Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes
Начальник охраны был мужиком понятливым. Даже если и удивился такому решению, ничего высказывать вслух не стал. А Марсель объяснять не собирался. Вечером перевел тому подобающую сумму денег и ещё раз поблагодарил за содействие.
— Это лишнее. Я был рад помочь. Просто.
— Я знаю, но так дело не пойдет. Любые старания должны быть вознаграждены.
После крепкого рукопожатия мужчина покинул заведение клуба и отправился домой. Нестерпимо жгло внутри. И физически…и не…
Очередной раз порадовавшись тому, что, несмотря на уверения Ваграма в том, что девушка уже в порядке, он тогда, повинуясь интуиции, всё же решил нанять за ней слежку, обратившись к Юре, который и задействовал какого-то знакомого и надежного человека. Правда, тот всё же изначально упустил важность редких встреч Эмили и Сергея, но…черт с ним. Главное, всё обошлось. Что-то подсказывало, этот мошенник теперь долго будет приходить в себя. Нет, естественно, такие не меняются. Свою так называемую деятельность он продолжит, когда оклемается. Но страх, что-то кто-то держит руку на его пульсе, будет преследовать всегда.
Марсель не разделял позиции девушки. И правильным было бы сдать преступника. Но… Посмотреть на это со стороны стоит. Она и так слишком многое пережила. Ей пришлось бы мотаться по инстанциям, давать показания, находиться не в самых приятных стенах и среди не самых приятных людей, которым в силу своей должности и занятости плевать будет на нежные чувства девушки. Никто бы её не пожалел, не обходился бы деликатно. А этого мужчина никак не мог допустить. Плюс фактор семьи. Может, и хорошо, что те никогда не узнают о случившемся… Это нелепо до сюрреалистической крайности, никак не укладывается в голове, что такие сюжеты возможны.
Если до этого получалось как-то забыться и не думать, погружаясь в работу, то, возвращаясь, Марсель уже никуда не мог деться от назойливых мыслей. Неужели, правда?.. Эмили настолько задета и обижена, что предпочла опять сбежать? По сбивчивым ответам Сергея и рассказу Ваграма получилось сложить цельную историю, немало удивившую его. А еще этот дневник, который он пролистал, чтобы понять степень запущенности её состояния. Глупая! Совсем не соображала, что творит… Душа ныла от всего, что она с собой сделала. Загнала в угол, покрылась панцирем, довела до срыва. Может, в этом они и похожи? Оба не захотели ни к кому обращаться, пытаясь справиться с собственной болью.
Что ж, раз Эмили посчитала правильным уехать… Кто он такой, чтобы воспротивиться этому решению? Она твердила, что век их скоротечен. Возможно, ей этого было достаточно.
Наигралась.
Поняла, что взрослый мужчина, далекий от девичьих представлений о прекрасном принце, всё же не пара ей?..
А ведь вполне закономерно. Сам Марсель твердил девушке это всё время.
Какая ирония судьбы. Стоило ему понять, что она для него значит, как бесценна, важна, до одури необходима… Как оживила своей нетривиальностью, наполнила его жизнь яркостью, искренностью, смехом и желанием любить… Стоило поверить, что и у него есть шанс быть по-настоящему счастливым… Источник всех этих перемен вдруг погас, решив ретироваться.
Наигралась.
Да, видимо, поняла, как с ним тяжело. Её нельзя осуждать или обвинять.
Пожалуй, немного поразмыслив, мужчина всё же понял Эмили.
* * *
Кто бы мог подумать, что недомогание, на которое Марсель благополучно махнул рукой, спустя время может вылиться в воспаление легких, да ещё и с опасными осложнениями в виде отека, требовавшего госпитализации. В это верилось с трудом, но болезнь скосила его вплоть до невозможности самостоятельно справлять нужду. Загреметь в больницу по собственной глупости и проваляться пару дней в реанимации — это апогей безответственности и пренебрежения собственным здоровьем. Спасибо, хоть жив остался…
— Да уж, умеешь ты держать в тонусе, — оглядывает его мрачным взором Ваграм, пришедший проведать, — тридцать пять лет мужику…
— Самому-то сколько? — после очень долгого времени нахождения в беспамятстве, Марсель был бесконечно рад даже этим подтруниваниям.
Говорилось с трудом, тяжесть всё еще давила на грудную клетку. И, как ему сказали, восстановление будет долгим, поскольку он запустил всё, что можно было, теперь легко не отделаться.
— Надрать бы тебе зад за беспечность, Марс. Как можно быть таким долбо*бом, чтоб вот так, — обвёл пространство палаты, — вляпаться. Мы все второй раз почти похоронили тебя. Закругляйся. Хватит приковывать к себе внимание, что за комплекс неполноценности, диктующий такие жертвы?
Пусть последнее и было шуткой, но друг прав, и Марсель ощущал стыд перед всеми. Вот так нелепо вновь балансировать на грани жизни и смерти…весьма не красит.
— Спасибо Нелли, иначе… Даже думать не хочу. Сволочь ты, Бавеянц.
Да, спасибо Нелли.
Которую он игнорировал несколько дней, не отвечая на звонки. Просто не мог. Мысли занимала та, другая, что «наигралась».
А девушка взяла и явилась к нему в квартиру, обнаружив полуживого Марселя на кровати с ослабшим дыханием и едва ли достаточно вменяемым, чтобы вести диалоги. Быстро оценив ситуацию, вызвала скорую, и пока они дожидались её, мужчина заговорил. Превозмогая боль, бессилие и туман в сознании, почти шепотом попросил прощения:
— Прости. Не будет никакой свадьбы. Ни тебе, ни мне это не нужно. У нас крепкая дружба. И только. А я…
И почувствовал себя последним мерзавцем, когда эта невероятная молодая женщина сжала его пылающую ладонь:
— А ты…влюбился.
Лучше бы дала по морде, закричала, высказалась, окунула в грязь. Это было бы честно. Да разве она такая?.. Слишком рано ставшая мудрой, мягкая, рассудительная, необыкновенная. Нелли действительно понимала. И от этого становилось хуже, ещё паршивее.
— Это здорово, Марс, правда, — улыбается светло, без тени обиды, — ты заслужил. Я справлюсь. Да, немного неприятная ситуация вышла. Скорее, меня волнует то, как это всё надо будет объяснять, но в итоге ты ведь будешь счастлив. А это самое главное. После всех бед, испытаний и горечи ты получил вознаграждение.
Ой, ли.
Сам себе омерзителен. Заварил кашу, аж тошно. Задел ненароком такое количество людей — не стоит забывать об обеих семьях. И её. Пусть и такую понимающую, но явно не достойную столь скверного исхода.
Сдохнуть хочет от этого самого «понимания» Нелли. Ей-богу, кровавая расправа перенеслась бы им намного спокойнее.
Вот Эмили… Эмили бы хорошенько врезала ему, не оставила бы содеянное без расплаты. Ревнивая, эмоциональная, живая. Уж она-то точно не стала бы ничего «понимать»…
Только где сейчас Эмили?.. Во что играет?..
Дальше всё слилось в одно темное пятно, и мужчина окунулся в мрак.
Успели, спасли, и опять он в неоплатном долгу перед Нелли. Это грызет его.
Спустя полчаса Ваграм засобирался уходить. И прочел мысли Марселя — не
