Крылья в багаже. Книга вторая - Марина Васильевна Ледовская
— Что-то не так? — Надя уже определяла по выражению лица: расстроен и еще как. Он потер лоб, поморщился.
— Помнишь, перед отъездом разговор с моим отцом? История о скандальных фотографиях и выдвинутые обвинения в мой адрес?
— Да, помню, конечно, — Надя села напротив, проявляя терпение, дождалась, пока он достанет еще одну сигарету, закурит.
— Так вот, — он выпустил дым в сторону, — в Генуе я видел того человека, который много лет назад был любовником моей матери. Я имел честь его видеть, — фраза прозвучала с нескрываемой желчью.
— Неужели такое возможно? Ты не ошибся, это точно он? — усомнилась Надя.
— Он, я же разговаривал с ним. Сначала он хотел от меня сбежать — принял за мужа очередной соблазненной им юбки, но я догнал его и принялся выяснять совсем иное. Тогда он успокоился. Знаешь, за эти годы он изменился, постарел, изрядно набрал в весе, но я узнал его, в память накрепко врезалось это самодовольное лицо.
— И что же он сказал? Ты ведь узнал о том, кто опубликовал эти снимки?
— Да, — Николай тянул с признанием, уже пожалел, что завел этот разговор. Хотя кто, как не жена, все поймет правильно, да еще утешит? — Их отдала журналистам… моя мать, она заранее наняла фотографа, она все продумала.
— Твоя мама? — воскликнула Надя. — Не понимаю, зачем ей это было надо? Она прекрасно знала, что случится скандал да еще какой! Ведь если их связь раскроется, муж не простит ей измены.
— Ей было плевать на его прощение, — резко отозвался Фертовский, его тон был сейчас пугающим, означало, что он либо злится, либо раздосадован, — она хотела уйти от моего отца, уйти со своим любовником, которого давно уговаривала все бросить и бежать. Он обещал, тянул время, передвигал сроки, придумывал причины, по которым они пока не могут этого сделать. Она чувствовала, что любовник ускользает от нее, но отказаться от него она уже не могла, да и не хотела. Видимо, любила по-настоящему. Это была ловушка для нее самой…
…Будучи в отчаянии, Софья Фертовская решилась на радикальные меры. Вот только она не предполагала, что любовник предпочтет отказаться от нее и трусливо сбежит. А муж ее просто не смог простить. В Россию вернулись разными дорогами, отец без проблем добился того, чтобы сын жил с ним, Софья не возражала. Ей вообще тогда было не до сына, хотя когда ей было до него?
Она избавилась от всех разом. Жалела ли о своем поступке? Неизвестно. Сейчас Николай был склонен думать, что она тогда хотела быть рядом только с итальянцем. Женское сердце, способное на сильную страсть, так же сильно может возненавидеть, но если вектор судьбы развернется…
— Они встречались после всего случившегося? — догадалась Надя.
— Да, спустя несколько лет, когда она смогла уже теперь беспрепятственно ездить за рубеж, Софья Фертовская поехала в Италию и разыскала своего бывшего любовника.
— Он к ней вернулся?
— Нет, конечно. Интерес к этой женщине был давно уже утерян, к тому же она испортила его карьеру, а этого простить ей он точно не смог, — Николай произнес таким тоном, что Надя поняла — передает дословно речь итальянца.
— Значит, твоя мама осталась одна?
— Не думаю, наверняка утешилась еще кем-то. За все эти годы она не вспомнила ни обо мне, ни об отце.
— Как ты думаешь, где она сейчас может быть? — Надя покрутила пепельницу вокруг оси, чуть не перевернула.
— Мне это совершенно неинтересно! — отрезал Николай и передвинул пепельницу. — А теперь — тем более.
— Почему теперь?
— Как ты не понимаешь? — он опять стал злиться. — Я всегда думал, что моя мать просто от природы неспособна любить. Я не видел от нее ничего, кроме раздражения и нескрываемой скуки, она нас терпела, небескорыстно, конечно, за положение в обществе и материальный достаток. Мне казалось, итальянец был для нее развлечением — жажда приключений и все такое — но любить… Ради него она опозорила себя! И теперь представь, какие она испытывала к нему чувства? Да еще потом приезжала и опять унижалась. Она просто… — он сжал губы, не давай вырваться оскорблению.
— Пожалуйста, успокойся, — Надя притронулась к его руке, — в любом случае, нет смысла так горячиться.
Николай вскочил, с грохотом оттолкнул от себя стул.
— Никому не пожелаю оказаться на моем месте. Тебе меня понять трудно.
— Я пытаюсь это сделать, понять тебя, разве не так? — она подошла к мужу, посмотрела в его глаза.
— Я знаю, — он поморщился от досады на самого себя, обнял ее за плечи, — прости за упреки. У меня есть чем жить и кого любить. Жаль лишь одного, — он сделал паузу, — для собственного отца я — предатель. Придется смириться и с этим.
— Но ты же можешь рассказать Владимиру Григорьевичу о своей встрече с итальянцем?
— Я никогда не сделаю ничего подобного. Я не стану оправдывать себя ценой обвинения другого, тем более, собственной матери, какой бы она ни была.
Глава 71
Дверь открыла пожилая худощавая женщина, по всей видимости, домработница, Надя слышала о ней от мужа.
— Здравствуйте, мне необходимо поговорить с Владимиром Григорьевичем! — как можно решительнее произнесла Надя. Всю дорогу чуть ли не заучивала слова и настраивала себя на тон делового человека, тем более что аргументы в ее пользу имелись, да еще какие! Правда, пришлось на славу потрудиться, зато игра стоила свеч. Теперь главное — быть спокойной и убедительной.
— Проходите, пожалуйста, хозяин Вас ждет, — домработница с плохо скрываемым любопытством посмотрела на незнакомую молодую женщину. Значит, все-таки пришла! Да она годится ему в дочери! Вот уж воистину не поймешь этих мужчин: на старости лет гоняются за девицами, пыжатся, ведут себя так, словно им это вернет молодость. Не вернет! И Владимир Григорьевич туда же, и о принципах своих, и о морали своей совсем позабыл. Но нет худа без добра, зато в своем увлечении хоть сына оставит в покое. Николенька поживет без нравоучений и вмешательств отца.
— Ждет?! — удивилась Надя. Такого поворота она не ожидала. Вслед за домработницей прошла в гостиную, осторожно села на краешек высокого стула, невольно выпрямила спину. Огляделась: наверно, что-то подобное можно увидеть в антикварных магазинах. Хотя Надежда в них ни разу не была, но почему-то, судя по окружающей обстановке, подумала именно так. Стол, стулья, камин, комод, канделябры, что еще? Отделка под старину или это и, правда, все старинное? Дом-музей. Теперь понятно, почему у мужа царил в квартире
