Колючка и стихоплёт - Татьяна Грачева
— Отвези меня, — приказала Малика, не задумываясь над чувствами, что в ней вызвала эта новость.
Всю дорогу до клиники она просидела молча, погружённая в безрадостные мысли, такого коктейля эмоций ей ещё не приходилось испытывать. Сердце лихорадочно тарахтело, разгоняя адреналин по организму, требуя активности, но Малика, наоборот оцепенела.
В коридоре она увидела Кирилла с бабушкой. Он сделал шаг в её сторону и тут же замер. Малика мазнула по нему взглядом, будто по незнакомцу, Веронике Петровне сдержанно кивнула и направилась в палату.
Шурик расположился в кресле рядом с полусидящей в кровати женой, они о чём-то беседовали, но с приходом Малики резко замолчали. Василиса Максимовна вымученно улыбнулась.
— Привет, Малика, — повернувшись к Шурику, попросила: — Оставь нас, пожалуйста.
Она протянула руку, призывая Малику приблизиться к кровати. Та сделала шаг и неожиданно расплакалась. Изо всех сил стиснула зубы, но подавить начавшуюся истерику не смогла. Ревела, старательно сдерживая всхлипы и приглушая звуки.
Василиса Максимовна гладила её по голове, успокаивая, приговаривая ничего не значащие слова, заметив промежутки между всхлипами, ласково произнесла:
— Солнышко, ну что ты так убиваешься? Всё будет хорошо. На маленьком сроке такое случается. Врач сказал, я смогу иметь детей. Нужно только поберечься.
Малика шмыгнула носом и отвернулась, истерика отступала, оставляя после себя опустошенность и стыд. Василиса Максимовна потеряла ребёнка и при этом успокаивала её.
— Что-то я расклеилась. Устроила тут всемирный потоп.
— Я не расскажу Кириллу, что ты, оказывается, такая чувствительная, — хитро подмигнула Василиса Максимовна.
Малика ещё немного посидела в палате, чтобы веки потеряли припухлость и не выдали её истерику. Когда вышла в коридор, столкнулась с Кириллом.
Поймав за руку, он развернул её к себе лицом.
— Давай поговорим.
Она дёрнулась, пытаясь высвободиться из крепкого захвата.
— Отвали.
— Я не отпущу тебя, пока не выслушаешь.
Услышав голоса Профессора и Вероники Петровны, они одновременно повернули головы в конец коридора и отступили в стороны.
— Давай выйдем на улицу и поговорим, — настоял Кирилл.
— Кирилл, я не хочу с тобой говорить, мне видеть тебя невыносимо. Мог бы догадаться, что этот поступок я не прощу.
Он вздрогнул не столько от слов, сколько от собственного имени, произнесённого Маликой. Пятнадцать лет он не слышал от Колючки такого обращения, и если когда-то его радовало, что он не «придурок» и не «принцессочка», то сейчас от имени, данного при рождении, повеяло стужей.
— Можешь меня ударить, — решительно произнёс он, разводя руки в стороны, — давай же. Только не уходи сейчас, пожалуйста.
— Я просто не желаю тебя видеть, — на удивление спокойно произнесла Малика и сдвинулась в сторону, пытаясь его обойти.
Кирилл встал на пути, перегородив ей дорогу.
— Помнишь, два года назад, когда мы поссорились, ты обещала, что не будешь решать сгоряча, не позволишь нашей дружбе разрушиться из-за твоего упрямства.
— Так ты сделал гнусность и подстраховался заранее, потребовав с меня обещание?
Кирилл мотнул головой, понимая, что оправданиями завёл себя в тупик. Устало поник, ощущая безвыходность и какую-то мрачную готовность.
— Я не смогу без тебя, — признался он.
— А я смогу, — прошептала Малика и, воспользовавшись тем, что к ним приблизился Профессор, ушла без дальнейших объяснений. Она до последней секунды ждала, что Кирилл попросит прощения, но он явно сожалел не о поступке, а о том, что его обман раскрылся.
15 глава. Молекула
В город они вернулись по отдельности. Малика подозревала, что Кирилл звонил и не единожды, но телефон она разбила, не забрала даже карту, а покупать новый мобильник и восстанавливать номер не торопилась.
В школе ученики почти сразу заметили её мрачное настроение, первый день попались под горячую руку и притихли, ожидая, когда период озлобленности и едкости закончится, не отразившись на их оценках. Поначалу Малика ожидала, что Кирилл будет караулить её у общежития и работе, начнёт преследовать в институте, но он отступил без боя, смирившись с окончанием их многолетней дружбы.
Малика просто старалась о нём не думать, забивала голову работой, дипломом и подготовкой к государственным экзаменам. Стоило только приостановиться и допустить хотя бы проблеск мысли о ссоре с Кириллом, и её снова накрывала волна неконтролируемой ярости: хотелось крушить всё подряд, реветь навзрыд и бежать не останавливаясь. И всё это одновременно.
С их ссоры прошло почти два месяца, а обида всё так же горчила и кололась, не потеряв остроты. Коллеги заметили, что Малика стала реже улыбаться, но с душевными беседами не навязывались. Олег Дмитриевич иногда заигрывал, скорее для поддержания формы, чем из искреннего интереса. На корпоративе, посвященном Международному женскому дню, пригласил Малику на медленный танец и одарил комплиментом. Малика не поблагодарила, нашла взглядом за одним из столов его сильно беременную жену и печально ухмыльнулась.
— У вас есть кому комплименты отвешивать, так что не распыляйтесь.
Мужчина решил на время отступить, не флиртовать с Маликой, пока она не вернётся к обычному весёлому настроению.
В апреле весна захватила город буквально за одну ночь. Ещё вчера промозглый ветер гонял по мутно-серому небу барашки облаков, а утром на чистый синий небосвод выкатилось жаркое солнце, палящее почти по-летнему. Начались дни, когда утренний гардероб уже к обеду терял актуальность. Приходилось носить с собой сменные вещи или преть в тёплых свитерах.
Закончив урок биологии в своём любимом хулиганистом классе, Малика быстрым шагом, местами переходящим на бег, ринулась к выходу. Если она не упустит автобус, то доберётся до института вовремя, как раз к семинару по прикладной экологии. У стеклянных дверей она налетела на округлую ухоженную женщину в ярко-жёлтом плаще, машинально пробормотала извинения и кивнула спешащей навстречу Кате. Та торопливо окликнула её.
— Можно вас на секундочку?
Малика обреченно застопорилась, понимая, что если сейчас позволит втянуть себя в беседу, то на автобус уже не успеет.
— Да, конечно.
Катя отошла в сторону, предлагая начать беседу на прогретых ласковым солнцем ступеньках школы. На время замолчала, давая понять, что ожидает ещё одну участницу предстоящего разговора. Из дверей вышла едва не сбитая Маликой женщина и тактично поздоровалась.
— Добрый день, я так понимаю, вы учитель биологии, о котором мне рассказывала дочка? — в её глазах сквозило недоверие: слишком уж незрелой и легкомысленной выглядела молодая учительница.
Малика неосознанно выпрямилась, с неимоверным усилием удерживая на лице маску холодной вежливости.
— Малика Андреевна Рейтерн,
