Зеленое солнце - Марина Светлая
— Привет, — без особенной радости в голосе поздоровался Ковальчук. — Дрыхнешь, что ли?
— Угу. Сморило. Ты что хотел?
— Поговорить хотел, но не по телефону, — заявил Лукаш. — Надо встретиться.
«Опять, блядь, не судьба» — мысленно сообщил подушке Шамрай и поднялся, скидывая одеяло.
— Куда-то подъехать? Или лучше ты ко мне? А то в рань вставать.
— Тетка Ляна дома?
— Та не, вроде. Сегодня в Левандов уехала. На оперу, с ночевкой.
— Ну тогда скоро буду. Только не засни снова, — буркнул Ковальчук и отключился.
Пришлось вставать и топать на кухню. Хлебать воду из носика чайника. Потом варить кофе. Открыв дверцу в подвесном шкафчике, наткнулся на початую бутылку коньяка. И почему-то вспомнилось, как вот так, кофе, он отпаивал Милану, добавляя понемногу алкоголя. Она не шутила тогда. У нее месячные были болезненные. Настолько, что без допинга не справлялась, а Назару почти на неделю пришлось забыть о чем-то большем, чем поцелуи. Первые дни вообще был сплошной кошмар. Гормоны у нее шалили не по-детски. Они смотрели слезливые мелодрамы в ее комнате, развалившись на кровати, и ели мороженое, запивая его кофе с коньяком. Только на третий день ее начало отпускать, а Назар сделал невероятное открытие: петтинг его тоже капец как заводит. Даже в полном обмундировании. Правда он раньше и слова этого не знал, но Миланка просветила.
Назар скрипнул зубами и решительно вынул бутылку, поставив на стол стаканы. Потом соорудил бутерброды на скорую руку, и когда заявился Ковальчук, был уже в целом проснувшимся и ожидал его на ступеньках крыльца.
Друг припарковал машину у ворот и топал к нему с самым серьезным видом. Аж тошно.
— Я нам пожрать сварганил, пошли, — махнул ему Назар.
— Надеюсь, аппетит у тебя не пропадет, когда новости узнаешь, — ворчал друг, пока раздевался в прихожей. Прошел за Назаром на кухню, окинул взглядом стол и сунулся к чайнику. После потянулся за бутербродом и некоторое время молча сосредоточенно жевал. Назар тоже молчал, отвернулся и угрюмо налил себе кофе, плеснув пару капель коньяку, как тогда Милане. Потом глянул на друга и спросил:
— Будешь? Постелю у себя, Надьку предупредим.
— Мне чаю хватит, — отказался Ковальчук и, залив подоспевшим кипятком чайный пакетик, устроился на стуле. — Я предупредить приехал. Скажу один раз, в дальнейшем обсуждать не стану. В прокуратуре перестановки серьезные, в район новая фигура зашла. Интересуется всем, вообще всем, сечешь? И я подозреваю, что ни к чему хорошему это не приведет. На Стаха мне наплевать, но он и тебя утащит в свою яму. А новый прокурор роет землю всем, чем можно.
Назар напрягся и приподнял голову. Отхлебнул из чашки, горло обожгло.
— Ты хочешь сказать, что сунется к нашим приискам?
— Есть основания считать, что может сунуться, — Лукаш тоже хлебнул чая. — Назар, вали от дядьки, добром не кончится.
— Ты ж говорил, что он выходы на Кловск ищет. Значит, есть варианты. Не вылезает сейчас оттуда. Ты сам знаешь, что дядя Стах всегда найдет, как выкрутиться.
— А ты?
Шамрай на секунду завис. В груди что-то трепыхнулось, но он не мог идентифицировать, что именно. Он всегда, с шестнадцати лет, знал другое, главное. Это и озвучил:
— Ну я же с ним. У нас участок новый, очень жирный… он никому, кроме меня, не доверяет.
— Тебе это нахрена? — рявкнул Ковальчук.
— Ты сам знаешь, что я на полпути не могу бросить. Не Стаха. Да и деньги мне сейчас во как нужны, — рубанул у шеи воздух Назар. — Позарез!
- Деньги не пахнут, да?
— Лукаш, мать твою! Я никого не граблю! А пашу как вол. Днями и ночами. Да ты… ты ведь внутри системы! Кто больше дал, тот и хозяин. И тебе тоже!
— Ты себя грабишь, Назар, себя, — в который раз принялся объяснять очевидное Ковальчук. — Но упрямо, как тупой осел, не хочешь понимать, что ты для Шамрая такой же расходный материал, как и все остальные. Только твой поводок даже короче, чем у всех остальных. Вали от него, Кречет, вали, пока не поздно. Тем более, тебе есть для чего… для кого.
Назар коротко вдохнул и глянул на Ковальчука. Понимал, что и злиться уже не может — губы сами собой растянулись в улыбку.
— Свалю, — кивнул он. — Уже скоро. У меня уговор со Стахом, как закончим новый участок осваивать, то я ухожу. Это максимум до зимы, но я думаю раньше. Не могу тут уже, задрало. Меня Миланка в Кловске ждет.
— Ты совсем долбоёб? — снова взвился друг. — Какая, нахер, Миланка? Сначала Аньке пузо надул, теперь сбегаешь? Блядь, а я не верил. Думал, у Аньки гормоны на мозги давят.
— То есть аборт она не сделала? — выхватил самую нужную информацию из всего потока мыслей Назар, пока еще не осознав, что означает резкая отповедь Ковальчука.
— Ты и это додумался ей брякнуть? — охренело выдохнул Ковальчук. — Ты совсем берега попутал?
— Это она попутала! — Назар вскочил со стула и отошел к плите. Зачем-то поджег спичками конфорку и встал спиной к Лукашу, опершись ладонями об углы. По вздымающимся венам на его руках видно было, насколько напряжен. И насколько пытается сдерживаться. Но все-таки короткий возглас заполнил кухню единственным звуком: — Сук…
И Шамрай так же резко повернулся к другу.
— Я тогда с Миланой еще не встречался. Мы повздорили, я нажрался. Аня потащила меня к себе, как мешок с картошкой, и я понятия не имею, как…. черт… как умудрился. Утром встаю, а она оладьи жарит. Оладьи, твою мать! Я не собирался с ней спать и, тем более, я не собирался становиться папашей ее ребенка. Если ты считаешь, что из-за этого я обязан, то… я не обязан. Она сама так решила, пусть и пластается.
— Типа она одна во всем виновата? — хмыкнул Ковальчук. — Я знаю ее с детства. Думаешь, поверю, что она способна на подставу?
— А я? Я тебе сколько
