Карнавал Хилл - Кэролайн Пекхам

— Ты дома, Эйс, — твердо сказал я. — Ты никуда не уйдешь.

Я почувствовал, как Фокс ощетинился от этих слов, но он не сказал ничего, чтобы возразить, и я был благодарен за это. Безумный взгляд Чейза ослаб, и он со вздохом облегчения откинулся на подголовник, положив руку на спину Роуг. В какой-то момент она сняла футболку, так что осталась только в спортивном лифчике и трусиках. Она прижалась к нему теснее во сне, а ее пальцы сжались на его плоти, когда она прошептала его имя.

Я посмотрел на Фокса, в его глазах читалась война, прежде чем он повернулся и зашагал прочь в направлении своей комнаты, оставив дверь широко открытой.

Здоровый глаз Чейза был закрылся, когда он прижал Роуг к себе так, словно ему было трудно ее отпустить.

Я подошел к дальнему окну, раздвинул шторы и посмотрел вниз, на внутренний дворик, небо только начинало светлеть. Мое сердце весило тысячу тонн, пока я стоял там, переживая за Чейза и зная, что он уже никогда не будет прежним после того, что с ним случилось.

Вскоре я обнаружил, что скользнул обратно в постель, вдыхая его запах и пытаясь найти покой в том факте, что мы вчетвером снова были вместе в этом доме. Но почему-то все, что я смог найти, — это смятение. Потому что Роуг злилась на меня, Чейз был сломлен, Фокс никогда не позволил бы ему остаться здесь надолго, а Маверик был отрезан от этой семьи, как конечность, которую никогда не удастся присоединить вновь. Под тяжестью всего этого я снова погрузился в сон, где меня ждали только кошмары.

***

Дни пролетали незаметно, и мы вошли в привычный ритм: Фокс избегал Чейза, насколько это было возможно, принося ему в комнату еду и питье и отказывая в просьбах дать сигареты и выпивку вместо обезболивающих. Чейз принимал лекарства только в присутствии Роуг, позволяя ей проталкивать их между его губами и запивая стаканом холодного молока. Каждый раз, когда она это делала, она целовала его в щеку, и что-то подсказывало мне, что именно ради этого он это и делал.

Всякий раз, когда я наблюдал за ним с ней, мне было ясно без тени сомнения, что он влюблен в нее. Наверное, я всегда это знал, но никогда это не было для меня так очевидно, как сейчас. Что-то изменилось в нем после времени, проведенного с Шоном, и он больше не боролся со своим желанием наблюдать за ней. Теперь его взгляд следовал за ней, как будто он был землей, а она — солнцем, центром его вселенной, причиной, по которой его мир продолжал вращаться. И единственное, что я почувствовал по этому поводу, была грусть. Потому что Фокс собирался снова отослать его, и он знал это. Вероятно, именно поэтому он позволял себе так часто смотреть на нее, потому что период выздоровления — это все, что у него осталось с ней. И если бы меня заперли и пытали в подвале несколько недель подряд, будучи уверенным, что я больше никогда не увижу Роуг, а она вдруг снова оказалась бы передо мной, я бы тоже хотел упиваться каждым мгновением с ней.

Поскольку я так много работал, я не так часто видел Роуг. Я чертовски сильно скучал по ней и ненавидел это напряжение между нами. Но я, вероятно, просрал любой шанс на то, что мы снова станем друзьями. Не говоря уже обо всем остальном.

Блядь.

Я презирал себя за дерьмовый ход, который выкинул со счетом. О чем, черт возьми, я думал? Я оттолкнул ее, и ради чего? Она была лучшим, что у меня когда-либо было, и я бросил ее, потому что был слишком напуган, чтобы поверить, что она действительно может хотеть меня. Деньги, которые она мне дала, все еще были в конверте и лежали в верхнем ящике моей тумбочки, и меня тошнило каждый раз, когда я смотрел на них. Мысль о том, что все, что у нас было, свелось к сделке, разрывала самые изломанные уголки моей души, но это сделал я. Не она. И я не знал, как вернуть все назад.

После того, как я помог Чейзу принять душ и переодел его в шорты, я прислонил его к подушкам на кровати и сменил повязку на его правом глазу, заметив при этом порезы в форме X. Врачи восстановили его, как могли, и он хорошо заживал, но он никогда больше не сможет видеть им, максимум, на что он мог надеяться, — это на проблески света. Мне было больно от всех этих ран, каждая из которых была подобна удару ножа в мою грудь, но почему-то эта была хуже всех.

Мне не следовало прекращать его поиски.

— Тебе следует поговорить с ней, — сказал он через некоторое время, заставив меня нахмуриться. Он почти ничего не говорил с тех пор, как вернулся, и первое, о чем я подумал, было то, как чертовски приятно слышать его голос, но потом его слова осели, и я понял, что он уловил напряженность между мной и Роуг. Полагаю, ее было не так уж сложно заметить по тому, как мы постоянно огрызались друг на друга, а тонкость никогда не была ей коньком.

Я присел на край кровати, заканчивая перевязывать его рану.

— С кем? — Пробормотал я, прикидываясь дурочком, и он склонил голову набок, одарив меня сухим взглядом, и это было так забавно, что я невольно улыбнулся.

Фокс был на утренней пробежке, так что мне не нужно было следить за своим языком, и Чейз все равно знал о нас, я просто не хотел говорить с ним об этом дерьме, потому что знал, как он относится к Роуг. И я не собирался быть мудаком и спрашивать его совета о том, как лучше вернуть ее, не тогда, когда он вот так лежал в постели.

— У нас все в порядке. Мы просто поссорились. — Я пожал плечами, но он поймал меня за руку, когда я собирался встать, заставив посмотреть на него.

— Не отпускай ее, Джей-Джей, — яростно прорычал он, а в выражении его лица читалась темная и настоятельная потребность. — Она заслуживает кого-то вроде тебя. Ты лучший парень, которого я знаю, тот из нас, кто сохранил частичку тех детей, которыми мы все были. Ты — правильный выбор для нее. — Ему не нужно было этого говорить, но