Кристина Брук - Без ума от графа
– Довольно! Хватит! Так и быть, я признаюсь, лишь бы только не слышать такой жалкой имитации, – воскликнула Розамунда. – Да, я люблю его. Вот! Я призналась, все слышали!
Сесили театральным жестом указала на нее:
– Изменница.
– Прости, не поняла?
– Что же тут неясного? – вздохнула Сесили. – Монфор из сил выбивался, чтобы выдать каждую из нас замуж по расчету, а не по любви. И что мы видим?! Джейн оставила нас из-за любви, и теперь ты наслаждаешься счастьем с человеком, по которому так долго сохла. Я единственная из всех вас, кто не отличается подобной чувствительностью.
Я никогда не полюблю.
Сесили озорно подмигнула.
– Во всяком случае, только не своего мужа.
– Ха, поглядим еще, – откликнулась Жаклин. – Как знать, может, ты так же сдашься, как и твоя кузина? Может быть, твой герцог лучше, чем ты о нем думаешь?
Розамунда и Сесили обменялись взглядами.
– Ты ведь ничего не знаешь, поэтому задаешь такие наивные вопросы. Монфор не выбирал для меня жениха. Его выбрали мои родители. Наша помолвка состоялась до их смерти.
Жаклин наморщила нос.
– Он что, ведет безнравственную жизнь или он урод?
– Нет, – ответила Розамунда.
– Он что, старый и беззубый, как лорд Мэлби?
– Нет. – Сесили снова покачала головой. – Впрочем, будь он безнравственным, оказался бы намного интереснее.
Сесили улыбнулась.
– Мой жених один из самых знатных герцогов в королевстве. Я знакома с ним давным-давно. Это тихий и спокойный человек, и я очень рада, что выйду замуж именно за него.
– Потому что ты будешь властвовать над ним, – усмехнулась Розамунда.
Сесили тряхнула головой.
– Вот именно.
Жаклин нахмурилась:
– Чужая душа потемки, нельзя быть такой уверенной.
Я была знакома с одним джентльменом, который казался тихим и застенчивым. Он выглядел смирной овечкой, а на деле оказался похотливым волком в овечьей шкуре.
Жаклин умолкла, и по ее задумчивому взгляду было видно, что она больше ничего не скажет. Чуткая Розамунда положила ладонь на руку Жаклин и слегка пожала ее. Она поняла, на что намекала Жаклин. И ей очень хотелось завести разговор об Олбрайте, но только не в присутствии Сесили.
Как бы подводя черту под вышесказанным, Розамунда заметила:
– Ну что ж, Сесили, твой герцог будет на нашем балу, и тогда Жаклин решит, кто из животных скрывается под его мягкой пушистой шерсткой.
Сесили рассмеялась.
– У меня нет сомнений, что за зверек скрывается под его обличьем: конечно, это мышь.
Глава 26
Оглядывая зал, Розамунда не сомневалась: бал будет чудесным. Зал был наполнен цветами. Начищенные канделябры сияли, натертый до блеска пол так и манил танцевать. Были приглашены самые лучшие музыканты, а за угощение отвечал нанятый Розамундой французский повар.
За последние три года Розамунда до тонкости изучила роль хозяйки бала, поскольку именно она выступала в этой роли, когда герцог Монфор устраивал бал или другое светское развлечение. Но сегодня все было иначе. В первый раз она принимала бал в качестве графини Трегарт. Кроме того, надо было как можно элегантнее вывести Жаклин в свет.
Розамунда вместе с Гриффином и Жаклин стояла на площадке перед входом в бальный зал, приготовившись к встрече гостей.
Перед балом они пообедали в узком кругу, состоявшем из близких и друзей, среди которых находились две почтенного возраста матроны, которые должны были помочь Жаклин сгладить возможные шероховатости на ее первом в жизни балу.
Во время обеда герцог Монфор неожиданно заговорил с Розамундой:
– Дорогая, в последнее время я почти ненавидел тебя. – Герцог перевел взгляд на Гриффина. – Надеюсь, ничего не случилось.
Избегая внимательных, все понимающих глаз герцога, Розамунда потупилась. Казалось, Монфор обо всем знал. Неужели он даже догадывался, в чем причина? Что она влюбилась в своего мужа?
Конечно, герцог догадывался. Его интуиция и всеведение были просто поразительными.
Розамунда принужденно рассмеялась.
– Мы, дамы Уэструдер, иногда хандрим, вы ведь знаете об этом, ваша светлость?
Теплый свет в глазах герцога заставил Розамунду ласково взять его за руку и пожать ее.
– Ваша светлость, хотя я выгляжу хрупкой и нежной как ангел, я сильная.
Выражение лица Монфора смягчилось. Хрипло вздохнув, он заметил:
– В последнее время мне что-то нездоровится.
– О, так вот в чем причина вашего плохого аппетита, ваша светлость, – с сочувствием произнесла Розамунда. – Я скажу об этом повару, иначе он, бедняга, расстроится, решив, что его искусство не понравилось вашей светлости.
Монфор криво улыбнулся.
– Я краем уха слышал, что вы пригласили на бал вашу матушку. Это правда?
– Да.
– После всего, что она сделала, я полагал, что ты прекратишь с ней общаться. Хотя в любом случае ты можешь рассчитывать на мою поддержку.
Тонкие губы Монфора сжались в тонкую линию.
– Думаю, Стейн поступил правильно, выпроводив ее из своего дома.
Розамунда знала обо всем. Она также знала, что Гриффин там присутствовал, но он ни о чем не рассказывал.
А она его не расспрашивала.
– Я думал, между вами полный разрыв, – продолжал Монфор. – Но, как говорится, ты решила: если тебя бьют по щеке, надо подставить другую. Не слишком ли опрометчивое решение?
– О, нисколько, ваша светлость, – ответила Розамунда. – Но в моем случае точнее будет другое высказывание из Библии. Оно гласит: око за око. Сегодня на балу ей воздастся за содеянное.
– Ты никогда не была мстительной, – удивился Монфор.
– О нет, – усмехнулась Розамунда. – Я не вынашиваю специальных планов отмщения. Мне не до этого. Кроме того, в роли хозяйки бала я почти не замечу, что она будет делать. Вам, ваша светлость, хорошо известно, сколько обязанностей у хозяйки бала.
Видя недоумение на лице Монфора, Розамунда подавила улыбку.
– Моя месть очень проста. Пусть она увидит, как я счастлива, несмотря на все ее старания. И даже вопреки им. – Розамунда задумалась. – Знай она об этом, наверняка позеленела бы от зависти.
Плечи Монфора затряслись от беззвучного смеха.
– У кого ты научилась такой дьявольской хитрости?
Розамунда лукаво улыбнулась.
– У меня был один из самых лучших учителей.
Гриффин воспринял приглашение леди Стейн на бал не столь равнодушно, как, по-видимому, относилась к этому его жена. Маркиза опоздала, очевидно намеренно, поэтому хозяева бала не встретили ее. К счастью – так решил Гриффин.
Поэтому, когда леди Стейн, освободившись от ее раболепного кавалера, подошла к Гриффину, это нисколько не обрадовало его.
– Лорд Трегарт, наверное, вы удивлены моему появлению?
– Нисколько не удивлен. Жена предупредила меня.
– Да-да, она меня пригласила, – легкомысленно отвечала маркиза. – Как вы думаете, она простила меня?
– Простила? – в замешательстве спросил Гриффин. – Простила тот случай с портретом или ваши фокусы за все двадцать лет жизни вместе с вами?
Маркиза побледнела от злости.
– Вы ничего не знаете о том, как я страдала все эти годы. Ничего о моей семейной жизни, о том, что мне пришлось пережить.
– Мне неинтересно, что вы думаете о своих страданиях. Если Розамунда вас простила, то пусть будет так. Возможно, она не могла поступить иначе. Что касается меня, то я ни за что не простил бы.
Гриффин поклонился, собирался уже отойти, как вдруг маркиза крепко схватила его за руку. Из ее горла вылетел свистящий хрип, отдаленно напоминающий рычание.
– Как вы смеете так обращаться со мной?! Как будто я погубила ее жизнь? Нет, это вы погубили ее, когда женились на ней.
– Мне некогда выслушивать подобную чушь.
– Нет, вы меня выслушаете, или я подниму крик на весь дом, – зашипела леди Стейн. – Вряд ли вам это понравится. Вы ведь не хотите испортить первый бал, устроенный Розамундой? Поверьте, лорд Трегарт, мне терять нечего.
Гриффин сжал кулаки. Никогда в жизни он не посмел бы ударить женщину, но сейчас был очень близок к этому.
От ее слов что-то внутри его сжалось, так сжимается жалкая дворняга от занесенной над ней палкой. Слабая с виду маркиза при желании могла очень сильно навредить. Знакомое с детства ощущение воздействия чужой злой воли овладело им.
С невозмутимым выражением лица он стоял и слушал леди Стейн. Гриффин решил выслушать все, что она скажет, а затем выпроводить ее из дому, не обращая внимания на то, понравится это его жене или нет.
Почему Розамунда никак не хочет понять, что на ее мать нельзя ничем воздействовать – ни добротой, ни снисходительным отношением. Леди Стейн была законченной эгоисткой. Она была ядом, отравляющим любые человеческие отношения. Надо раз и навсегда избавиться от нее, чтобы она больше не портила жизнь Розамунде.
– Поглядите на нее! – Маркиза вскинула руку, указывая на свою дочь. – Моя дочь обладает всем: красотой, умом, изяществом, – всем, чего так желает любая девушка. Любой мужчина почел бы за честь жениться на ней. Но Монфор почему-то выбрал вас.
