Джанис Мейнард - Все золото мира

Никки обхватила его ногами за талию.

– Я не привыкла часто уступать, – тихо сказала она. – И я иногда непробиваема.

– Я заметил. Но я тоже не кусок воска. Совершенным быть ужасно скучно. Будь я идеальным, ты не вынесла бы меня, Никола Пэрриш.

– Уверена, что у тебя есть недостатки. – Она тихо рассмеялась, а затем ахнула, когда Пирс вышел из нее, а через секунду снова резко вошел.

Он опустил голову, чтобы ее поцеловать:

– Ты создана для наслаждения.

Она лениво ответила на его поцелуй, отчего он простонал. Потом Никки слегка прикусила его нижнюю губу, и он выругался. Она поглаживала его разгоряченную спину и плечи, наслаждаясь тяжестью его тела. Никки совсем не чувствовала себя в ловушке, она испытывала восхитительное ощущение безопасности.

Ее страсть к анализу ситуации быстро улетучилась, когда Пирс задвигался быстрее. Закрыв глаза, Пирс энергично ею овладевал.

У Никки перехватило дыхание. Вскрикнув, она погрузилась в сладостное забытье.

В наступившей тишине она услышала, что сильный дождь сменился моросью. Через несколько минут дождь прекратился. Вдали слышались тихие раскаты грома.

Пирс перевернулся на бок и притянул Никки к себе.

– Останься на ночь, – сказал он, чувствуя себя очень ослабевшим.

Она сонно кивнула:

– Я никуда не уеду.

Пирс провел самую спокойную ночь с тех пор, как узнал, что не является Эйвери. Он проснулся только однажды, примерно в три часа ночи, и спустился на цыпочках вниз, чтобы убедиться, что двери закрыты.

Стоя в темной кухне и попивая молоко, он понял, что Никола Пэрриш ему необходима. Возможно, он даже любит ее, хотя пока не готов разобраться в своих запутанных эмоциях. Каким бы ни было его будущее, оно немыслимо без Никки. Пирс не представлял, как будет засыпать без нее каждую ночь. Каждую ночь. С Никки его жизнь обретала смысл. Даже после того, как он узнал, кто его родной отец.

Пирс инстинктивно понимал, что еще слишком рано признаваться Никки в своих чувствах. Они должны разобраться со сложившейся ситуацией с Волффами. Возможно, ему придется просить Никки сохранить его тайну до конца жизни. Тетя Труди единственная, кто обо всем знает, и она настолько стара и хрупка, что ее знание умрет с ней в ближайшее время.

Не стоит забывать и о родителях, людях, которые его воспитали, – тяжелобольном отце и матери, находящейся в очень сложном положении. Как поступить Пирсу? Ему хотелось признаться Никки в любви, жениться на ней и думать только о том, как сделать ее счастливой. В идеальных обстоятельствах он поступил бы именно так. Но сейчас ему придется повременить. Пока Никки не готова к его признаниям. Пирсу придется набраться терпения и ждать.

Когда он забрался в постель, она пошевелилась:

– Ты в порядке?

Он погладил ее рукой по животу и искренне произнес:

– Я не могу тобой насытиться.

Она протяжно вздохнула от удовольствия:

Когда Пирс окончательно проснулся, было утро и ярко светило солнце. Тихо одевшись, он прокрался на улицу, чтобы покормить собак и проверить других животных. Потом он вошел в дом и прислушался. Повсюду стояла тишина.

Пирс решил приготовить завтрак. Когда он поджарил яичницу с беконом, его внимание привлек шорох на лестнице. Никки стояла на третьей ступеньке от верхней площадки, застенчиво улыбаясь.

– Мне нужна моя сумка, – сказала она.

Никки была в сарафане. Если она планирует взять чистые трусики из сумки, значит, сейчас на ней ничего нет. При мысли об этом Пирс едва не потерял голову.

Он откашлялся:

– Еда готова. Ты голодна?

Она кивнула:

– Умираю от голода.

За столом царила напряженная атмосфера. Пирс не мог решить, то ли это из-за обычной утренней неловкости, то ли из-за чего-то еще.

Позавтракав, он отложил вилку:

– Ты собиралась мне что-то рассказать вчера вечером, но я тебя остановил.

Никки покраснела:

– Ну, я позвонила…

Внезапно раздался звонок в дверь. Ворча, Пирс отодвинул стул и пошел открывать. На пороге стоял мужчина примерно лет семидесяти в костюме-тройке, несмотря на жару, с потрепанным портфелем в руке.

Пирс открыл дверь наполовину. Он по опыту знал, что некоторые продавцы врывались прямо в дом.

– Чем обязан?

Мужчина посмотрел на него с любопытством:

– Если вы Пирс Эйвери, я хотел бы с вами поговорить.

Пирс кивнул:

– Это я. А вы кто?

– Я адвокат и представляю интересы мистера Винсента Волффа.

Пирс вздрогнул:

– Он меня не интересует. – Он попытался закрыть дверь, но мужчина уперся в нее ногой.

– Нужно поговорить, мистер Эйвери.

Пирс рассвирепел:

– Я не имею никакого отношения к Волффам. Вы зря тратите время.

– Вчера мистеру Волффу позвонили.

Пирс шагнул назад и глотнул воздух. Повернувшись, он обнаружил, что Никки беспокойно на него смотрит. Боже правый, неужели она так с ним поступила? Она не могла, ведь он ясно обозначил ей свои намерения.

Пирс безжалостно подавил свои эмоции. Он не станет тешить публику, выходя из себя. Повернувшись лицом к мужчине, он стиснул зубы и произнес:

– Уходите. Сейчас же. Иначе я вызову полицию, и вас арестуют за проникновение на территорию частной собственности.

Незнакомец ушел. Но перед уходом он положил на стол в коридоре свою визитку.

– Позвоните мне, когда передумаете, – сказал он.

Пирс захлопнул дверь и медленно-медленно сосчитал до двадцати. Повернувшись к Никки, он спокойно промолвил:

– Убирайся из моего дома.

Она побледнела:

– Но, Пирс…

Он прервал ее резким взмахом руки:

– Забирай свою сумку и уходи. Я больше не желаю тебя видеть.

«Ну, я позвонила…»

При воспоминании о ее словах у него заныло сердце.

По щекам Никки текли слезы.

– Дай мне объясниться, Пирс. Ты меня неправильно понял.

Он рывком широко открыл дверь и со всей силы швырнул по ступенькам сумку Никки. Сумка приземлилась у заднего колеса ее автомобиля. Пирс убеждал себя, что чувствует ярость, а не горе от предательства. Боль в его груди стала невыносимой.

– У меня много дел, мисс Пэрриш. Убирайтесь!

Она подошла к нему с прямой спиной и высоко поднятой головой. Но на ее лице читались страх и сожаление.

Когда она проследовала мимо него на крыльцо, он вдохнул аромат ее духов. Ее запахом пропитались простыни в его постели. Ничего страшного. Он их просто сожжет.

Пирс заставил себя смотреть ей вслед. На нижней ступеньке Никки споткнулась и упала на руки и колени. Вцепившись в край двери, он запретил себе бросаться ей на помощь. Она не заслуживает его заботы. Никки поднялась, игнорируя кровь и грязь, и поставила сумку на заднее сиденье.

Не оглядываясь на Пирса, она села в машину и уехала.

Целый час Пирс мерил шагами большой и одинокий дом. Прежде он никогда не казался ему одиноким. Черт бы побрал эту Никки! Около двух часов дня в дверь снова позвонили. Его сердце подпрыгнуло, он плотно стиснул зубы. Он не позволит этой двуличной женщине его одурачить.

Открывая дверь, он произнес:

– Что еще ты хочешь?

Но на пороге была не Никки. И не очередной адвокат. На этот раз стоящий на ступенях пожилой седовласый мужчина побледнел, увидев Пирса, и схватился за грудь. Встревоженный, Пирс провел его в дом и быстро усадил на диван. Мужчина молча разглядывал его.

Пирс принес ему стакан воды:

– Выпейте.

Незнакомец подчинился. Постепенно его лицо порозовело. Все это время он пристально смотрел на Пирса.

Пирс терял терпение:

– Как я уже говорил первому адвокату, я не имею никакого отношения к семье Волфф. Возвращайтесь туда, откуда пришли, и сообщите им, что я так сказал. Вероятно, первый адвокат был запасным, а теперь они прислали настоящего, но мой ответ прежний.

Седовласый мужчина покачал головой:

– Меня зовут Винсент Волфф. По-моему, я твой отец.

Пирсу показалось, что земля ушла у него из-под ног.

– У меня уже есть отец, – сказал он.

– А еще у тебя есть братья, кузены, сестра и дядя. В пять часов за тобой прилетит вертолет. Я хочу познакомить тебя с ними.

Пирсу показалось, что его душат.

– Все, о чем вы говорите, всего лишь предположение.

Винсент фыркнул:

– Теперь, когда я увидел тебя, у меня не осталось никаких сомнений. Ты и Девлин не однояйцевые близнецы, но в тебе чувствуются гены Волффов.

Пирс подумал о матери и отце в больничной палате. Мысль о них укрепила его решимость.

– Меня действительно не волнует, о чем вы думаете. Волффы мне безразличны.

Винсент поднялся, его лоб покрылся бисеринками пота.

– Чего ты боишься, мальчик?

– Я ничего не боюсь, – солгал Пирс.

Он боялся, что его отец никогда не выздоровеет. Он боялся, что его мать будет относиться к нему иначе, если узнает правду. Он боялся, что, признав себя Волффом, в корне изменит свою жизнь.

Винсент, должно быть, понял его сомнения.

– Мы хотим с тобой познакомиться, Пирс. Вот и все. Никто ничего от тебя не ждет. От тебя ничего не требуется. Мы тебе не враги.