузном хлебе. Но я отвлекся.
Дернфорд упрям, типичный британец. Он решил, что после нашей победы, в которой сомневаться не приходится, мы должны получить выжженную землю, и приказал сжечь весь Мобил дотла. Я не могу объяснить это безумие. Потому, когда ты в следующий раз попадешь в родной город, не пугайся. Я не хотел рассказывать тебе об этом. Дернфорду придется ответить за жестокость и неуступчивость.
К хорошим новостям. Люк-Антуан попросил меня передать тебе, что он научился делать подковы и что он собирается стать самым искусным кузнецом в Новом Орлеане.
Сердце мое, курьер недобро посматривает на меня, потому я должен заканчивать. В следующий раз, когда ты услышишь обо мне, я посмотрю в твои глаза и буду надеяться, что у тебя нет ножика в корсете или пирога в руках!
С любовью,
Рафаэль
Мобил
12 марта 1780 года
Четыре дня Рафаэль и другие офицеры руководили рытьем траншей и возведением земляных укреплений вокруг форта Шарлотт, пока британцы вели по ним довольно вялый огонь из пушек, который не причинял практически никакого вреда. Испанский хирург перевязал несколько огнестрельных ран, отрезал ногу солдату, который неудачно попал в медвежий капкан, и впал в ступор от безделья.
