Даниэла Стил - Обещание страсти
– Они не боятся вывалиться лицом в грязь?
– Конечно, нет. Ммм, какая красавица! – Он издал восхищенные звуки и широко улыбнулся. – Разве ты никогда такой не видела?
– Не припоминаю. Я бы точно запомнила, если бы видела. Разве что только в кино. Какое уродство!
– Уродство? Вымой свой рот с мылом! Это красавица!
Она рассмеялась.
– Только не говори мне, что у тебя была такая же! Я буду шокирована!
– Точно, была. «Лоурайдер». Моя первая машина. После этого я попортил свои имидж и купил подержанный «Фольксваген». С тех пор моя жизнь никогда уже не была прежней.
– Как трагично.
– Да уж. А когда ты была подростком, у тебя была машина? – Она покачала головой, и он недоверчиво посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. – Не было? Господи, в Калифорнии все подростки к шестнадцати годам уже имеют свою машину. Готов поспорить, что ты врешь. Готов поспорить, что у тебя был «Роллс-Ройс». Ну же, скажи правду!
Она хихикнула и затрясла головой. Они уже подъехали к раздаточному окну.
– Позвольте проинформировать вас, мистер Видал, что у меня не было «Роллс-Ройса». Я одалживала старенький раздолбанный «Фиат», когда бывала в Париже, и это все. У меня никогда в жизни не было своей машины.
– Какой позор! Но у твоей семьи ведь была машина?
Она кивнула.
– Ага! И это был… – Он выжидательно сделал паузу.
– Ну, просто машина. Знаешь, четыре колеса, четыре двери, рулевая колонка все как обычно.
– Так ты сознаешься, что это был «Роллс»?
– Нет, не был. – Она широко улыбнулась и взяла несколько порций тако, которые ей протянули из раздаточного окна. – Это был «Бентли». Но у моей тети есть «Роллс», если это тебя удовлетворит.
– Вполне. А теперь давай сюда тако. Ты, возможно, проделала три тысячи миль, чтобы повидать своего дружка, а лично я приехал за тако. «Бентли». Господи!
Он откусил кусочек тако и блаженно вздохнул. Кассия расслабленно откинулась на сиденье. С ним она чувствует себя комфортно; ей не нужно притворяться. Она может быть самой собой.
– Знаешь, Алехандро, что самое смешное?
– Да. Ты. – Он начал поглощать третью порцию тако.
– Нет, я серьезно.
– Да ну? С чего бы вдруг?
– Господи, только дай тебе тако, и ты уже начинаешь важничать.
– Нет. Просто у меня начинает пучить живот.
– Алехандро!
– Правда. А у тебя никогда не пучит живот? Или твое воспитание этого не допускает?
Она покраснела и рассмеялась.
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том основании, что…
– Готов поспорить, что ты пукаешь в кровати.
– Алехандро, ты невозможен. Это в высшей степени неподобающее замечание.
– Pobrecita.
Находясь в хорошем настроении, он непрерывно дразнил ее, но ей это нравилось. В самолете он был слишком молчаливым, однако сейчас атмосфера снова стала праздничной.
– Я хотела сказать тебе, до того, как ты начал оскорблять меня…
– Оскорблять? Подумать только!
Он переключился с тако на корневое пиво и сделал большой глоток.
– Я хочу сказать тебе, – она понизила голос, – что, как это ни странно, ты стал мне нужен на самом деле. Разве это не удивительно? Я имею в виду, что без тебя я чувствовала бы себя совершенно потерянной. Приятно знать, что ты где-то рядом.
Он помолчал, взгляд его сделался каким-то отрешенным.
– Да. Я тоже так себя чувствую, – сказал он наконец. – Я испытываю беспокойство, если не вижу тебя два дня. Я хочу знать, что с тобой все в порядке.
– Мне приятно, что ты беспокоишься обо мне. Похоже, я чувствую то же самое, и это здорово. И когда ты не звонишь, я начинаю переживать – вдруг кто-нибудь убил тебя в метро.
– Знаешь, что я больше всего в тебе люблю?
– Что?
– Твой неистребимый оптимизм. Твою веру в человечество. Убит в метро. Ну и чушь. Почему я должен быть убит в метро?
– Всех там убивают. Почему бы и не тебя?
– Ха. Потрясающе. Знаешь, что я думаю, Кассия?
– Что?
– Что ты пукаешь в кровати.
– Ох, ты опять за свое? Алехандро, ты задница. И при том грубая, возмутительная задница. А теперь отвези меня к заливу. И, кроме того, я не пукаю в кровати.
– Пукаешь!
– Нет!
– Пукаешь!
– Спроси у Люка!
– И спрошу!
– Только посмей!
– Ага! Боишься, что он скажет правду, не так ли? Ты пукаешь!
– Нет! Иди к черту!
Спор продолжался, пока они выезжали со стоянки, и закончился тем, что оба расхохотались. Они хмыкали, и хихикали, и дразнили друг друга всю дорогу, пока не подъехали к заливу. И тут они замолчали. Залив открылся перед ними, как огромное полотнище темно-синего бархата с нависшей над ним завесой тумана, спустившейся не настолько низко, чтобы закрывать вид на противоположный берег, а лишь слегка задевающий высокие пилоны моста. Где-то вдалеке печально прозвучал туманный горн, а огоньки вдоль берегов мерцали и переливались.
– Леди, когда-нибудь я вернусь сюда.
– Не вернешься. Ты любишь свою работу в Гарлеме.
– Это ты так думаешь. Все это дерьмо уже кажется не стоящим того, чтобы изо дня в день заниматься им. Здесь люди не такие сумасшедшие. И никогда не знаешь – вдруг это собеседование, на которое я собираюсь сходить, выльется во что-нибудь.
– И что тогда?
– Увидим.
Она печально кивнула, расстроившись при мысли, что он может уехать из Нью-Йорка. Но, возможно, это лишь одни разговоры, чтобы выпустить пар. Она решила проигнорировать то, что он сказал. Так ей спокойнее.
– Когда я все это вижу, мне хочется остановить время и остаться в этом мгновении навсегда.
– Глупышка. Разве не все этого хотят? А ты когда-нибудь приходила сюда на рассвете? – Она покачала головой. – В это время здесь еще прекраснее. Город, он как красивая женщина. Он меняется, у него бывают разные настроения, он бывает мрачным, с опухшими глазами, а потом вдруг снова становится восхитительным, и ты опять влюбляешься в него.
– Алехандро, а кого ты любишь?
Она не думала об этом с того дня, когда они пили шоколад у нее дома. Он почти всегда был один или с ней.
– Странный вопрос.
– Нет, не странный. Разве у тебя никого нет? Даже какой-нибудь пассии в прошлом?
– Нет, ничего такого. Я не знаю, Кассия. Я люблю многих людей. Некоторых детей, с которыми я работаю, тебя, Люка, других друзей, мою семью. В общем, много кого.
– Слишком много. Так безопасно любить многих. Гораздо труднее любить кого-то одного. Я никогда не любила так до Люка. Он так многому меня научил. Он не так боится любить, как я и, может быть, как ты. Неужели нет ни одной женщины, которую ты бы любил? Может быть, даже нескольких?
У нее не было права расспрашивать его, и она это понимала, но ей очень хотелось узнать.
– Нет. Только не в последнее время. Может быть, однажды я кого-нибудь встречу.
