Карнавал Хилл - Кэролайн Пекхам

— Не говори так, — прошипел я, понимая, что Роуг варила кофе внизу и могла вернуться в любую секунду. Я попытался высвободить свою руку из его хватки, но его пальцы сжались до боли, когда он в отчаянии посмотрел на меня.

— Я должен это сказать. И мне нужно, чтобы ты это услышал, — сказал он, темнота разливалась в его ярко-голубых глазах, которые были прикованы ко мне. — Ты можешь дать ей то, чего она всегда хотела. Ей нужен дом. Вот он.

— А что насчет Фокса? — Прошептал я. — А как же он? Потому что, когда я проверял в последний раз, он был готов убить, чтобы никто другой не прикоснулся к ней. Может, ты был прав, Эйс, может, то, что я сделал, уничтожит нас. А может, мы вообще забудем, что были вместе, и она окажется в объятиях Фокса, а он никогда ее не отпустит.

— Чушь собачья. Она смотрит на тебя так, будто ты разбиваешь ей сердце. Так что перестань разбивать его и просто разберись с этим. Найди способ, Джей-Джей, — прорычал он. — И заставь Фокса понять.

— Он пристрелит меня, — усмехнулся я.

— В меня то он не выстрелил, — бросил он в ответ.

— Это другое дело, — пробормотал я, в моих висках запульсировало при воспоминании о том, как я видел своего брата на коленях.

— Скажи мне вот что, Джей, ты собираешься просто отпустить ее? Отдашь ее и забудешь, что любил ее? — спросил он с острой, как бритва, интонацией.

Я уже качал головой. — Ты же знаешь, я не смогу ее забыть.

— Тогда послушай того, кто знает, что такое сожаление: если ты любишь ее, то найди способ удержать ее. И если ты любишь Фокса, то найди способ удержать и его. Разумеется, у меня нет совета, как этого добиться. Но я предлагаю тебе начать с того, чтобы сделать прямо противоположное тому, что сделал бы я.

— Эйс… — Я вздохнул, но тут дверь распахнулась, и появилась Роуг с подносом кофе, а за ней вприпрыжку бежал Дворняга.

Чейз бросил на меня взгляд, который говорил мне поговорить с ней, когда она ставила кофе на прикроватный столик.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала она, закусив губу, посмотрела на Чейза и полезла в карман джинсовых шорт. Она достала черную повязку на глаз, соблазнительно покачивая ее на пальцах.

— Нет, — пренебрежительно сказал Чейз, уставившись на нее, и я фыркнул от смеха.

— О, да ладно, тебе подойдет, Эйс, и ты все равно можешь ходить со своей марлей только до завтра, — настаивала она. — О, если только ты не хочешь стать для всего мира «Лицом со шрамом»? — Ее глаза загорелись от этой идеи, и она прикусила нижнюю губу, как будто ей она понравилась. Он обдумал ее слова, прежде чем выхватить у нее повязку и, нахмурившись, уставился на нее у себя на ладони.

У меня защемило в груди от выражения его лица, и я возненавидел то, с каким отвращением он смотрел на нее. Затем он засунул повязку под подушку и отвернулся от нее. Роуг взяла с подноса стакан молока и две таблетки, опустилась на кровать рядом с ним и впихнула их ему в губы. Он не смотрел на нее, пока она вливала молоко ему в рот, и его кадык дернулся вверх-вниз, когда он сглотнул. Но затем она наклонилась, прижимаясь губами к его щеке, и его здоровый глаз скользнул по ней, уставившись, чертовски очарованный и разбитый одновременно. Затем он посмотрел на меня с выражением, которое говорило мне уладить свои проблемы с ней, и в тот момент я ни в чем не мог ему отказать.

Я взял ее за руку, когда она отодвинулась назад, и Дворняга вскочил, устроился рядом с Чейзом и закрыл глаза, почти не касаясь его, когда он положил свои маленькие передние лапки одна на другую.

— Нам нужно поговорить, — сказал я Роуг, поднимая ее на ноги, и она, казалось, собиралась запротестовать, но я просто вывел ее из комнаты и не дал ей выбора.

— Извини, Джей-Джей, у меня совсем закончились наличные, я не могу позволить себе трахнуться сегодня утром, — с горечью сказала она, когда я проводил ее прямо в ее комнату и пинком захлопнул за нами дверь.

Я отпустил ее и зашагал в свою комнату, вернувшись мгновение спустя с наличными, которые она дала мне, чтобы оплатить счет, который я ей вручил. Черт, из-за этого я почувствовал себя гондоном. Я должен был попытаться это исправить.

— Вот. — Я подошел к ней, и она, скрестив руки на груди, уставилась на меня.

— Нет, спасибо, — беспечно сказала она, когда я протянул ей конверт.

— Они твои. Я не оставлю их себе. Я был гребаным куском дерьма по отношению к тебе, и я жалею, что вручил тебе этот счет. Это был дерьмовый поступок.

— Да, так и было, — сказала она, и я снова помахал перед ней деньгами. Она отвернулась, и я поймал ее руку, пытаясь вложить деньги в ее ладонь. — Нет, Джей-Джей. Мне они не нужны. — Она выбила деньги у меня из рук, и купюры разлетелись повсюду, дождем посыпавшись на мою кровать.

Она прошла мимо меня, пытаясь добраться до двери, но я преградил ей путь, преграждая выход.

— Пожалуйста, просто подожди. Прости меня, — сказал я, тяжело вздохнув, ощущая ее вкус в воздухе и мгновенно жаждая большего. — Я был мудаком. Самым большим гребаным мудаком в истории мудаков, и мне чертовски жаль.

— Поправка, ты до сих пор мудак, — сказала она, вздернув подбородок.

— Да, но ты должна простить меня, потому что каждый день, когда ты продолжаешь так смотреть на меня, уничтожает меня, и я знаю, что тебе тоже больно. Я знаю, что заслужил эту боль, и я знаю, что не имею права заставлять тебя оставаться здесь и выслушивать меня, но ты мне нужна, красотка. Пожалуйста.

Я подошел к ней так, что моя грудь прижалась к ее груди, и она привстала на цыпочки, откинувшись назад, стараясь не споткнуться от давления моего тела на ее.

— Пошел ты, — прошипела она, в ее глазах была стена, и меня захлестнуло разочарование.

— Знаешь что, Роуг? — Я шагнул вперед, заставив ее споткнуться, но она толкнула меня, как будто могла сдвинуть меня с места. Я был силой,