Анна Милтон - Я люблю тебя, Зак Роджерс!
Вроде взрослые люди, а ведут себя так странно…
Конечно, я не могла проигнорировать вспыхнувшее отвращение, вызванное наблюдением за этой сценой. Мне было неприятно, что мама позволяла отцу прикасаться себе, и сама его целовала. Да причем ловила кайф от этого, о чем свидетельствовали ее хихиканье и томные вздохи.
Она рассказала ему о своей беременности, когда он пришел вчера поздним вечером. Я вернулась со свидания с Заком, и мы с мамой спокойно ужинали на кухне. В свое оправдание явившийся отец сказал, что помогал другу с переездом, и когда я звонила ему ночью, находясь в больнице, он не слышал этого, так как телефон стоял на беззвучном режиме и вообще находился далеко… Хуже оправдания не придумаешь, конечно. Но мама поверила. Она простила отца и обняла его, сказав, что у нее есть радостная новость. Они переглянулись и мама, прикусив губу, сказала, что у них будет ребенок. Я забыла об ужине и внимательно следила за реакцией отца.
Я не сумела расколоть его.
Он не воспринял эту новость с равнодушием. Но и не был на седьмом небе от счастья. Возможно, он был растерян.
Я не понимала его.
Но он обнял маму, крепко, и что-то шепнул ей, зарывшись в ее волосах.
Глядя на них, я могла физически почувствовать исходящую от мамы радость. Она едва ли не засияла как рождественская елка. И мое сердце не могло возненавидеть ее любовь к отцу, потому что я понимала, что она нуждалась в нем. В отце своего ребенка. Каким бы гадом он ни был. Он был нужен ей.
Поэтому я простила его.
Не за все, конечно. За последний проступок, тонущий в бесчисленном количестве других.
Вынырнув из воспоминаний и закатив глаза, я поставила коробку с молоком обратно на стойку и распустила волосы, чтобы заделать их в пучке потуже. Заставила себя вспомнить, зачем пришла на кухню. Точно. Я собиралась перекусить, точнее, набить желудок до отвала оставшейся со вчерашнего ужина едой.
Прошествовав к холодильнику, наклонилась и стала рассматривать содержимое холодильника. Меня ждало разочарование, так как полки оказались пустыми. Кто-то съел остатки ужина до меня. Что ж… слава богу, не добрались до арахисового масла.
У меня почти не оставалось времени до приезда Джессики, которая любезно согласилась подвести меня до работы в миллионный раз. Мне повезло, что наши смены совпадали. Сегодня будет веселый день.
Я металась по кухне под неподвижные взгляды родителей. Когда остановилась у тумбы, намазывая масло на ломтик хлеба, то заметила движение. Наконец, воркующая парочка вышла из состояния оцепенения.
— Так, — мама сделала глубокий вдох, будто собираясь с мыслями. Затем развернулась к отцу всем телом. — Ладно. Иди-ка сюда, — сказала отцу, потянувшись руками к его шее.
Парой ловких движений она завязала ему галстук и похлопала по груди, сделав шаг назад и оценивающе осмотрев его с ног до головы.
— Ты потрясающе выглядишь, милый, — вынесла свой вердикт.
— Я волнуюсь, — на громком выдохе проговорил отец.
Погодите-ка.
Галстук, рубашка, брюки… Только сейчас я заметила такой несвойственный отцу деловой стиль, в который он облачился. Это странно.
— Что происходит?
Я сомкнула губы, когда осознала, что спросила вслух.
Вот черт. Сейчас подумают, будто меня это действительно волнует.
И я оказалась права. Вопрос из моих уст растянул ее обведенные красной помадой губы в лучезарной улыбке.
— У Патрика собеседование! — ликующе провозгласила она, чуть ли не прыгнув от счастья.
Я выдала короткое «О» и переместила взгляд на отца, который гордо вскинул подбородок и скользящим движением ладоней прошелся по рубашке и брюкам.
— Поздравляю, — сказала равнодушно и вернулась к созданию столь шедеврального изобретения человечества, как бутерброды. Совершенство заключается в простом. Арахисовое масло и хлеб могут составить достойную конкуренцию многим блюдам-выскочкам, подающимся в крутых ресторанах и стоящих бешеных денег.
Я ощутила на себе недоуменный взгляд мамы.
«И это все, что ты можешь сказать?!» спрашивали ее глаза, вонзенные в меня.
«Да» спокойно бы ответила ей я.
— Даже не спросишь, где пройдет собеседование? — послышался сдержанный голос мамы.
Бросив в ее стороны скептический взгляд, я пожала плечами.
— Мне все равно.
Ну, может быть, мне было совсем чуть-чуть интересно.
В карих глазах сверкнула злость.
— Наоми…
— Я опаздываю, Линдси, — оборвал ее отец. Он положил руки на ее плечи и развернул к себе. Наклонился, и его губы запечатлели короткий поцелуй на щеке мамы. — Пожелайте мне удачи, девочки.
Я прошествовала к стойке. Уставилась на то, как расцвело ее лицо.
— Желаю тебе удачи, дорогой! — она крепко обняла отца за шею, и он ответил на мгновенные, но пылкие объятия. — Я буду весь день держать за тебя кулаки, — с боевым духом отозвалась она, отстраняясь.
— Спасибо, — с благодарностью кивнул отец.
В одной моей руке находился бутерброд, во второй — коробка с молоком, которое уже не было таким вкусным, как несколько минут назад. Все-таки, я придерживаюсь того мнения, что его нужно пить очень холодным.
За своими размышлениями относительно еды я не заметила, как родители повернулись в мою сторону. Что? Я что-то пропустила? Почему они смотрят на меня так, словно чего-то ждут?
— Пожелай отцу удачи, Наоми, — нарочито наставляющим тоном обратилась ко мне мама.
Ага. Мечтайте.
Полностью засунув бутерброд в рот, и запив его большим количеством молока, я задалась целью не подавиться, не выплюнуть все это и благополучно отправить в желудок, который вновь требовал еды.
Она по-прежнему проделывала во мне дыру своими карими глазами.
Эх. Ладно.
— Не пофафай, — промямлила я, тщательно прожевывая хлеб и направляясь к выходу из кухни.
— Что? — уточнил отец.
Вздохнув, я остановилась и обернулась через плечо.
— Не подкачай, — проглотив остатки еды, повторила я, послав ему серьезный взгляд.
Ради мамы. Ради вашего будущего ребенка. Сделай по-человечески хоть что-нибудь в своей жизни.
Не дождавшись ответа, я поплелась к выходу из дома, по пути хватая сумку.
Джессика ждала меня у дома. Я запрыгнула в ее автомобиль, и подруга с воодушевлением стала просвещать меня в планы на вторую половину сегодняшнего дня и вечер.
***
— Ты не устала? — спросил Зак, искоса взглянув на меня.
— Не-а, — я бодро покачала головой.
Он вздохнул с протяжной тоскливостью.
— Мне скучно, — признался он, откинувшись на спинку сидения и устремив глаза в потолок внедорожника.
