Андреа Кремер - Невидимый
Он качает головой, не высказывая возражений. Но я вижу, как черты его лица преображаются под тяжестью вины.
Я прикусываю губу, чтобы она снова не задрожала.
– Что нам делать?
Стивен протягивает ко мне руку. Он держит мой подбородок в своих пальцах; его большой палец высвобождает мою губу из зубов. Он наклоняется ко мне, нежно меня целует, предлагая ненужное мне извинение, но вместе с ним совершенно необходимое мне тепло его прикосновения.
Оторвавшись от моих губ, Стивен так и стоит, прижав лоб к моему лбу.
– Я это исправлю.
Я качаю головой, не отрываясь от него.
– Мы. Мы это исправим.
Стивен не отвечает, и я замираю.
– Я не хочу видеть, как тебе причиняют боль, – бормочет он. – Мой дед наказывает тебя сейчас. По тому что ты меня любишь.
Я не знаю, что сказать. Гнев и горе комом стоят у меня в горле.
– Ага, вечеринка в коридоре! – Рядом с нами по является Лори. – Смотрю, вы тут времени не теряете. А мама уже решила, что ты отравилась. Она разглядывает коробки из-под еды с таким видом, словно подозревает их в убийстве.
Скользнув по нам взглядом, брат смотрит в мою комнату.
– Все как всегда.
– Проклятие оказывает воздействие только на твою мать, – поясняет Стивен, отступая от меня.
В его голосе звучит внезапная отстраненность, решимость, которая меня пугает.
Стивен переводит взгляд с меня на Лори.
– Вам обоим нужно остаться здесь. Закончить ужин. Потом Элизабет может вытянуть проклятие из вашей матери.
– Ты видела проклятие? – нахмурясь, спрашивает Лори.
– Да, – отвечаю я. – И если я что-нибудь с ним сделаю, мне грозит удаление до конца игры. Или что похуже.
– Возможно, именно этого хочет Арбус, – со вздохом предполагает Лори. – Он ведь хитрый злой чувак, верно? Чтоб ему провалиться…
– Я пойду к Милли, – продолжает Стивен. – Но вы должны сперва разобраться с этой ситуацией.
Лори начинает качать головой.
– Я уже объяснила вам, что не могу вытянуть это проклятие, – говорю я им, украдкой поглядывая на Стивена.
Он пытается сделать так, чтобы мы с Лори оказались подальше от того места, где, по-видимому, произойдет его последнее столкновение с дедом. Хотя я уверена, что не в последнюю очередь для него важно уберечь нас от зла, за тем стальным оттенком, который пробрался в его голубые глаза. Он пугает меня.
– Я сейчас попрощаюсь, чтобы мы со Стивеном могли пойти к Милли, – говорю я, прежде чем Стивен успевает сказать что-то еще. – Лори, помоги маме помыть посуду, а потом скажи ей, что у тебя сегодня встреча с друзьями. Встретимся в заклинариуме.
У Лори опускаются плечи. Ему не нравится, что мы уходим без него.
– Я просто хочу убедиться, что больше никаких последствий для мамы не будет, – говорю я Лори с натянутой улыбкой. – А ты должен ей рассказать, какая я замечательная.
– Что? – гримасничает Лори.
– Если все остальное не сработает, – сухо объясняю я, – тебе придется убедить ее удочерить меня.
Лори фыркает, но его глаза сияют, пожалуй, чересчур ярко.
– Да, сейчас. Можно подумать, мне нужна рядом такая заноза, как ты, когда я могу тут царить едино властно.
Он бросается вперед и обнимает меня так крепко, что я не могу дышать. Это даже хорошо, потому что если бы я могла вздохнуть, я, наверное, начала бы всхлипывать.
Мы возвращаемся на кухню, но сейчас Стивен уже не держит меня за руку и не дотрагивается до моего плеча. Он погружен в свои мысли и отдаляется от меня так, что я не могу это вынести, но и не знаю, как этому препятствовать.
– С вами все в порядке, дорогая? – спрашивает меня мама.
– Да, – отвечаю я. – Спасибо за прекрасный ужин.
– Вы не останетесь? – Мама машет рукой в сторону гостиной. – Обычно мы устраиваем просмотр фильмов с попкорном после наших семейных ужинов.
Мне хочется сказать: «Я знаю», но я лишь качаю головой.
– Благодарю вас. Может быть, в другой раз.
В уголках глаз у меня начинает покалывать, и я кричу:
– Пока, Лори! – и бросаюсь к двери.
Я не останавливаюсь, пока не добегаю до лифта, и начинаю сильно жать на кнопку. Руки Стивена обнимают мое запястье, отводя руку от кнопки. Я рада, что он снова ко мне прикасается, но все еще чувствую охватившую его напряженность.
Приходит лифт, и мы заходим в него.
Когда двери закрываются, я прошу Стивена:
– Что бы ты ни задумал, не делай этого.
Он не отвечает.
– Стивен, – поворачиваюсь я к нему. – Мы говорили – вместе. Мы обещали. Разве не помнишь?
Если бы время не работало против нас, я бы остановила лифт и держала бы нас в заложниках, пока Стивен не признался бы, какой секретный план он избрал с тех пор, как узнал о проклятии моей мамы. Но у нас так мало времени. Я не могу рисковать, задерживая нас.
Мы не разговариваем, когда идем по Верхнему Вест-Сайду в магазин Милли, но на этот раз причина не в том, чтобы избегать удивленных взглядов прохожих, думающих, что я говорю сама с собой. Это молчание новое, незнакомое, осторожное. И мне оно не нравится.
Когда мы подходим к коричневому зданию, на двери магазина висит табличка: «Закрыто». Повернув ручку двери, я обнаруживаю, что она не заперта. На этаже, где находится магазин, темно.
– Сол? – я вглядываюсь в сумрак, ожидая ответа. Ответа нет.
Запахи мускуса и чернил мне знакомы, но я чувствую какое-то напряжение и покалывание, словно моя кожа реагирует на что-то чужое и неприятное в этом магазине.
– Элизабет.
Я слышу в голосе Стивена предупреждающие ноты и поворачиваюсь, чтобы попросить его замолчать. Разве у нас есть другой выбор, кроме как спуститься в заклинариум?
– Ох! – Я все еще стою, повернувшись к Стивену вполоборота, когда вдруг наступаю на что-то.
– Что случилось? – спрашивает Стивен. – Ты в порядке?
– Да, – отвечаю я, глядя на то, что лежит в проходе.
Это не что. Это кто.
На полу лицом вниз лежит Сол. В темноте мне не видно, ранен он или нет. Его глаз закрыт, и я не знаю, мертв он или только потерял сознание. Я не трачу время на то, чтобы это выяснить.
С криком тревоги я бросаюсь к двери, ведущей в заклинариум.
– Элизабет, подожди!
Не обращая внимания на Стивена, я несусь вниз по лестнице.
– Милли!
Милли сидит за столом с чайной чашкой и блюдцем в руках. Лицо ее белое от страха, но яростно сжатый рот похож на бритвенный порез. Рядом с ней высокий долговязый человек наливает ей в чашку чай. Однажды я его уже видела.
Не удостаивая меня взглядом, Максвелл Арбус обращается к Милли:
– О, неужели это твоя протеже, Милдред? Как мило, что она решила к нам присоединиться.
Максвелл слегка наклоняет голову, словно к чему-то прислушивается.
– И ты привела моего внука. Стивен, твое нетерпение меня разочаровывает. Наша встреча состоится только завтра. Как ты видишь, сейчас я занят другими делами. Ни к чему тратить драгоценные часы в этом городе, который никогда не спит.
Я не слышала, как Стивен спустился по лестнице, но теперь он рядом со мной. Я беру его за руку. Когда я накрываю пальцами его пальцы, он остается неподвижен.
– Вместе. – Я выдыхаю это слово так тихо, что не уверена, слышит ли он меня.
– Иди домой и жди меня, – приказывает Арбус Стивену, не оборачиваясь. – Я приду к тебе в оговоренный час.
– Нет, – тихо, но непреклонно отвечает Стивен.
Я так сильно сжимаю его пальцы, что из моих костяшек уходит кровь. Тем не менее Стивен делает шаг вперед и высвобождается из моей хватки. Я стараюсь схватить его за руку, желая, чтобы он вернулся, встал рядом со мной. Но Стивен явно хочет идти вперед без меня, потому что когда мои пальцы до него дотрагиваются, они проходят прямо сквозь его кожу.
Глава двадцать девятая
Сол мертв, и я не сомневаюсь, что Милли последует за ним, если мы выйдем из этой комнаты.
Я не могу видеть деда, но могу проследить за взглядом Милли.
Она знает.
Я бросаюсь вперед. Арбус этого не ожидает. Но он чувствует меня и слегка уклоняется, из-за чего я врезаюсь ему в бок. Я его опрокидываю, но ему удается избежать моей хватки.
– Черт тебя побери! – кричит он, отталкивая меня.
Я не могу видеть, что он делает потом, но, судя по реакциям других, его намерения достаточно ясны. Он поднимается и бросается к Милли. В мгновение ока Милли вырывается из пут своего горя и, когда Арбус оказывается в пределах досягаемости, хватает чашку и плещет горячим чаем ему в лицо. Он вопит и пятится назад. Я следую за его голосом, вижу стекающую по воздуху жидкость и снова бросаюсь на него. Милли спешит на помощь, но Арбус высвобождается, привлекая всю свою силу, – тем более что мне трудно одновременно концентрироваться и удерживать его.
Сунув руку в карман, Арбус достает окровавленный нож – без сомнения, это тот самый нож, которым он ударил Сола в спину.
Элизабет и Милли отскакивают от него. Я пытаюсь успокоить дыхание, стараясь стать настолько невидимым, насколько это возможно.
– Так вот, значит, к чему все пришло, – произносит Арбус, пытаясь найти меня, хотя он и не может меня видеть.
