Джанис Мейнард - Все золото мира
– Я сказал всем вам, что этот человек – мой сын. И я полагаю, вы решили, будто давным-давно у меня была любовная связь на стороне. Но правда намного сложнее.
Пирс не сводил глаз со старика, не в состоянии выдержать любопытства на лицах всех, кто за ним наблюдает. Никки сидела рядом, и хотя не прикасалась к нему, ему казалось, что она каким-то образом его охраняет. Глупо, конечно, но он действительно чувствовал тепло ее тела.
Первым заговорил Виктор:
– Не мучай нас. Рассказывай.
Винсент кивнул:
– Начну с самого начала. Возможно, вы не знаете, что, когда мы с Долорес решили обзавестись детьми, возникли проблемы. У нее было два выкидыша. Когда мы наконец узнали, что она забеременела, то были на седьмом небе от счастья. У нее постоянно менялось настроение, поэтому я немного волновался, как она выносит ребенка, и терпеливо сносил ее плохое расположение духа. Когда пришло время рожать, мы поехали в больницу. – Внезапно он умолк и посмотрел на Пирса и Никки. – Мы с Виктором жили тогда в Шарлотсвилле.
Волфф-Маунтин был построен через пять лет после смерти Лоры и Долорес.
Пирс отрывисто кивнул. После того как Никки призналась, что искала информацию о Волффах, он сделал то же самое. Пирс прочел о трагическом похищении женщин во время их похода по магазинам. Несмотря на уплаченный выкуп, обеих молодых жен Волффов хладнокровно убили. Пирс вздрогнул, будто увидел призрак в комнате. Если бы его жизнь сложилась иначе, он еще мальчиком остался бы сиротой.
Винсент продолжал, все смотрели на него.
– Роды были долгими, как это часто бывает с первенцами, но прошли успешно. Какое-то время я находился в родильном зале по просьбе жены. Но я часто выходил. Мужчины моего поколения не принимали столь активного участия в родах, как нынешние папаши. Именно в тот момент я остро чувствовал разницу в возрасте со своей молодой женой. – Он криво усмехнулся. – Я был в коридоре и собирался выпить кофе, когда услышал суматоху в родильном зале. – Он глубоко вздохнул. Казалось, все собравшиеся наклонились в его сторону. – У нас родились близнецы, – просто сказал он. – Это было чудо. В то время ультразвук использовался редко, поэтому врач не делал жене УЗИ. Нам сказали, что во время беременности один ребенок спрятался за другого, поэтому врач слышал только одно сердцебиение. Долорес была в шоке, как и я. Но мы обрадовались. – Он вытер глаза и высморкался в носовой платок. Засунув платок в карман, он продолжал: – Младенцы родились на рассвете, поэтому мы решили сообщить об их рождении утром. А так как мы ужасно устали, то на некоторое время позволили унести малышей в детское отделение, чтобы немного отдохнуть. – У него дернулся кадык, глаза снова наполнились слезами. – Через несколько часов пришла врач и сказала, что один из близнецов умер. Выжил только Девлин.
Воцарилась тишина. Девлин откинулся на спинку стула, в его глазах стояли слезы.
– У меня был брат-близнец? – хрипло спросил он.
Винсент кивнул:
– У Долорес началась истерика, я был вне себя от горя. Она заставила меня поклясться, что я никому не расскажу о том, что случилось. Она чувствовала, что не сможет спокойно об этом вспоминать. Ей казалось, будет лучше, если никто ничего не узнает. Она хотела стереть воспоминания о ребенке, словно его никогда не было. Она умоляла меня снова и снова, а я был готов на все, чтобы она успокоилась. Поэтому я поклялся. И я не нарушал свою клятву до сих пор.
Виктор, который был старше брата всего на пару лет, уставился на Винсента:
– Ты не сказал даже мне.
– Не сказал. Я знал, что ты не утерпишь и во всем признаешься Лоре, а ее доброе сердце будет обливаться кровью из-за Долорес. Поэтому происшествие стало тайной.
Заговорил один из молодых мужчин. Пирс решил, что это, скорее всего, Ларкин – младший брат Девлина.
– Но почему ты говоришь об этом сейчас? Что происходит, отец? – с подозрением спросил он, словно редко верил кому-то на слово.
Винсент мрачно произнес:
– Вчера днем мне позвонила врач, которая дежурила в ту ночь. Ей сейчас за девяносто. Она призналась мне в том, что скрывала столько лет.
Пирс напрягся, когда до него дошел смысл сказанного Винсентом. Значит, Волффу звонила Гертруда? Ошеломленный, Пирс повернулся к Никки, испытывая облегчение. Она его не предавала. Но облегчение тут же сменилось жутким стыдом за то, как скоро он обвинил ее в том, чего она не совершала. Никки столько раз отвергали, и он заставил ее снова пережить эту боль.
Никки усмехнулась, когда он посмотрел на нее, потеряв дар речи. Ему следовало пасть на колени и вымаливать ее прощение, но сейчас он мог лишь сжать ее руку под столом.
Постепенно старик рассказал своим сыновьям, дочери, брату и племянникам страшную историю, которую Гертруда уже поведала Пирсу и Никки. На лицах присутствующих застыло выражение ужаса. Пирс с трудом пришел в себя через полтора дня после того, как узнал правду. Но даже сейчас ему трудно ее принять.
Заговорил один из сыновей Виктора. Он мельком взглянул на Пирса:
– Я Джейкоб. Будучи врачом, я с трудом понимаю, о чем нам говорит Винсент.
Пирс почувствовал желание объясниться и постараться защитить свою престарелую двоюродную бабушку, но Винсент его опередил. Он рассказал об эпидемии гриппа и почему врач принимала роды у своей племянницы, которую вырастила как собственную дочь. Он поведал об отчаянии, в котором она пребывала, когда ребенок ее племянницы умер вскоре после рождения.
Винсент был прирожденным рассказчиком, потому что своими словами оказывал на присутствующих гипнотический эффект.
– Позже, – сказал он, – провели вскрытие. Ребенок умер от неоперабельного порока сердца. Удивительно, что он прожил два часа.
Девлин покачал головой, упершись кулаками в стол:
– Он?
– Да. Третий мальчик, родившийся в тот вечер, который умер. Не твой брат-близнец.
Пирс напрягся. Девлин смотрел на него печально и удивленно:
– Так этот парень по имени Пирс…
Винсент наклонил голову:
– Он твой брат. Он – Волфф.
Пирс откашлялся:
– Мои родители не знают правду. Мой отец тяжело болен. Моя мать знает только о том, что после сдачи анализа на донорство почки выяснилось, что я не их сын.
– Проклятие! – Девлин ударил кулаком по столу. – Эту старуху следует повесить!
Пирс скривился:
– Эта старуха – часть моей семьи.
– Не совсем. – Свирепый взгляд Девлина застал Пирса врасплох. Он ни разу не задумывался о том, что Гертруда никакая ему не родственница.
Никки коснулась его ноги под столом.
Пирс резко вдохнул:
– Я не знаю, что мне делать с полученной информацией. Сейчас я должен думать только о своих родителях.
– Они не твои родители, – резко возразил Девлин.
Внезапно в разговор вмешалась Никки.
– Семья – это больше, чем кровные узы, – тихо сказала она, хотя ее голос был сильным и уверенным. – Пирс очень любит своих родителей, поэтому вы обязаны уважать его право говорить им то, что он считает нужным. Тайна его происхождения останется в этих стенах до тех пор, пока он не решит ее обнародовать.
Пирс понял, что Никки говорит как его адвокат. От иронии ситуации он едва сдержал улыбку. Она походила на разъяренную медведицу, защищающую своего детеныша.
– Мне нужно время, – произнес Пирс. – Я должен прийти в себя. Мне только сегодня сообщили, что для моего отца нашелся донор и ему будут делать операцию на следующей неделе. – Он услышал, как Никки тихо вздохнула.
Его прервал Винсент.
– Я не все сказал, – медленно произнес он. – И это важно для нас всех.
Наступила тишина. Дети Винсента настороженно смотрели на отца.
Он поморщился:
– Долорес так и не оправилась после того дня. Она начала выпивать, но не притрагивалась к спиртному, вынашивая Ларкина и Анну-Лизу. Однако ее психическое состояние оставляло желать лучшего. У нее бывали припадки, и она отказывалась принимать какие-либо лекарства, особенно когда обнаружила, что может еще родить. Мне больно в этом признаваться, но она никогда не была хорошей матерью, в отличие от дорогой Лоры – жены Виктора. Мне кажется, Долорес обвиняла Девлина в том, что ее второй ребенок умер. Она вела себя нелогично, но таковы последствия психического расстройства. Она попыталась полюбить Ларкина и Анну-Лизу, но не смогла вынести материнства. – Внезапно он вскочил, все его тело сотрясала дрожь. – Я знаю, мои дети, вероятно, мне не поверят, что я не догадывался о ее поступках. Я не знал, как она с вами обращается. Клянусь, я бы ее остановил. Клянусь. – Он покачнулся, будто собирался упасть в обморок.
Виктор кинулся к брату. Бросив на Пирса извиняющийся взгляд, он произнес:
– Ему нездоровится. Я отведу его наверх.
Когда старики ушли, в помещении воцарилось молчание. На этот раз поднялся Девлин. Он подошел к Пирсу и молча встал рядом с ним. Пирс тоже встал, приготовившись при необходимости физически обороняться.
Но произошло нечто неожиданное. Девлин Волфф заключил Пирса в медвежьи объятия и долго не отпускал. Пирс медленно расслабился, на его глаза навернулись слезы. Он позволил себе быть любимым родным братом. Никки оказалась права насчет его встречи с кровными родственниками. Следовало послушать ее с самого начала. Комнату наполнили приглушенные женские рыдания. Но это были слезы радости. Семья наконец-то воссоединилась.
