Джорджетт Хейер - Роковой поцелуй
– Любовь моя! – вскричала миссис Скаттергуд, неожиданно врываясь в комнату в наряде для улицы и шляпке. – Вы должны немедленно отправиться со мной на Бонд-стрит! Я видела в витрине потрясающее платье для прогулок по набережной! Я положительно уверена – вы должны купить его. Это как раз то, что нужно для морского побережья! Из желтого муслина, перехваченное под грудью и до самого низа украшенное зелеными бантами, а воротник оторочен, если не ошибаюсь, тройным рядом. Вы себе не представляете, как прелестно оно смотрится! Вырез под горлом обшит кружевами, на рукавах – присборенные манжеты, а еще к нему прилагается накидка из тонкой кружевной шерсти с ниспадающими до пола клиньями с зелеными кисточками на кончиках и широким поясом. Под него вы сможете надеть свои сандалии из желтого сафьяна, серьги и ожерелье из горного хрусталя, а также широкополую шляпу с длинной вуалью. Да, кстати, на обратном пути я встретила капитана Одли, и он сообщил мне: Уорт тоже собрался в Брайтон и даже снял особняк на Стейне на все лето. Что такое? Почему вы так странно смотрите на меня? Вы получили дурные известия?
Джудит вскочила на ноги и, скомкав письмо графа, швырнула его в остывший камин.
– Мне представляется, – едва владея собой, заявила она, – что лорд Уорт – самое гадкое, бессовестное и презренное создание на всем белом свете!
Глава 16
На протяжении многих дней двуличность Уорта, его презренная, недостойная стратегия, равно как и подлый триумф, не давали мисс Тавернер покоя. Посреди всей последовавшей суеты с приобретением муслина, кисеи, французского батиста и флера для пошива платьев, которые она будет носить в Брайтоне, девушка вынашивала планы отмщения, и, даже выбирая между сандалиями из белой телячьей кожи и римскими сапожками из датского атласа, она думала о своем. Миссис Скаттергуд была в отчаянии, а после того как мисс Тавернер, равнодушным взглядом окинув две шляпки, выставленные в витрине модистки (одна – фетровая с завязками из шелковой тафты, а другая – небесно-голубая, с жокейским козырьком и отделкой крупной вязью), небрежно заявила, что ей не нравится ни та, ни другая, дуэнья, не на шутку встревожившись, предложила послать за доктором Бейли, дабы тот прописал девушке тонизирующее.
Мисс Тавернер отклонила и это предложение, продолжая предаваться мрачным размышлениям о коварстве Уорта.
Вскоре, к некоторому разочарованию Перегрина, выяснилось, что Фэйрфорды намерены отправиться не в Брайтон, а в Уортинг – курорт, поклонники которого презирали разгульный образ жизни Брайтона. И лишь узнав, что Уортинг расположен всего в каких-то тринадцати милях от Брайтона, юноша примирился с местом, выбранным сестрой в качестве отдыха на водах, хотя и был готов при первой же возможности променять веселье Брайтона на тихое и сонное спокойствие Уортинга. Но Джудит настояла на своем, поэтому Перегрину пришлось удовлетвориться осознанием того, что он сможет навещать свою Гарриет три или четыре раза в неделю.
Приближалось время отъезда из Лондона, все было готово, им оставалось лишь уложить вещи в сундуки да выбрать маршрут следования. В общем-то, сомнений не было ни у кого: меньшее время в пути и лучшее состояние однозначно свидетельствовали в пользу почтового тракта Нью-Роуд. Для переезда им должно было хватить четырех смен лошадей, а с учетом того, что Джудит собиралась ехать на своей упряжке, она вполне могла рассчитывать проделать весь путь часов за пять или даже меньше. В сезон между Лондоном и Брайтоном курсировали двадцать восемь дилижансов, но Перегрин, наводя справки, выяснил: ни один из них не добирался до места быстрее, чем за шесть часов. Он полагал, что в легкой дорожной карете, запряженной четверкой лошадей, вполне можно покрыть это расстояние и за пять, хотя сам, намереваясь воспользоваться собственной бричкой, имел все основания надеяться побить рекорд регента, установленный им в 1784 году. Тогда он, будучи еще принцем Уэльским, домчался на фаэтоне, запряженном тройкой лошадей цугом, от Карлтон-Хаус до Марина-Парейд за четыре с половиной часа.
– Но, разумеется, я не стану запрягать тройку, – добавил он. – У меня в упряжке пойдут четыре лошади.
– Дорогой мой, ты не справился бы с тройкой, даже если бы захотел, – сказала Джудит. – Управлять непарными упряжками труднее всего. Жаль, я не могу поехать с тобой. Ненавижу путешествовать запертой в тесной карете.
– А почему бы тебе и в самом деле не поехать со мной? – осведомился Перегрин.
Джудит высказала предположение бездумно, не придав ему поначалу особого значения, но оно запало ей в память, и, чем дальше она обдумывала его, тем больше убеждалась в том, что оно вполне осуществимо. Вскоре она уже окончательно убедила себя, что никакого вреда от этого не будет: ее очередную выходку наверняка сочтут эксцентричной, но уж если она нюхает табак и управляет фаэтоном с высокой посадкой исключительно ради того, чтобы выделиться, то вряд ли это повредит ее репутации. Всего через полчаса после того как эта безумная идея пришла ей в голову, она решила приступить к ее осуществлению.
Несмотря на то что она уверила себя, будто никто не станет возражать против ее плана, девушка не удивилась, столкнувшись с противником в лице миссис Скаттергуд. Сия достойная леди, всплеснув руками, заявила: подобный поступок решительно невозможен. Она постаралась обратить внимание Джудит на всю неуместность и полное противоречие правилам приличия ее намерения промчаться до Брайтона в открытом экипаже. Миссис Скаттергуд умоляла девушку подумать хотя бы о том, в каком недостойном виде она выставит себя перед окружающими, если будет и дальше настаивать на своем.
– Нет, это решительно невозможно! – заявила миссис Скаттергуд. – Одно дело – управлять элегантным фаэтоном в Парке, да и в сельской местности вы можете не опасаться критических замечаний, но совсем другое – ехать на бричке по оживленному тракту, перегороженному многочисленными заставами, под любопытными взглядами всех прожигателей жизни, кои непременно встретятся вам на пути. Это будет выглядеть вызывающе! И думать о таком забудьте! Подобные выходки позволительны лишь женщинам, похожим на леди Лейд, поскольку я уверена – никто не удивится тому, что приходит ей в голову.
– Не утруждайте себя понапрасну, мадам, – заявила Джудит, воинственно поднимая подбородок. – Я ничуть не боюсь того, что меня начнут сравнивать с леди Лейд. А в том, что я поеду вместе со своим братом, вообще нет ничего дурного.
– Умоляю вас даже не мечтать о таком, любовь моя! Это станет вопиющим нарушением приличий. Но я знаю, вы говорите об этом только затем, чтобы подразнить меня. Убеждена: вы придерживаетесь слишком твердых принципов, чтобы пуститься на подобную авантюру. Я с содроганием думаю о том, что сказал бы Уорт, знай он об этом!
– Вот как! – Джудит моментально воспылала праведным гневом. – Я не позволю ему быть судьей моих поступков, мадам, а также уверена: моя репутация совершенно безболезненно переживет поездку в Брайтон в коляске брата. А вам следует знать, что решение принято. Я еду с Перри.
Она совершенно не желала слушать никаких возражений, уговоры были бесполезны. Миссис Скаттергуд оставила все попытки переубедить ее и поспешила к себе, чтобы написать записку Уорту.
На следующее утро в комнату к сестре зашел Перегрин и со скорбной улыбкой сообщил:
– Мария донесла на тебя, Джу. Сегодня утром я был в «Уайтсе», где и встретил Уорта. Короче говоря, в Брайтон тебе придется ехать в карете.
Возможность поразмыслить на досуге смягчила решимость мисс Тавернер: она не могла не признать, что в словах дуэньи есть смысл, и была более чем склонна уступить ее желаниям. Но все эти благородные намерения и помыслы о приличиях были разбиты вдребезги речами Перегрина. Девушка воскликнула:
– Что? Таков, значит, вердикт лорда Уорта? Я правильно тебя понимаю, он берет на себя смелость устраивать мой способ передвижения?
– В общем, да, – согласился Перегрин. – Он положительно запретил мне брать тебя к себе в бричку.
– А ты? Что ты ему ответил?
– Я сказал, что не вижу в том ничего дурного. Но ты же знаешь Уорта: с таким же успехом я мог вообще не раскрывать рта.
– И ты сдался? Ты позволил ему диктовать свою волю в столь неподобающей манере?
– По правде говоря, Джу, я не вижу, из-за чего тут надо поднимать шум. Знаешь, мне не хочется ссориться с ним именно сейчас, поскольку я питаю надежду, что он все-таки даст согласие на то, чтобы моя свадьба состоялась уже нынешним летом.
– Согласие на твой брак! Да у него нет ни малейшего желания, чтобы это произошло! Он сам говорил мне об этом несколько месяцев тому. Он не хочет, чтобы ты сочетался браком, и намерен всячески этому воспрепятствовать.
Перегрин недоверчиво уставился на сестру.
– Вздор! Ему-то какая разница?
