Родной знакомый - Екатерина Риз
Тот фыркнул, вытянул из-под стола правую ногу и поднял её, как мог высоко. Подтянул вверх узкую штанину брюк. Все уставились на его лодыжку, точнее, на черный браслет на ней.
— Я под домашним арестом, забыла?
Я вздохнула печально.
— И хотела бы, да ты не дашь.
Андрей уже привычно пихнул меня в бок и взглянул с укором.
— Наташ, не приставай к Стасу. Что он может сделать?
— Проституток на содержание не брать, — не удержалась я от замечания. — И официантов по пьяни с палубы теплохода не выбрасывать.
— А ты у нас моралистка, — с негодованием выговорила Ангелина, сжигая меня взглядом.
Я дернула плечом.
— Да нет, просто стараюсь знать меру во всем.
— Наташ, отстань от Стаса, — снова одернул меня Андрей. — Он все делает так, как ему советуют адвокаты. И, конечно, нам всем повезло, что он смог уехать из Москвы сюда. По месту прописки.
Я не совсем поняла, что значит: «нам всем повезло». С чем повезло именно мне в этой ситуации, определить не смогла бы ни за что.
Андрей поднялся, я следила за ним взглядом, когда поняла, что он направился в кабинет Ивана Алексеевича. А вышел оттуда спустя минуту с ноутбуком Юганова в руках. Я на этот ноутбук уставилась. В офис Иван Алексеевич его редко приносил, обычно работал на нем дома, поэтому я и сказала Глебу, что его затея с похищением информации с личного компьютера, бесперспективная. Где его найти? А, оказалось, что теперь этот злосчастный ноутбук частенько бывает в руках моего мужа. Похоже, Иван Алексеевич, на самом деле, стал доверять Андрею куда больше. Или просто угрозы от него никакой не видел. Это тоже неплохо, но вещи совсем разные, согласитесь.
— И что ты собираешься дальше делать? — задала я Стасу вопрос, когда мы позже столкнулись с ним во дворе дома. Рядом никого не оказалось, а мне, правда, было любопытно. Я бы на месте Стаса в такой ситуации только бы тем и занималась, что искала достойный, правильный выход и строила бы планы на будущее. Ведь надо как-то реабилитироваться, по крайней мере, в плане репутации.
Стас полулежал на шезлонге у бассейна, услышав мой голос, спустил темные очки на кончик носа.
— Смотря, о чем ты спрашиваешь.
Я присела на соседний шезлонг, стала смотреть на воду. Нюта недавно уснула, у меня было немного времени, чтобы отвлечься. Радио-няня в кармане молчала, и я решила выйти в сад. А тут Стас. На кой черт я пристала к Стасу с вопросами? Дурацкое любопытство.
— О твоих планах на жизнь. Ты же не можешь не понимать, что ситуация серьёзная, Стас. Тебя посадить могут.
— Отстань, — отмахнулся он, и снова откинул голову на подголовник шезлонга. Вернул очки на место, и, наверное, закрыл глаза. — Никто меня не посадит. Опасный момент миновал. Иначе меня бы из Москвы не отпустили. А раз отпустили, значит, отец договорился с кем надо.
— Как у тебя все просто в жизни, — «порадовалась» я за него.
Стас погрозил мне пальцем.
— Ты моей жизнью, Наташка, не жила, и знать не можешь — просто мне или нет. Надо мной, может, висит… этот… бич.
— Какой ещё бич?
— Отцовского авторитета, вот! — выдал он с пафосом и рассмеялся. — У меня, может, травма психологическая, что я не могу дотянуться до его планки. Стать таким, как он — умным, целеустремленным, уважаемым.
— Дурак ты, Стас, — вздохнула я. — У тебя столько возможностей было, тебя такая замечательная девушка полюбила… за что-то. А ты ей сердце разбил.
— Да ладно… Элька себе найдет мужа.
— Да в этом никто не сомневается. И найдет лучше тебя, это сто процентов. Но вот кого найдешь, в итоге, ты? Людей, которые оказываются способны тебя полюбить, нужно ценить, Стас. Хотя бы ценить, по достоинству, раз любить в ответ не можешь.
— Наташ, ты чего ко мне привязалась со своей моралью? Тебе скучно?
— Есть немного, — согласилась я.
— Ну, иди, кино посмотри, что ли. А от меня отстань. Отец задолбал меня поучать, Ульяна плакать о сорвавшейся свадьбе, теперь ты ещё. Что вам всем от меня надо?
Какой смысл был в разговоре с ним при таких выводах?
— Ничего не надо, — решила я, и поднялась.
На моем телефоне обнаружился пропущенный вызов с незнакомого номера. Номер был совершенно незнакомый, но я почему-то была уверена, что звонил Глеб. Я поднялась в нашу с Андреем спальню, некоторое время сидела рядом с кроваткой, в которой спала дочь, потом, решившись в один момент, решила перезвонить.
— Ты не можешь говорить? — поинтересовался у меня Глеб вместо приветствия. А я даже не удивилась, услышав его голос.
— Сейчас могу, — негромко проговорила в ответ. — Нюта спит, а я в комнате сижу.
Глеб помолчал. Мне кажется, он ещё никак не мог свыкнуться с мыслью, что у него есть дочь. Настоящая такая, подрастающая, его дочь.
— Я хочу её увидеть, — сказал он коротко.
А я вздохнула. Наверное, слишком громко и как-то обреченно, потому что Глеб переспросил:
— Что? Ты передумала?
— Я не передумала, — ответила я, неожиданно для самой себя, понизив голос до таинственного, опасливого шепота. — Просто… я не могу сейчас.
— Что случилось?
— Я в доме Юганова, — призналась я. — И неизвестно, когда смогу отсюда уехать.
— Что ты там делаешь?
— Если ты намекаешь на свою… просьбу ко мне, то нет, из-за нее на амбразуру я бросаться не стала бы. За меня все решили. И уехать я отсюда не могу.
— Хочешь сказать, что он прячет от меня моего ребенка?
— Да, — не стала я скрывать. — Иван Алексеевич даже скрывать этого от меня не стал.
— Ты можешь перестать называть его Иваном Алексеевичем? Много чести.
— Отстань, Глеб, — разозлилась я на его дотошность к моим словам.
— Ладно, я что-нибудь придумаю.
— Что? Возьмешь его дом штурмом?
— Если понадобится. Это не так уж и трудно, кстати. Заодно привет передам.
— Ребенка пугать нельзя, —
