Джейд Ли - Развлечение для настоящей леди
Фантина высунула нос из-под одеяла, одним глазом посмотрела на Маркуса. Как же он красив! Его лицо словно омывали мягкие отблески пламени в камине, смягчая резкие черты. Оглядевшись вокруг, она поняла, что находится в большой комнате, выдержанной в весенних цветах – зеленом и золотом. Сама она лежала на огромной кровати с балдахином, а справа от нее, как раз между кроватью и камином, за столом сидел Маркус. И стол ломился от еды – ей и за неделю этого не съесть.
Рот наполнился слюной.
– Где я? – прохрипела она и, сглотнув, поморщилась от горького привкуса во рту.
Маркус встал, налил в стакан воды и подал его Фантине.
– У меня, – ответил он. – В комнате для гостей. Как твоя голова?
Она села, приняла у него стакан и жадно осушила его.
– Намного лучше, – солгала она. В действительности же виски´ ломило от боли.
– Еще воды?
Она покачала головой и указала на стоящую рядом с жареным барашком бутылку.
– Вина, пожалуйста.
Маркус до краев наполнил бокал и сочувственно взглянул на нее, понимая, что она хочет приглушить боль. Но ее это мало заботило. Если вино снимает боль, может, у нее и впрямь прояснится в голове.
– Что-нибудь съешь?
Фантина молча кивнула, ненавидя себя за то, что так медленно соображает. Она вытащила ноги из-под одеяла и только сейчас увидела, что на ней больше нет платья служанки. Вместо форменного платья на ней был атласный пеньюар насыщенного темно-красного цвета. Хотя ей было приятно чувствовать, как он облегает тело, она нахмурилась.
– Тебя переодела моя экономка. – Маркус жестом указал на огромный платяной шкаф. – У моей сестры тут много вещей, если захочешь переодеться.
Она промолчала, и он придвинул стул к маленькому столику у камина.
– Ты должна что-нибудь съесть.
Она покачала головой и протянула свой бокал.
– Еще вина, пожалуйста.
Он взял бокал, вновь наполнил его до краев и поставил возле стоящей на столе тарелки. Намек был понятен. Больше ей не позволят пить вино, пока она не сядет за стол.
Она скорчила гримасу.
– Ты пользуешься своим положением.
На его губах заиграла невинная улыбка.
– А мне казалось, что я прекрасный хозяин.
– Ты прекрасный хозяин, – скрепя сердце вынуждена была признать Фантина.
В ее голосе невольно прозвучала настороженность, она была слишком сбита с толку, чтобы парировать насмешки Маркуса. По сути она была его гостьей, пила его вино и собиралась сесть с ним за стол, но при этом совершенно не представляла, чего от него ждать.
Маркус как будто прочитал ее мысли и, улыбнувшись, усадил ее за стол.
– Тебе здесь нечего бояться. Я тебя не обижу.
Она наморщила носик.
– Никогда не доверяю людям, которые так говорят.
Он подался вперед, решительно отрезал сочный кусок мяса. Она едва не застонала, наблюдая за его неторопливыми уверенными движениями, поскольку готова была рвать это мясо голыми руками.
– Сомневаюсь, что ты вообще кому-то доверяешь, – сказал он.
Она пожала плечами.
– На самом деле я многим верю.
– Например?
– Во-первых, Безымянному. И его приятелям. Пока я их кормлю. Пока они добывают для меня информацию, которой я делюсь с Пенуорти.
Маркус, внимательно слушая ее, положил ей в тарелку огромный кусок мяса и по хорошей порции других яств. Фантина в ответ лишь смогла благодарно улыбнуться и схватила вилку.
Во время еды они мало говорили. Откровенно говоря, Фантина вообще молчала, полностью сосредоточившись на еде. Она старалась следить за своими манерами, но удавалось это с трудом. Она жадно набросилась на еду и едва сдерживалась, чтобы не проглатывать, не разжевывая.
Какое-то время Маркус поддерживал неспешную беседу в одиночку, пока наконец не замолчал. Она, к своему стыду, слишком поздно заметила повисшее молчание.
– Боюсь, сегодня вечером ты ужинаешь в не самом приятном обществе, – извинилась она.
– Наоборот, ты лучшее общество – хороша собой и ешь с удовольствием.
Фантина искоса взглянула на него.
– Так хвалят комнатную собачку.
– Неправда! – явно обидевшись, возразил он. Потом медленно провел рукой по изгибу ее шеи. – Ты сама прекрасная женщина на земле.
Фантине хотелось рассмеяться. Сколько мужчин каждую ночь повторяют эти же слова тысячам разных женщин! Мог бы придумать что-нибудь более оригинальное. Но она не стала смеяться. Не смогла. Потому что его тон заставил поверить в то, что он говорит правду.
Она нервно сглотнула, его слова не оставили ее равнодушной.
– Маркус…
– Ты покорила меня, Фантина. Не знаю, чем и как, но я не могу думать ни о чем, кроме тебя.
Он притянул ее к себе, чтобы поцеловать. Она не сопротивлялась, загипнотизированная ее чистыми светло-голубыми глазами. Когда их губы встретились, его прикосновение было нежным, но, тем не менее, требовательным.
У нее перехватило дыхание, когда он сначала вкусил сладость ее губ, а потом проник глубже в рот. Потом он отстранился, посмотрел на Фантину, и она смогла ответить лишь затуманенным взглядом.
– Мне не нравится, как ты живешь, – прошептал он. – Покупаешь дружбу, ползаешь по сточным канавам, постоянно рискуешь жизнью, общаясь с ворами и всяким сбродом. – Он погладил ее по щеке, провел пальцем по краю губ. – Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей. Будешь жить как королева, у тебя будут слуги, роскошный дом, все, что пожелаешь.
Фантина недоуменно уставилась на него. Вино, еда, даже окружающая тишина убаюкали ее. Но ей следовало ожидать подобного. Таким, как Маркус, она нужна только для одного.
Она с досадой отстранилась, злясь на него за то, что он посмел ей предложить подобное, и на себя за то, что не предвидела такого развития событий.
– Нет. – Слово, словно камень, упало с губ, но она все равно его произнесла. А потом оттолкнула Чедвика с такой силой, что он упал назад в свое кресло.
Казалось, что Маркус совершенно шокирован отказом, что она нанесла ему еще большее оскорбление, чем это сделал он сам, предложив стать его любовницей.
– Почему? – удился он.
Она вздернула подбородок, вспомнив всех тех потных мужчин в маминой гримерке. Руки, запахи и жар тела до сих пор вызывали у нее отвращение.
– Не хочу превратиться в свою мать, – заявила она решительным тоном, не отводя от него взгляда. – И я тебе не доверяю.
Он выдержал ее взгляд, молча размышляя над ее словами. Но она была непоколебима, и он резко вскочил из-за стола, с грохотом отбросив стул.
– Я побывал на самом дне жизни, Фантина! Весь вывалялся в грязи, пробираясь по канавам, летал через окно ради тебя, даже пережил из-за тебя несколько часов позора в доме лорда Гарриса. Если бы мне хотелось обидеть тебя, я бы уже задушил тебя! Как думаешь?
– Твой брат доверял тебе… И что из этого получилось?
Он замер на месте, а Фантина прикусила губу, понимая, что поступила нечестно. Да, он обидел ее, но ей не стоило отвечать так жестоко.
– Прости, – прошептала она. – Мне не следовало этого говорить.
– Да, не стоило, – согласился он.
Она вздохнула.
– Черт побери, Маркус, я устала, но я все понимаю. Не хочу быть твоей любовницей, и никакая вкусная еда и красивая одежда моего решения не изменит. Почему ты не можешь этого понять?
Неожиданно он наклонился над ней, такой большой и сильный.
– Потому что я хочу знать почему.
Он пожала плечами и отвернулась. Ей нечего было ответить.
Как будто прочитав ее мысли, он снова сел за стол, налил себе вина.
– Что ты знаешь о Джеффри?
– Что ты пожертвовал… – Она опять прикусила губу, понимая, что это неправда. – Что ты отослал своего брата в Англию… одного и беззащитного. Что Англию ты спас, а Джеффри погиб.
Он был готов к ее ответу. Об этом свидетельствовали вздувшиеся на скулах желваки. Но, тем не менее, он отреагировал на ее дерзкие слова, дрожащей рукой поднеся к губам бокал вина. Она не могла оставить в покое эту тему, даже видя, насколько он задет.
– Неужели ты не понимаешь, чего я боюсь? Твоя верность своей стране вытесняет твои чувства к остальным людям, даже к собственному брату. Я для тебя пустое место.
Он округлил глаза от удивления.
– Моя верность Англии не имеет к тебе никакого отношения.
– Если перед тобой встанет выбор, ты всегда выберешь Англию. А те, кому я доверяю, пожертвуют всем ради меня, а я – ради них. И никакая призрачная верность королю и стране не будет этому препятствовать.
Внезапно она почувствовала всю тяжесть его пристального взгляда.
– Ты намерена поставить меня перед выбором? Собираешься присоединиться во Франции к Наполеону?
Она ковырнула вилкой в тарелке.
– В Англии я мало чем могу гордиться. Если ты беден и безроден, никто тебя и в грош не ставит.
– Как ты можешь такое говорить! – воскликнул он. На его лице читалось неподдельное изумление.
– Ты неправильно меня понял, – продолжала она. – Я люблю Англию. Она моя родина. Но эта родина позволяет таким, как Балласт и Херди, устанавливать свои порядки в трущобах, спокойно терпит то, что бедные девушки вынуждены продавать себя, а уличные мальчишки – воровать.
