Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс
– Тебе следовало бы слушаться своего сердца. – Аделаида помешкала на ступеньках. – Разве не так, дитя мое? А ты выбираешь себе супруга, словно стул для чьей-нибудь столовой!
– А как еще мне надлежит это делать? – спросила уязвленная Индия. – Именно так выбирал бы мне жениха отец, если бы он был жив… и если бы был другим человеком.
На самом деле Индия не сомневалась: будь покойный маркиз жив по сей день, она до сих пор бегала бы по запущенному поместью в дырявых туфлях – а возможно, была бы уже замужем за каким-нибудь пастухом.
– С твоими приданым и титулом ты имеешь право выбирать. Просто я хочу сказать, что твоим выбором может руководить любовь, если ты захочешь…
Аделаида прошла в свою спальню, присела у камина и позвонила в колокольчик.
– Любовь ничего доброго не принесла ни моему отцу, ни моей матери. – Индия, склонившись, поцеловала крестную в щеку. – Знаешь, какой день я считаю лучшим в жизни? День, когда ты забрала меня с собой!
Аделаида улыбнулась, однако покачала головой:
– Нет, это был худший день в твоей жизни – потому что именно в тот день твои дорогие родители навсегда покинули тебя. Пусть они этого и не хотели, но… так вышло.
Индия же в глубине души полагала, что родители ее, дни напролет предаваясь артистическим развлечениям и поклоняясь Луне, вместо того чтобы заботиться о благополучии своей дочери, покинули ее на самом деле куда раньше. И к тому моменту, как они устремились в Лондон и карета их разбилась по дороге, Индия уже давно была фактически сиротой…
Но она знала также, что Аделаида предпочитала считать маркиза и его супругу просто немного взбалмошными. Эксцентричными. Не такими, как все.
Ксенобия снова поцеловала крестную и направилась к себе в комнату, где мешком упала на постель. Но стоило ей лечь, обнаружилось, что сна у нее ни в одном глазу, и она принялась думать о Торне. В его присутствии Индия чувствовала себя глупенькой, женственной, то и дело ощущала слабость в коленках… А это было по меньшей мере дико.
Она перекатилась на спину, кусая губу. Надо было немедленно прекратить думать о нем. Этот человек прекрасно знает, чего хочет: он хочет Лалу, девушку любящую и простую, словно солнечный свет. И красивую. Индия никогда не считала себя некрасивой, однако у нее не было таких точеных черт, как у Лалы, таких ясных синих глаз…
Кроме того, Индии пришлось волей-неволей стать сильной – сила эта начала формироваться в ней в те самые дни, когда ее родители занимались чем угодно, только не ею, и девочка была голодна и неприкаянна, когда слонялась одиноко по запущенному дому, где не нашлось ни повара, ни лакеев…
Индия вздохнула и, позвонив в звонок, попросила Мари принести ей что-нибудь на ужин. Глупо печалиться оттого, что Торн намерен жениться на другой.
В конце концов, она же не собирается за него замуж!
На следующее утро Торн решил ехать в Старберри-Корт верхом, предоставив Роуз, Твинку и Кларе следовать за ним в экипаже. Он снова был вне себя от злости. Вчера станок, на котором производилась резиновая лента, сломался, затем последовала прогулка в обществе Летиции, заронившая в его сердце нешуточное беспокойство…
За все время прогулки его невеста не проронила ни словечка. Ни единого! Просто сидела рядом с ним, сложив ручки на коленях, – безмолвная и прекрасная, словно английская роза…
Индия совсем не похожа на английскую розу. Скорее она напоминает какой-то дикий цветок, чья буйная красота порой так трогает сердце.
Завтра, когда Летиция пожалует к нему на праздник, ей волей-неволей придется заговорить! Может быть, во время прогулки ее просто убаюкало мерное качание экипажа, топот копыт и свежий воздух?
Когда Торн спешился у ворот Старберри-Корт, тяжелые двери распахнулись и на пороге возник человек – вероятно, дворецкий, если судить по отсутствию перчаток – и двое лакеев.
Дворецкий почтительно поклонился:
– Мистер Дотри, меня зовут Флеминг. Леди Ксенобия наняла меня в качестве вашего дворецкого, и я надеюсь доказать вам, что она не ошиблась в выборе.
Торн вручил Флемингу свой сюртук и услышал, что леди Аделаида и леди Ксенобия еще не вставали. Потом он расспросил Флеминга о расположении комнат в доме – обнаружилось, что хоть он и наезжал регулярно в имение, но ни разу не поднялся выше первого этажа. Оказалось, что господские покои находятся в одном крыле, а гостевые комнаты – в другом.
– А детская бывает обычно на третьем этаже? – спросил он.
– Леди Ксенобия считает, что современные матери предпочитают не такую старомодную планировку, – последовал ответ. – Ее светлость переделала бывшую гостиную в семейном крыле в детскую, с небольшой комнаткой для нянюшки.
Торн стал подниматься по лестнице, размышляя о том, что на самом деле сотворила Индия с его поместьем. Она не просто выкрасила стены – она приняла за него решение, как именно будет жить он сам и его будущее семейство…
Войдя в детскую, он изумился, увидев большое кресло-качалку подле очага, рядом – такое же, но куда меньше, и крошечный стульчик, предназначенный, вероятно, для Антигоны. Роуз будет в восторге…
Более того, Индия приказала разместить в алькове книжные шкафы, и они уже были полны книг. Роуз наверняка очень понравятся «Приключения шести вавилонских принцесс». Торн достал книгу сказок и задумчиво посмотрел на Золушку, нарисованную на обложке. Черт возьми, Индия куда краше…
Хотя Индию никто не назвал бы хорошенькой. Это странное сочетание лунно-серебряных волос с более темными бровями… и темная родинка возле самых губ. Она походила на героиню картины Тициана, томную и чувственную даму, моделью для которой послужила любовница мастера.
Правда, у возлюбленной Тициана было полусонное, умиротворенное выражение лица – тут у Индии с этим персонажем не было ровным счетом никакого сходства. Она – настоящий огонь, а их обмен письмами чем-то напоминал ему их поединки с Вэндером! Но все же это было другое – возможно, потому, что Индия женщина…
Выйдя в коридор, он открыл дверь в свою спальню. Он говорил Индии, что терпеть не может красного цвета – и она, естественно, приказала оклеить стены темно-красными обоями! Войдя в спальню, он обнаружил и в ней альков. Но если в алькове детской стояли книжные шкафы, то здесь располагался… шедевр Челлини.
Осматривая скульптуру, Торн понял: Индия намеренно развернула ее так, чтобы любой лежащий в постели тотчас увидел обе фигуры, уста, сливающиеся в поцелуе, сплетенные страстью тела…
К плечу сатира была приклеплена записка:
«Дорогой Торн.
Я попыталась сделать из этой комнаты обитель неукротимых страстей. Возможно, это вдохновит тебя на новые великие свершения.
Индия».
Торн фыркнул, но снял записочку и сунул в карман. Он хранил все ее письма до единого, ведь это было так внове для него – переписываться с женщиной…
Гостевые комнаты располагались в противоположном крыле. Ни один уважающий себя человек просто не мог в этот час находиться еще в постели, поэтому Торн принял решение разбудить Индию. Нетрудно было отыскать ее комнату – даже за дверью ощущался слабый аромат ее духов.
Сквозь занавески сочился утренний свет, и Торн увидел, что постель укрыта пологом из прозрачного янтарного шелка, сквозь который просматривались очертания тела спящей. Отдернув полог, Торн испытал странное чувство: словно он собирается пробудить Спящую красавицу, очарованную принцессу из той самой книжки, что Индия купила для Роуз…
Индия свернулась калачиком, ее лунные волосы разметались по подушке. Она выглядела во сне поразительно милой и нежной – и все равно была сногсшибательно привлекательна: яркие, почти рубиновые губы, обворожительная родинка. Именно эта родинка привлекала мужские взгляды к ее нижней губе и заставляла работать мужское воображение…
Непостижимо, но сейчас, глядя на спящую Индию, он вспоминал те времена, когда был еще «жаворонком сточных канав», когда в его жизни не появился еще герцог Вилльерз и не объявил себя его отцом. Никогда прежде он не видел женщины с такой нежной кожей, цветом напоминающей внутреннюю сторону цветочного лепестка.
Он не представлял даже, что такие женщины есть на свете. Будучи дочерью маркиза, Индия была полной его противоположностью и имела все то, чего у него, Торна, не будет никогда. И эта привилегия высокородности видна была во всем – и в абрисе тела, и в чертах лица.
Ощутив внезапный приступ раздражения, Торн уселся прямо на постель, рассчитывая, что Индия проснется сама. Но она лишь разомкнула рубиновые губы, что-то недовольно пробормотала, закинула руку за голову и вновь спокойно задышала во сне.
Однажды, когда Торн был еще мальчишкой, выдался морозный денек, даже пошел снег – и он увидел девочку в теплом шерстяном пальтишке. Мама девочки протянула руку дочери: «Пойдем, милая!» Девочка тогда даже не заметила уличного оборвыша, она так и ушла, унося с собой любовь, которой он никогда не знал…
